Фридрих Дюрренматт - Физики
Ньютон. Но мы, в конце концов, не сумасшедшие.
Мебиус. Да, но мы убийцы.
Оба озадаченно смотрят на Мебиуса.
Ньютон. Я протестую!
Эйнштейн. Этого, Мебиус, вы не должны были говорить.
Мебиус. Тот, кто убивает, — убийца, а мы убивали. У каждого из нас были свои задачи, которые привели его в сумасшедший дом, каждый из нас убил свою сиделку для определенной цели. Вы, чтобы они не повредили вашей секретной миссии, я, потому что сестра Моника в меня поверила. Она считала меня непризнанным гением. Она не понимала, что сегодня долг гения оставаться непризнанным. Убивать — это ужасно. Я убил, чтобы не допустить еще более страшных убийств. Но вот появились вы. Я не могу вас уничтожить, но. может, я могу вас переубедить? Неужели мы убивали зря? Либо это были жертвы, либо преступление? Либо мы останемся в сумасшедшем доме, либо мир станет сумасшедшим домом. Либо мы вычеркнем себя из памяти человечества, либо человечество исчезнет с лица земли.
Молчание.
Ньютон. Мебиус!
Мебиус. Что, Килтон?
Ньютон. Этот сумасшедший дом... Эти ужасные санитары... Эта горбатая врачиха...
Мебиус. Ну что?
Эйнштейн. Нас заперли, как диких зверей.
Мебиус. Мы и есть дикие звери. Нас нельзя пустить к людям.
Молчание.
Ньютон. Неужели нет другого выхода?
Мебиус. Никакого.
Молчание.
Эйнштейн. Иоган Вильгельм Мебиус! Я человек порядочный. Я остаюсь.
Молчание.
Ньютон. Я тоже остаюсь. Навсегда.
Молчание.
Мебиус. Благодарю вас. Благодарю вас за то, что вы дали вселенной хоть маленькую надежду на спасение. (Поднимает бокал.) За наших сиделок!
Все торжественно встают.
Ньютон. Я пью за Доротею Мозер.
Двое других. За сестру Доротею!
Ньютон. Доротея! Я должен был принести тебя в жертву. Я заплатил твоей смертью за твою любовь. Я хочу быть достойным тебя.
Эйнштейн. Я пью за Ирену Штрауб.
Двое других. За сестру Ирену!
Эйнштейн. Ирена! Я должен был принести тебя в жертву. В твою честь и во имя твоей верности мне я хочу поступить разумно.
Мебиус. Я пью за Монику Штеттлер.
Двое других. За сестру Монику!
Мебиус. Моника! Я должен был принести тебя в жертву. Но пусть твоя любовь освятит союз, который заключили три физика. Дай нам силу честно хранить тайны нашей науки, прикрывшись шутовским колпаком.
Пьют, ставят бокалы па стол.
Ньютон. Превратимся же вновь в сумасшедших. Станем опять Ньютонами.
Эйнштейн. Будем вновь играть на скрипке Бетховена или Крейслера.
Мебиус. Пусть снова является царь Соломон.
Ньютон. Будем сумасшедшими, но мудрыми.
Эйнштейн. Узниками, но свободными.
Мебиус. Физиками, но безвинными.
Все трое кивают друг другу и расходятся по своим комнатам. Гостиная пуста. Справа входят Макартур и Мурильо. Они в черной форме, в фуражках и с револьверами. Макартур увозит столик с остатками ужина направо. Мурилъо ставит круглый стол к правому окну, а на него взгромождает перевернутые стулья, как во время уборки ресторана. Затем Мурильо тоже уходит направо. Гостиная снова пуста. Тогда справа входит фрейлейн доктор Матильда фон Цанд, как всегда, в белом врачебном халате, со стетоскопом, торчащим из кармана. Она оглядывается по сторонам. Входит Сиверс в черной форме.
Старший санитар. Начальница.
Доктор. Сиверс, внесите картину.
Макартур и Мурильо вносят большой портрет генерала в тяжелой золоченой раме. Сивере снимает старый портрет и вешает новый.
Доктор. Генерал Леонид фон Цанд здесь гораздо уместнее, чем в женском корпусе. Он еще прекрасно выглядит, этот старый вояка, несмотря на базедову болезнь. Он любил героическую смерть, и сейчас нечто подобное произошло в этом доме. (Рассматривает портрет своего отца.) Зато тайный советник переедет на женскую половину, к миллионершам. Поставьте его пока в коридор.
Макартур и Мурильо выносят портрет направо.
А генеральный директор Фрейбен со своими героями прибыл?
Старший санитар. Они вас ждут в зеленой гостиной. Прикажете подать икру и шампанское?
