Александр Галин - Дзинрикися
Анна. О боже! Я попросила у тебя сегодня проехать пять метров… Что я получила! Ты меня ссадил, обозвал жлобихой! Меня!.. А её ты возил! Двести километров!.. Нет, всё, всё!
Вадик. Анечка! Успокойся!.. Кто знал, что этот вид пассажирских перевозок станет таким популярным в столице!
Анна. Ты был у неё дома! Ты танцевал с ней!
Саша. Да, танцевал… в ресторане…
Анна. В рестора-а-не?!
Вадик (тихо, Саше). Идиот! Молчи! Что бы ты ни сказал, всё будет направлено против тебя.
Анна. Ах вы танцевали! В ресторане! Могу представить, как она к тебе прижималась!
Лена. Как к нему прижмёшься при таком брюхе?! Видишь, оно насколько у него вперёд выступает? Может, это ты ловкая такая… и у тебя времени больше было на подготовку, ты приладилась к нему. Давай следственный эксперимент проведём? Давай, Сашок, иди сюда! Иди ко мне.
Анна. Сашок! Она уже тебе приказывает. Иди к ней! Иди!
Лена (подходит к нему сама). Ладно не бойся, всего-то прошу: возьми меня за талию и как бы танцуй, как тогда.
Анна. Я всё равно не буду на это смотреть. Ты можешь танцевать с ней.
Саша (отходит от неё. Вадику). Что от меня хотят?
Вадик. Когда женщины в таком состоянии, законы перестают работать, в том числе законы физики, химии, биологии… Главное, их не останавливать, не противоречить. Пусть идёт как идёт.
Лена. Чего ты боишься? Не съем. Сашок, я что, такая страшная?
Вадик. Леночка, может быть, мне, как ты говоришь, взять тебя за талию?
Лена. И ты возьмёшь. Всему своё время.
Анна. Она не здорова! Звоните её отцу – пусть он её увезёт.
Лена. Это ты не здорова! Есть девушки, которые даже писают через крепдешин. Ты из таких!
Анна. Я не пользуюсь крепдешином!
Лена. Ну и скажи прямо: я от своего не собираюсь отказываться. И забирай! И валите с ним отсюда!
Анна. Я уже отказалась!
Лена. А чего тогда ты здесь торчишь?
Анна. А что, твой отец приватизировал Пушкинскую площадь и мне будут указывать, где мне торчать?! Я торчу где хочу!
Лена. Чего ты всё про моего отца?! Даже при Сталине говорили, что дети за родителей не отвечают. А я у неё отвечаю!
Вадик. Как единственно трезвый человек должен предупредить: мы привлекаем внимание милиции, проехала милицейская машина, ребята сильно щурились на нас.
Лена. Это мои проблемы. Хочешь, я их поставлю по периметру – площадь охранять? У нас важный разговор. Ни фига себе: две дуры кто кому жених не могут разобраться!
Вадик. Леночка у вас хотя бы пивка не осталось?.. И скажите мне, что вы пили, кроме пива?
Лена. Мы не только пили – не видно, что ли? Она попервоходку задурела… Ну что мне тебе объяснять! (Упорно.) Но я ей докажу! Иди сюда, Сашок!
Саша. Хорошо. Я подошёл к вам, Елена. Что вы от меня хотите?
Анна. Она хочет, чтобы ты с ней танцевал! Как тогда! Не просто танцевал – а как тогда! Как тогда!
Не выдержала, бросилась к Саше, пытается его ударить. Вадик удержал её.
Негодяй! Ты её трогал? Трогал?!
Вадик. Анечка! Он никого не трогал.
Анна (Вадику). Я должна это услышать от него, а не от тебя! (Саше.) Молчишь? Я сама себе противна, но это ты довёл меня до этого!
Лена. Слушай, ты можешь нормальные слова использовать? «Трогал»! Просто как ножом по стеклу скребанула!
Анна (Саше). Ты танцевал с ней? Она прижималась к тебе грудью?..
Лена. Ё-моё! Тексты! А чем ещё прижимаются?! Нет, я плечом к нему прижималась! Стояли с ним плечом к плечу. Как два партизана! Ты вон ментам закажи экспертизу, найми ребят, пусть снимут с меня его отпечатки пальцев, – я с того дня не мылась, хранила его отпечатки. Дак… дак… Мне трудно выговорить. Это уже – «буря мглою небо кроет», (Показывает на памятник.) как он сказал… Как отпечатки пальцев называются?
Анна. Дактилоскопия.
Лена. Правильно. Тебе нужна дактилоскопия? Я устрою. (Достаёт телефон.) Я звоню отцу. Он у меня генерал, прожил героическую жизнь в структурах… и сейчас здесь будут дактилоскописты… Один раз Сашок меня за что-то взял – я и не помню за что…
Анна, не дав Лене договорить, вцепилась ей в волосы. Лена ответила тем же. Вадик и Саша бросаются к ним, разнимают.
