Александр Островский. - Богатые невесты

Цыплунов кланяется.

Постойте! Вы хотите казаться неуязвимым, вы разыгрываете роль святого. Как это смешно!

Цыплунов. Смейтесь, если вам смешно! Ну, все теперь?

Белесова. Нет, для меня этого мало.

Цыплунов. Да, я думаю.

Белесова. Позовите Всеволода Вячеславича и Пирамидалова и при них просите у меня извинения!

Цыплунов. Пожалуй. Только это ничему не поможет и ничего не исправит.

Белесова. Почему вы так думаете?

Цыплунов. Потому, что в словах моих была правда.

Белесова (горячо). Как! Оскорбленная вами женщина ждет от вас извинения, а вы опять с своей школьной моралью!

Цыплунов. Извольте, я буду просить у вас извинения, буду просить униженно, коли вы хотите, даже на коленях; но это не поможет вам, вы ошибаетесь. Извинение мое может успокоить вас только на несколько минут; горькие слова мои, сказанные вам вчера, всегда останутся с вами. Никаким развлечением, никакими забавами вы их не заглушите, они будут вас преследовать везде и вызывать краску стыда на лицо ваше; вы будете с ужасом просыпаться ночью и повторять их.

Белесова. Уйдите, уйдите с глаз моих!

Цыплунов (поклонясь). Прощайте! (Идет к двери.)

Белесова. Ах, нет, постойте, постойте!

Цыплунов (возвращаясь). Что вам угодно?

Белесова. Молчите, не говорите ни слова. Слушайте меня!

Цыплунов. Извольте.

Белесова. Я была дурно воспитана, избалована, я ничему не училась хорошему, ничего не знала, меня занимали только мелочами. Человек без сердца воспользовался моей ветреностию, моей пустотой… обман, обольщение…

Цыплунов. Позвольте!

Белесова. Дайте мне высказаться!

Цыплунов. Не нужно, не нужно. Вы хотите оправдываться?

Белесова. Да, я хочу оправдаться перед вами, я хочу, чтоб вы знали, как мало было моей вины… Я скажу вам все, все, и потом подам вам камень и посмотрю, подымется ли у вас рука убить меня.

Цыплунов. Да не трудитесь, не трудитесь! Скажите только два слова, что вы жертва обмана и обольщения, и я вам поверю.

Белесова. И не будете судить меня?

Цыплунов. Какое я имею право теперь судить вас, когда вы для меня чужая. Живите как знаете, и делайте что знаете!

Белесова. Однако я не совсем посторонняя для вас.

Цыплунов. Потому-то я и прощаюсь с вами не совершенно равнодушно, я чувствую, что должен пожалеть вас и пожелать вам возможного для вас счастья.

Белесова. Вчера вы не жалели меня.

Цыплунов. Да ведь жалеют только тех, которые страдают, плачут. Как можно догадаться, что женщина, которая высоко держит голову, у которой гордая и презрительная улыбка на лице, заслуживает сожаления? Вот теперь я вас жалею.

Белесова. И прощаете?

Цыплунов. За что?

Белесова. За то, что я вас оскорбила сейчас.

Цыплунов. О, вздор какой! Можно ли сердиться на женщину, когда она взволнована и не владеет собой! Но если хотите считаться, так обида за обиду, мы квиты. Мне кажется, вы должны быть довольны нашим объяснением и можете теперь успокоиться. Прощайте!

Белесова. Прощайте! Ах, нет, погодите! Еще не все… не все.

Цыплунов. Я слушаю.

Белесова. Останьтесь хоть на несколько минут!

Цыплунов. Зачем?

Белесова. Говорите что-нибудь… хоть браните меня, да только говорите… Ну, вот что скажите мне! Отчего это, когда я подумаю, что вы уходите, и уходите от меня навсегда, у меня как будто что отрывается от сердца, и остается в душе какая-то пустота? Точно меня бросили, кинули одну между чужими… Скажите, отчего это?

Цыплунов (подумав). Не знаю. Скажите яснее!

Белесова. Мне кажется, что если бы вы или кто-нибудь из подобных вам людей навещали меня хоть изредка, мне было бы лучше, теплее на душе.

Цыплунов. А, понимаю. Вы начинаете скучать, жизнь без всякого содержания вам надоела, и вы почувствовали ее пустоту.

Белесова. Да, кажется, так.

Цыплунов. Это хорошее дело.

Белесова. Как же помочь моему горю? Я прошу вашего совета, не откажите мне!

