Алла Бархоленко - Отпусти синицу

Уходят. Идут  А л е к с а н д р  и  В а с и л и й.

В а с и л и й. Это мать хорошо придумала — собраться всем и посидеть у старого гнезда.

А л е к с а н д р. Жизнеутверждающий смысл разрушения. А? Приятно, что я имею к этому отношение.

В а с и л и й. Еще бы! Ничего, Сашка, хорошо строим. Хотя, конечно, за жизнь сколько ни плати, все мало.

А л е к с а н д р. Да… Да, да.

В а с и л и й. Ты что?

А л е к с а н д р. Ну, не думал, никогда не думал, что окажусь такой… такой дрянью. Откуда во мне это?

В а с и л и й. В каждом из нас свой Илья…

А л е к с а н д р. Постой, Вася… Я сейчас понял одну вещь. Подожди… Я его ударил — он остался стоять передо мной. Он стоял и кричал, что ненавидит меня, и у него были такие глаза… Торжествующие были глаза. Потом он сорвался. Вася, он сорвался нарочно.

В а с и л и й. Хороший ход.

А л е к с а н д р. Но зачем?

В а с и л и й. Не понимаешь? Чтобы ты стал убийцей. Уравнять тебя и себя. Ты и он — одно и то же.

Пауза.

А л е к с а н д р. Хорошо, что он жив.

В а с и л и й. Внизу кустики были.

А л е к с а н д р. Что?

В а с и л и й. Кустики, говорю, внизу были…

Показалась  Е л е н а.  В а с и л и й  отходит в сторону.

Е л е н а (подошла тихо, остановилась, говорит не сразу). Я пришла проститься, Саша. Я только посмотреть на тебя и уйти. И сказать, что виновата только я. Виновата в том, что перестала верить…

А л е к с а н д р. Самое страшное мне сейчас вспомнилось… Бомба ухнула, и там, где была мать, — яма, и парок над развороченной мостовой. Потом я много дней шел… С одной улицы на другую, с одной улицы на другую. Потом какой-то человек дал мне кусок хлеба. И это врезалось в память так же, как воронка от бомбы, где стояла мать. Кто-то голодный отдал мне свой хлеб. Потом я понял, что это было сильнее бомбы. Этот кусок хлеба спас меня, и сколько бы я ни работал, сколько бы ни строил — я все равно буду в долгу. В долгу перед теми, чьим подвигом жив.

Е л е н а. Спасибо… Ты прости меня. (Ушла.)

В а с и л и й закурил, подошел к  А л е к с а н д р у. Молчит.

В а с и л и й. Ничего. Нормально. Стой, не надо. Потом поймешь, что не надо. Все нормально.

А л е к с а н д р. Нет, я верну ее.

В а с и л и й. Стой!.. Не вернешь. Все нормально.

А л е к с а н д р. Каждый день что-то в себе отметаешь, каждый день с собой в борьбе… И все это с кровью, зубы зажав, через себя — к себе…

В а с и л и й. Все нормально…

Показалась  К с е н и я  и опирающийся на палку  И л ь я. С другой стороны возвращаются  П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а  и  К л а в д и я.

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. Собираемся, ребятки? Вот и хорошо…

И л ь я  проходит за спиной  А л е к с а н д р а, задел больной ногой о камень.

К с е н и я. А мне-то теперь что?

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а (гладит Ксению). Ну, полно, полно…

И л ь я, полный ненависти, стоит над  А л е к с а н д р о м. Поднимает камень.

К с е н и я. Жизнь бы сначала начать…

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. А ты не о вчерашнем дне думай — о сегодняшнем.

К с е н и я. Я и так о сегодняшнем…

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. Ну, полно, полно…

И л ь я медлит. Боль в ноге сгибает его, он опускает камень, и сам опускается и плачет слезами бессилия и поражения, и только сейчас все поворачиваются к нему, и так необычно всем видеть слезы  И л ь и, что на него смотрят молча.

Илюша, сынок… Ты что? Дом жалко? Так и мне жалко, и я всплакнула…

И л ь я (оттолкнул мать). Не могу. Не могу! Нет места! Жизни нет…

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. Илюша…

И л ь я. Не могу с вами! Не хочу с вами!..

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. Илюша, куда ты?

И л ь я. Не хочу… Ксенька, уйдем от них… Вставай, уйдем! (Тащит Ксению.)

К с е н и я. Пусти, Илюша. Пусти меня… Не пойду я.

И л ь я (задохнулся). Ты?!

К с е н и я (выпрямилась). Не пойду.

И л ь я. Ты!.. И ты!.. Ненавижу! Всех ненавижу! Всех!..

Ковыляет прочь.