Вадик. Девчонки, вы как в сельском клубе, – выпили, поговорили, поцапались.
Лена. Заберите её! Она больная!
Саша. Анечка …
Анна. Руки прочь!
Саша. Я действительно за тебя волнуюсь.
Анна. Раньше надо было волноваться! Я сказала, руки! Не прикасайся ко мне!
Бьёт его. Саша не сопротивляется.
Анна. Ты чужой! Ты грязный! Грязный! Грязный!..
Саша. Я провёл день на московских дорогах. Прошу прощения за такую подробность – я потел, что в соединении с пылью, видимо, выглядит не эстетично.
Анна. Ты не только сегодня потел, как оказалось. Ты ещё смеешь говорить со мной об эстетике?! Танцор!
Лена. А чем эстетика не тема? Лучше говорить об эстетике, чем о том, кто где потел. Правильно, Вадик?
Вадик. Кажется, наметился перелом: мы заговорили об эстетике. Давайте, девчонки, я вам всё объясню.
Саша. Вадик, наверно, будет лучше, если это сделаю я.
Вадик. Анна, ты не права. Я свидетель – Сашка чист абсолютно!
Саша. Пожалуйста, прекрати юродствовать.
Вадик. Сашок, поверь мне, лучше, если буду говорить я. Леночка, ты просила Сашку приехать к памятнику Пушкина, я привёз его сюда по твоей просьбе…
Лена. По моей просьбе можешь его теперь отвезти обратно! Пошла я. Надоело слушать, как она тут надрывается!
Вадик (задержал её). Леночка, не надо, не уходи!..
Лена. Отвалите все от меня!
Саша. Елена, подождите… Простите, не знаю вашего отчества…
Лена. Ну что?! Ну я слушаю! Я твою фамилию даже не спросила, а ты теперь – отчество!.. Всё мне ясно.
Саша. Лена, я должен вам сказать…
Лена. Зачем? Она уже всё сказала.
Вадик. Действительно… зачем? (Саше.) Успокойся.
Саша. Вадик, не надо меня поправлять и контролировать. Не надо смотреть на меня так, как будто ты решил меня загипнотизировать. Я буду говорить правду и только правду. (Лене.) Конечно, я хотел объясниться с вами. Я искал слова… Я не хотел вас обидеть.
Лена. Ты меня хотел обрадовать. Так я рада. Рада! Чего тебе ещё?!
Саша. Понимаете, Лена, я действительно дебил!
Анна. Боже мой, боже мой! Перед кем ты унижаешься!
Лена. Сашок, да мне всё понятно. Какие вопросы! Разбирайся с невестой. Вкус у тебя хороший, хоть она и из семейства рептилий. Но мы все такие. Рассказывай ей про свой дебилизм. Ей это нравится. И вообще она подарок, а не девка. Другая давно послала бы тебя, а она мучается… уже сорок раз просто морским узлом завязалась и развязалась – и всё показывает, как она тебя любит! Описалась, наверно, из-за пива, – а всё не уходит!.. И любит, любит… Я так любить не умею…
Вадик. Зачем этот пессимизм?
Лена. Да отвали ты! Понятно всё, Саша. Понятно. Ты молодец, можешь собой гордиться. Не знаю, как тебе, а ей можно позавидовать.
Саша. Спасибо. Вы прекрасная девушка. Вы ещё только начинаете жить…
Вадик. Подожди, подожди. Она начинает, а ты что, заканчиваешь?
Саша. Скажу тебе честно, у меня такое чувство, что мы уже не поднимемся… Мы уже один раз попробовали, как ты сказал – попили французского сухача, а по второму разу мне уже будет это неинтересно. Опять начинать с нуля, опять подниматься. Я не о деньгах… Опять царапаться, лезть по отвесной стене – и куда? Когда ты уже знаешь, что там, наверху, ничего нет, кроме того, что ты уже знаешь… Я чувствую, как я постарел… Стоял у одного памятника, стою у другого… (Кивает на памятник.) Этим ребятам, когда их убили, было, как и мне, вокруг тридцати. Не знаю, как ты, а я, конечно, не Пушкин, но и нам с тобой уже тоже досталось. Мы думали: вот начнём жить, и отживём за всех… Мне отец говорил, когда умирал: «Может быть ты, сынок, теперь поживёшь, а мне в этой стране пожить не удалось…» (Памятнику.) Здесь, Александр Сергеевич, всё никак не получается пожить…
Вадик. Старичок, эта нормальная депрессуха. Она от другого. Когда бабы звереют, распиливают нас, а потом собирают из кусков, нам жить не хочется. Есть очень хорошее средство от этого. Пиво – это ошибка. Только шампанское! Завтра утром нас обязательно угостят шампанским. Поверь, они помогут, потому что они будут относится к тебе, как бурая медведица к белому медведю… Ты будешь для них, как мечта о первом снеге…