Доктор. Эти господа пришли сюда не пировать, а работать. (Садится на диван.) Сиверс, приведите Мебиуса.
Старший санитар. Слушаю, начальница. (Идет к комнате номер один и открывает дверь.) Мебиус, а ну-ка, выходите.
Появляется Мебиус. У него просветленное лицо.
Мебиус. Какая полная благоговения ночь! Темно-синяя, тихая. Ночь могущественного царя. Его бледная тень отделилась от стены. Его глаза светят во тьме.
Молчание.
Доктор. Мебиус, прокурор установил здесь новые порядки. Теперь я могу разговаривать с вами только в присутствии санитаров.
Мебиус. Понимаю, фрейлейн доктор.
Доктор. Все, что я сейчас скажу, относится и к вашим коллегам.
Входят Макартур и Мурильо.
Доктор. Макартур и Мурильо, приведите двух других пациентов.
Макартур и Мурильо (открывают двери комнат номер два и три). Выходите!
Ньютон и Эйнштейн входят. У них тоже просветленные лица.
Ньютон. Ночь полная тайн. Беспредельная, величественная ночь. Сквозь решетку моего окна мерцают Юпитер и Сатурн, они открывают мне законы мироздания.
Эйнштейн. Благодатная ночь, она дарит нам отраду и мир. Смолкли загадки бытия, никто не задает вопросов. Я хочу играть на скрипке до конца своих дней.
Доктор. Алек Джаспер Килтон и Иосиф Эйслер, я хочу с вами поговорить.
Оба с изумлением на нее смотрят.
Ньютон. Вы... знаете?
Оба выхватывают револьверы, но Мурильо и Макартур их обезоруживают.
Доктор. Ваш разговор, господа, был подслушан: вы уже у меня давно на подозрении. Макартур и Мурильо, принесите радиопередатчики Килтона и Эйслера.
Старший санитар. Все трое — руки на затылок.
Мебиус, Эйнштейн и Ньютон кладут руки на затылок. Макартур и Мурильо входят в комнаты два и три.
Ньютон. Забавно! (Зловеще смеется.)
Эйнштейн. Не понимаю...
Ньютон. Смешно! (Снова смеется, потом замолкает.)
Макартур и Мурильо возвращаются с радиопередатчиками.
Старший санитар. Руки опустить.
Физики подчиняются. Молчание.
Доктор. Прожектора, Сиверc.
Старший санитар. О'кей, начальница. (Поднимает руку.)
Прожектора из сада освещают физиков ослепительным светом. Сиверc гасит свет в гостиной.
Доктор. Вилла оцеплена сторожами. Всякая попытка к бегству бессмысленна. (Санитарам.) Убирайтесь, вы, трое.
Санитары уходят, унося оружие и радиопередатчики. Молчание.
Только вы одни будете знать мою тайну. Вы одни на всем свете. Ведь теперь все равно — знаете вы ее или нет.
Молчание.
(Торжественно.) Царь Соломон в золотых одеждах являлся и мне.
Трое физиков с недоумением на нее смотрят.
Мебиус. Царь Соломон?
Доктор. Да, все эти годы.
Ньютон тихо смеется.
(Твердо.) Впервые он появился в моем кабинете. Летним вечером. В парке еще светило солнце, стучал дятел, как вдруг прилетел царь в золотых одеждах. Как архангел.
Эйнштейн. Она сошла с ума!
Доктор. Его взгляд остановился на мне. Рот его приоткрылся. Он заговорил со своей служанкой. Царь Соломон восстал из мертвых, он снова захотел обладать властью, которая ему принадлежала, царь явил свою мудрость, чтобы Мебиус от его имени правил на земле.
Эйнштейн. Ее место в сумасшедшем доме. Ее надо туда запереть.
Доктор. Но Мебиус предал царя. Он хотел умолчать о том, о чем нельзя было молчать. Ибо все, что ему открылось, — не тайна. Потому что это постижимо. А все, что постижимо, человек может постичь. Теперь или когда-нибудь. То, что открыл царь Соломон, могут открыть и другие. Царь Соломон не хотел, чтобы об этом догадались другие. Эта тайна давала ему владычество над миром. Поэтому он избрал меня, свою служанку.
Эйнштейн (настойчиво). Вы сумасшедшая. Послушайте, вы сумасшедшая!
Доктор. Он приказал мне сместить Мебиуса и занять его место. Я подчинилась его приказу. Я врач, а Мебиус мой пациент. Я могла делать с ним все, что хотела. Я постоянно его усыпляла, многие годы подряд, и в это время снимала фотокопии с откровений царя Соломона, пока не получила все, до последнего листика.
