Габриэль Марсель - Семья Жорданов
Элиза. Агата? Ну, знаешь, хватит. Я не расположена выслушивать подобную чушь.
Рене (после паузы, робко). Послушай, Элиза, я хотела тебя кое о чем попросить.
Элиза. Что еще?
Рене. Это по поводу моего жилья. Помнишь, я тебе говорила на днях.
Элиза. Ну, ты будто глухая. Я же тебе сказала, что это дело в Бурже закончилось для меня полнейшей неудачей: весьма сожалею, но пока я ничего не могу для тебя сделать. По-настоящему мы должны были бы сейчас отказаться от мяса на ужин…
Рене. Если б ты хоть зашла к домовладельцу… Он тебя очень ценит. На днях он говорил о тебе в таких выражениях…
Элиза. Ну, меня на это не купишь, тебе ведь известно. Я могу повидать твоего хозяина — только не рассчитывай на ссуду. Все-таки ужасно видеть, как люди тебя используют. Честное слово, завидую тем, у кого нет родни! Когда нужно идти к твоему домовладельцу? Я предпочла бы уж отделаться поскорее.
Рене. Сходим вместе!
Элиза. Мне надо подумать. Где он живет? (Прислушивается.) Кто там? А, это ты, Агата!.. Но ведь ты знаешь, что в это время я…
Агата. Мне нужно сказать тебе несколько слов.
Рене (Элизе). Рекюрель сегодня вечером уезжает…
Элиза. Я тебя спрашивала, где он живет.
Рене. Рядом с вокзалом Сен-Лазар.
Элиза. Так. Значит надо ехать через «Север — Юг»… Послушай, Агата, я ненадолго. Может быть, ты меня подождешь? Или, хочешь, поедем с нами.
Агата. Я лучше подожду. Но если ты задержишься, мне придется уйти.
Элиза. Я рассчитываю мигом обернуться.
Этьен (входя). Вы, Агата? Мне послышался ваш голос.
Элиза. Ты побудешь пока с Агатой.
Этьен. Я вас так давно не видел.
Элиза. Что за глупость — не приходить к нам обедать!
Рене (Элизе, тихо). Скажи-ка: она что, больше не приходит?
Элиза. Ну, хватит, — договорились? Пойдем. Пока, Агата. (Уходит с Рене.)
Этьен. Почему вы так редко приходите к нам в последнее время? (Неопределенный жест Агаты.) Нам обоим вас очень не хватало. У меня совершенно особое воспоминание о вашем кратком пребывании у нас.
Агата. Ну а я, напротив, стараюсь не думать об этом.
Этьен. Почему?
Агата. Прежде всего, мне это слишком живо напоминает о господине Лорансо.
Этьен. Бедняга Лорансо! Он продолжает вам писать?
Агата. Да, он даже приходил повидаться со мной.
Этьен. Любопытно было бы узнать, как вы его приняли.
Агата. Он не может похвалиться оказанным ему приемом. Ну, а я… Я должна сказать, что это одна из причин, побудивших меня принять решение, Этьен: я возвращаюсь в Сен-Квентен.
Этьен. Не может быть!.. В конце концов, что вас там привлекает?
Агата. Спросите лучше, что меня отталкивает здесь. Париж мне отвратителен… не могу вам передать, до какой степени. А там есть хотя бы руины.
Этьен. Не совсем вас понимаю…
Агата. Милый Этьен, несчастливым людям здесь делать нечего. Атмосфера Парижа для меня непереносима. Я думаю о наших погибших, о нашей скорби… Там я по крайней мере стану ощущать себя в согласии с природой, быть может, и с людьми. Ну, а в Париже человеческое горе звучит диссонансом…
Этьен. Но отчего вы собрались так неожиданно?
Агата. Я давно думала об этом, но не хватало мужества. Все-таки я там буду очень одинока… о, конечно, у меня есть хорошие приятельницы, но у них — свои дела, свои заботы… И потом, я вдруг почувствовала, что не могу поступить иначе. Я должна вернуться в Сен-Квентен.
Этьен. Ну, а если бы вас здесь удерживали долг, обязанность?
Агата. Какая обязанность, бог мой!
