За все в ответе - Михаил Филиппович Шатров
П е т р о в. Очень интересно!
К о н с т а н т и н о в. Ничего интересного. В горкоме уже знают об этом. Прокопенко и Самсонов написали заявление в партком, где всех кошек вешают на тебя. На послезавтра я партком назначаю.
П е т р о в. Что ж, поговорим…
К о н с т а н т и н о в. Ты подготовься… Прокопенко и Самсонов сильно против тебя настроены. Да и еще кое-кого у нас ты раздражил, наверняка всплывет вся эта история с Елкиной Татьяной.
П е т р о в. Ну, уж в этом-то я разберусь сам…
О л ь г а за столом. В кабинет входит К о н с т а н т и н о в, заулыбался.
О л ь г а. А чему вы улыбаетесь, Константинов?
К о н с т а н т и н о в. Вы сегодня такая яркая и красивая, что у меня мгновенно улучшилось настроение.
О л ь г а. Ну, все! Теперь вы для меня самый лучший секретарь парткома на свете. Но вы же без дела не заходите. Выкладывайте.
К о н с т а н т и н о в. У меня сразу два дела. Кстати, Ольга, а откуда вы знаете производство?
О л ь г а. Откуда все. Я ведь инженер. Кончила политехнический. Девять лет проработала на заводе. Прошла путь от мастера до начальника цеха. Я ведь даже орденоноска. Имею «Знак Почета». За труд.
К о н с т а н т и н о в. Да ну?
О л ь г а. Вот и ну! Вы думали, я какая-нибудь вертихвостка? А я женщина трудовая. Ой, был смешной случай. Я раньше жила в коммунальной квартире. Так соседи-старушки меня очень презирали за короткие юбки. Однажды я прикрепила орден и вышла на кухню. Вы представляете, что было?
К о н с т а н т и н о в. Представляю! Зауважали.
О л ь г а. Еще как.
К о н с т а н т и н о в. Ольга! Вы мне понравились сразу, как только вас увидал.
О л ь г а. Не надо, Константинов.
К о н с т а н т и н о в. Почему — не надо? Вы не замужем, я не женат…
О л ь г а. Я люблю другого.
К о н с т а н т и н о в. Понятно… он в Москве?
О л ь г а. Он здесь.
К о н с т а н т и н о в. Понятно.
П е т р о в… Так ведь у него здесь…
О л ь г а. Я знаю.
К о н с т а н т и н о в. Может быть, мне с ним поговорить… А впрочем, о чем? Если только о том: Петров, она мне нравится, но женись на ней ты. Так, что ли?
О л ь г а. Ну, одно дело мы с вами, кажется, решили, а какое второе?
К о н с т а н т и н о в. Второе? Да, второе… На послезавтра назначено заседание парткома. Возможно, возникнет вопрос о ваших предварительных выводах.
О л ь г а. Я, как руководитель бригады, категорически возражаю.
К о н с т а н т и н о в. Ольга, а вы разве не уверены в своих выводах?
О л ь г а. Поймите, Константинов, мы собираем данные, а потом будем участвовать в их обработке еще с целой группой специалистов. И только после этого вы получите анализ и рекомендации.
К о н с т а н т и н о в. Когда мы их получим?
О л ь г а. Месяца через три.
К о н с т а н т и н о в. Через два месяца мы обязаны запустить уже несколько серий. И если ваш предварительный прогноз окажется верным, мы завалим программу еще десятков заводов, с которыми мы скооперированы.
О л ь г а. А если мы ошиблись в чем-то? Я привыкла отвечать за свое дело.
Цех.
П е т р о в и Т а т ь я н а.
Т а т ь я н а. Я тебя просила не приходить.
П е т р о в. А я не к тебе. Это объект моей работы. Я тебя подожду до конца смены.
Т а т ь я н а. Нет.
П е т р о в. Не дури.
Т а т ь я н а (отложив деталь, подошла к телефону, набрала номер). Федор! Ты что делаешь? Да, смена кончается через сорок минут. Хорошо. Тогда я — у проходной.