К л а в д и я. Илька!

П р а с к о в ь я  Ф е д о р о в н а. Пусть, не держите его… (Илья скрылся.) Что же теперь… Пусть… Как хочет. Посидим перед дорогой, ребятки…

Сидят молча.

З а н а в е с

ОТПУСТИ СИНИЦУ

Пьеса отмечена премией на Всесоюзном литературном конкурсе МВД СССР и Союза писателей СССР.

Федоров Евгений Львович.

Геннадий, е г о  с ы н.

Константин Львович, б р а т  Ф е д о р о в а.

Нина, п о д р у г а  Г е н н а д и я.

Микеша, п р и я т е л ь  Г е н н а д и я.

Клюквина, м а т ь  М и к е ш и.

Зинка.

Никита, с т о р о ж  н а  к л а д б и щ е.

Митин, м и л и ц и о н е р.

Девушка.

Странный человек.

Студентка.

Старуха.

_____

Большой город. Наши дни.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сквер, потом квартира  Ф е д о р о в ы х. На скамеечке сидят  С т а р у х а  и  С т р а н н ы й  ч е л о в е к. Мимо них проходят Ф е д о р о в  и  Г е н н а д и й.  Ф е д о р о в  в милицейской форме.

С т а р у х а (провожая Геннадия взглядом, с удовольствием). Сграбастали голубчика!

С т р а н н ы й  ч е л о в е к (из-за газеты). И правильно. Учить надо!

С т а р у х а. Хулиган какой. Сразу видать — хулиган. Глазищи — что тебе кухонные ножи. Такому попадись!

С т р а н н ы й  ч е л о в е к. И правильно. Не попадайся!

С т а р у х а. Вчера меня напугали какие-то… Электричество в коридоре выключили да как курицей закудахчут!

С т р а н н ы й  ч е л о в е к. И у меня вот тоже — студенты живут.

С т а р у х а. И что?

С т р а н н ы й  ч е л о в е к. А то.

С т а р у х а. А-а… Эко, жалость-то… хулиган-то… Молоденький, ума нету…

С т р а н н ы й  ч е л о в е к. Комаров покормит — поумнеет!

С т а р у х а. Одежа на ем ладная…

С т р а н н ы й  ч е л о в е к. Ворованное, может.

С т а р у х а. Лютые они людоеды — комары… Отпустили бы его сердешного.

С т р а н н ы й  ч е л о в е к. Того отпустят, этого отпустят, так и сидеть некому будет.

С т а р у х а. Ну, уж… Теперь без дела не бывает.

С т р а н н ы й  ч е л о в е к. А у моей сестры так весь лук с грядки повыдергали. И найти не могут. А чего бы проще. Всех бы, от кого луком пахнет…

На скамеечке еще продолжается разговор, а  Ф е д о р о в  и  Г е н н а д и й  уже входят в комнату. Из другой комнаты выходит  К о н с т а н т и н  Л ь в о в и ч  со стопкой книг.

К о н с т а н т и н  Л ь в о в и ч. Ага! Пришли! Прекрасно! Это я у тебя конфискую, Евгений. Они стоят здесь без дела, а моим ученикам польза.

Г е н н а д и й. Руссо… Монтень… Разве это сейчас читают, дядя Костя?

К о н с т а н т и н  Л ь в о в и ч. Мой милый племянник, человек любит то, что его научат любить.

Г е н н а д и й. Наконец, у меня есть повод обрадоваться, что мой отец не учитель.

К о н с т а н т и н  Л ь в о в и ч. Что ты знаешь о своем отце, мальчик! Учитель, именно учитель! И только учитель!

Ф е д о р о в. Не сворачивай на проторенную колею, Костя.

К о н с т а н т и н  Л ь в о в и ч. Да-с, учитель, какой бы маскарад он ни устраивал! И рано или поздно он сам поймет трагическую ошибку своей жизни! Дайте мне чемодан!

Ф е д о р о в. Разве ты не будешь обедать?

К о н с т а н т и н  Л ь в о в и ч. Обед? Какой обед? Ты не знаешь, что у меня нет времени? Что я спешу? Что на углу меня ждет машина?

Ф е д о р о в. На углу? Газик?

К о н с т а н т и н  Л ь в о в и ч. Разумеется, газик! Или ты считаешь, что я повезу сто банок белил на «Волге»?

Ф е д о р о в. Значит, именно его я оштрафовал.

К о н с т а н т и н  Л ь в о в и ч. Его? Оштрафовал? Секретаря райкома?..

Ф е д о р о в. Да?.. Ну, так скажи ему, что он мужественный человек. Иметь на район даже одного такого типа, как ты…