Этьен. Да тут складывается очень непростая ситуация. Шайу — один из моих сорбоннских преподавателей, он очень любит меня, — упорно настаивает на том, чтобы я вошел в группу студентов, уезжающих на год в Америку: сперва — в Соединенные Штаты, затем — в Канаду.
Агата. К тому же, будем откровенны, вам эта идея не слишком неприятна…
Этьен. Агата, не думайте, что я такой эгоист, я действительно не знаю, вправе ли отказаться. На нас рассчитывают как на бывших фронтовиков: мы должны многое там объяснить, чтобы стало ясно, как настроено нынешнее молодое поколение европейцев.
Агата. Доводы не особенно убедительные. За вас это могут сделать другие, и вы это сами понимаете. К тому же не вижу здесь связи…
Этьен. Я не могу оставить отца одного. Агата, он исполнен по отношению к вам чувства глубочайшей дружбы, я в этом абсолютно уверен. Для него общение с вами как глоток свежего воздуха. Только не говорите, что это случилось внезапно; в дружбе тоже это приходит именно так. Вы знаете, что у нас дома все не как в других семьях: я не могу рассчитывать на маму. Если я вам расскажу, что произошло еще только вчера! Что они наговорили друг другу…
Агата (тихо). В этом нет надобности.
Этьен. Он так одинок. Это ужасно.
Агата. Ничто вас не вынуждает покидать его. Мне не хотелось бы снова возвращаться к тому, что я вам говорила почти месяц назад.
Этьен. Шайу собирается написать отцу, убедить его; да он и сам не согласится, чтобы я остался.
Агата. Вы можете добиться его согласия при условии, что будете всей душой хотеть этого. Я понимаю, в подобном путешествии столько притягательного!.. Впрочем, все это — ребячество: о чем наш спор? Я в любом случае не могу заменить вас.
Этьен. Конечно, в жизни всякий человек незаменим. И все-таки… Вы ведь его очень любите. (Агата вздрагивает.)
Агата. Я отношусь к вашему отцу с симпатией… но какое все это имеет значение? (Молчание. Внезапно.) Послушайте, Этьен, не требуйте, чтобы я осталась, это совершенно невозможно.
Этьен. Не понимаю, почему.
Агата. Если вы будете настаивать, это не приведет ни к чему хорошему. (С особым выражением.) Ни к чему хорошему. Вам ясно теперь? (Пристально смотрит на него.)
Этьен. Вы хотите сказать… что…
Агата. Да.
Этьен. Боже мой! У меня мелькнула эта мысль, я ее отогнал… Я разговаривал с вами как слепой и глухой. Не сердитесь на меня.
Агата. Я не сержусь.
Этьен. Так вот почему вы почти перестали к нам приходить!
Агата. Да.
Этьен. Агата, я бессилен перед этим несчастьем.
Агата. Для меня это и несчастье и счастье, то единственное, что есть в моей жизни прекрасного. Невозможно описать, чем было мое существование до того, как я увидела его таким, какой он есть. Он открыл мне глаза на все, и на меня самое тоже. Словно до встречи с ним я не жила.
Этьен. В прошлый раз, когда вы отговаривали меня от намерения уехать… я был слеп, я не подозревал. Но (с запинкой)… простите мне этот вопрос: он?..
Агата. Он не понял, и даже мой отъезд не скажет ему ничего. Ваш отец иногда заходил ко мне в последнее время. Но доведись вам услышать все наши разговоры, каждое слово, вы ни о чем бы не догадались. Меня спасает самообладание. В противном случае… я бы многого здесь не могла вынести. А он… он со мной говорит, как говорил бы с мужчиной, с другом. Мой дорогой… разрешите называть вас так… чрезвычайно малодушно с моей стороны делать вам подобное признание. Это почти безумие. Но мне невыразимо тепло от мысли, что эта тайна будет объединять нас…
Этьен. Агата…
Агата. Когда я снова окажусь там, меня будет поддерживать сознание, что есть кто-то, кто все знает.
Этьен. И сострадает!
Агата. Нет, иначе… Кто разделяет это, кто причастен. И что это именно вы, Этьен. Я думаю, не будь вас, ничего бы этого просто не произошло. Если бы он не любил вас так… Меня потрясла именно нежность его по отношению к вам, она меня сразила.