П е т р о в молча уходит.
Партком.
П е т р о в развешивает схемы и графики. Входит О л ь г а.
О л ь г а. Послушай, у меня есть предложение. Доложим данные, но без выводов и рекомендаций. В конце концов, партком — коллективный орган, пусть он и решает.
П е т р о в. Он и будет решать. Но свою точку зрения мы высказать обязаны.
О л ь г а. Миша, совсем не обязаны! Да, они завалят программу. Предположим, здесь ты подложишь свои руки. Но в других местах, в десятках других мест, где также заваливаются программы, ты ведь рук не подложишь. Не на каждом участке найдется такой самоотверженный борец, как Петров.
П е т р о в. Ты не права. Эта фамилия довольно распространенная.
О л ь г а. Тогда еще один вопрос. Последний. Почему ты взбеленился именно здесь? Что, у нас в институте, даже в нашей лаборатории, меньше прорех и дыр? Ты что, не знаешь, что наш начальник Сахно — дурак и перестраховщик, что его главная цель — дотянуть до пенсии, а до пенсии ему тянуть еще семь лет! Ты что, не знаешь, что половина нашей лаборатории состоит из папиных сынков и дочек, от которых и сейчас никакой пользы, а через несколько лет, когда они высидят свои начальственные оклады, от них уже будет конкретный вред, потому что они пришли заниматься не своим делом. Почему же ты молчал у себя дома?
П е т р о в. Да, молчал! А теперь не буду молчать. Приеду и скажу: Сахно, вы дурак. И пусть он на меня подает в суд.
О л ь г а. Я серьезно.
П е т р о в. А если серьезно, — если я отступлюсь, я себя уважать перестану.
О л ь г а. Ну, что же… размахнись… Я на парткоме не буду. Я не обязана отчитываться перед ними. Я выполняю конкретную хозрасчетную работу и ею отчитаюсь. А тебя пусть как следует высекут, чтобы не мешался под ногами. Может быть, поумнеешь… Хочешь, я предскажу результаты этого заседания?
П е т р о в. Не ошибись.
О л ь г а. Не ошибусь. Все останется как прежде. А если ты будешь слишком настойчивым, они напишут в парторганизацию института, что коммунист Петров, вместо того чтобы заниматься своим делом, устроил на заводе склоку. А когда получат наш анализ, попробуют доказать, что он выполнен некачественно! Я буду ждать тебя в номере, ужинать не ходи, я приготовлю поесть. (Уходит.)
Петров остался один в круге света.
А когда сцену залил общий яркий свет, п а р т к о м уже в полном составе. Говорит П р о к о п е н к о.
П р о к о п е н к о. Товарищ Петров, доказывает, что состояние, в котором мы сейчас находимся, ненормально, он это даже внушил члену парткома Чернову.
Ч е р н о в. А у меня своя голова, есть на плечах. Что же получается? Когда вы не согласны, это естественно и нормально. Когда с вами не согласны, это уже чепе, и вы сразу же принимаете меры.
П р о к о п е н к о. У нас высоко развито чувство справедливости. Зло должно быть и будет наказано. Когда у нас в доме не работает лифт, жильцы пишут сразу в Верховный Совет или лучше — в Политбюро. Оттуда, мол, наведут порядок. А порядок надо наводить отсюда. Если товарищ Петров очень хорошо объяснил, как надо правильно работать, от этого немногое изменится, если мы сами не научимся работать. Я согласен с товарищем Петровым, что труд — это радость, но труд — это еще и дисциплина, и умение подчиниться приказу, и высокий профессионализм, которого у нас нет. Да, я готов кланяться в пояс каждому, кто умеет и хочет работать. Ведь немного у нас таких.
Б а й к о в. Куда же они делись?
П р о к о п е н к о. Вот данные товарища Петрова. Состав рабочих цеха за год обновляется больше чем наполовину.