Цыплунов. Извольте! Это очень просто. Найдите себе занятия, поищите хороших, дельных людей для знакомства, больше думайте, читайте; а лучше всего, познакомьтесь с какой-нибудь доброй, умной женщиной, она вас научит, что делать, чтобы избежать скуки и тоски.

Белесова. Мне этого мало.

Цыплунов. Уж извините, больше я ничего не имею предложить вам. Прощайте! (Идет на террасу.)

Белесова (догоняя Цыплунова). Постойте! Подождите! Юрий Михайлович! Юрий Михайлович! Одну минуту!

Цыплунов (возвращаясь). Что прикажете?

Белесова (садясь в кресло и закрывая лицо руками). Я люблю вас!

Цыплунов. Что вы говорите? Такими словами не шутят. Посмотрите на меня, я так убит, так жалок, что шутить надо мной вам непростительно.

Белесова (плача). Да нет, нет, правда, правда, я не шучу нисколько.

Цыплунов. Да как это могло случиться? Когда?

Белесова. Вчера, и сегодня особенно.

Цыплунов. Если это правда, то уж я не могу, не смею вас так оставить; я должен позаботиться о вас, должен что-нибудь сделать для вас.

Белесова (печально). «Что-нибудь»… только что-нибудь.

Цыплунов. Нет, все… (Одумавшись.) Все, что могу, что я должен.

Входят Гневышов и Пирамидалов и останавливаются у двери.

Белесова, Цыплунов, Гневышов, Пирамидалов.

Белесова. Конечно, я не вправе не только требовать от вас… но даже и надеяться… Но уж вы сделали для меня много, вы заставили меня полюбить вас… Я вижу, чувствую, что эта любовь для меня спасительна, умоляю вас, не покидайте меня! Мне нужна помощь, нужно участие…

Цыплунов. Что я могу, что я в силах…

Белесова. Ах, я знаю, я буду много, много тосковать… о погибшей молодости, о своем безумстве… Мне нужна будет поддержка, душевное участие и утешение, которое шло бы от сердца… А то ведь нас утешают обыкновенно вот чем! (Указывает на конверт с деньгами.)

Цыплунов. Что это?

Белесова. Это деньги; мне привез их сегодня Всеволод Вячеславич.

Цыплунов. Разве у вас своего ничего нет? Вы живете на счет Всеволода Вячеславича?

Гневышов. Нет, у нее есть и свои, но немного; а она должна жить прилично.

Цыплунов. Валентина Васильевна, если вас не оскорбляют эти деньги, тогда мне говорить нечего.

Белесова. Нет, оскорбляют. Я иногда плачу; но то ж делать, я, признаюсь вам, не имею столько силы воли, чтоб…

Цыплунов. В таком случае позвольте мне помочь вам. Ведь вы меня просили?

Белесова. Да, просила и прошу.

Цыплунов. Вот первое доброе дело, которое я могу сделать для вас. Дайте мне эти деньги!

Белесова. Извольте!

Цыплунов. Вам их не жаль?

Белесова. Ах, нет, делайте с ними что хотите; вы лучше меня знаете, что мне нужно.

Цыплунов (Гневышову). Всеволод Вячеславич, Валентина Васильевна отказывается от вашего подарка.

Гневышов. Что я дарю, я того не беру назад.

Цыплунов. Вы, ваше превосходительство, человек известный своей благотворительностью; Валентина Васильевна просит вас раздать эти деньги от ее имени бедным, которые действительно нуждаются.

Гневышов (взяв деньги). Да, если дело принимает такой оборот… (Одобрительно шепчет Цыплунову.) Хорошо, молодой человек, хорошо.

Цыплунов. Потом, потом… что еще потом я обязан сделать для вас?

Входит Цыплунова.

Белесова, Цыплунов, Гневышов, Пирамидалов, Цыплунова.

Цыплунова. Юша, Юша! Он и так болен, бедный; зачем привели его сюда? Извините меня, Валентина Васильевна! Юша, пойдем домой!

Цыплунов. Маменька, вы так меня любите, в вас так много любви, такое обилие чувства, что вы можете уделить другим часть его, не обижая меня. Маменька, есть женщина, которая нуждается в сочувствии, в поддержке…

Цыплунова. Про кого ты говоришь, друг мой?

Белесова. Это я, Анна Афанасьевна!…

Цыплунова. Ах, Юша, пойдем лучше!

Цыплунов. Маменька, погодите! Эта женщина очень несчастна. Ни одно высокое чувство в ней не было затронуто. Ей никто никогда не говорил о сострадании, о любви; она не знала даже, что порока нужно стыдиться, а не гордиться им.