Занавески - Михаил Алексеевич Ворфоломеев
Не! Мутный! От такого самогона только изжога! (Опять выливает на пол.)
Г о р ю н о в а. Ты бы уж постаралась!
М о т р я. Насчет чего?
Г о р ю н о в а. Там бы спросила, там узнала! Насчет Полины!
М о т р я. Во! Тебе-то какая корысть?
Г о р ю н о в а. Надо! А за мной дело не станет, не! Червонец, милка!
М о т р я. Сразу?
Г о р ю н о в а. Ты узнай сначала!
М о т р я. Во! Плесни!
Горюнова наливает.
Г о р ю н о в а. Побыстрее бы ее?
М о т р я (разглядывает самогон). Не, совсем мутный! (Выливает.) Не погоняй, не запрягла! Ну, спасибо за угощение. А про Полю так тебе скажу. Ты ее, дура языкатая, не трожь, а то бельмы-то выцарапаю! (Поддает ей сумкой.)
Г о р ю н о в а. Ах ты, ведьма! Ее же ишо поила, ее же ишо кормила…
М о т р я. Кормилица! Самогон-то развела! И туда же! Червонец! Поди подотрись червонцем этим!
Входит Г о р ю н о в.
Г о р ю н о в. Чего за скандал?
М о т р я. Во! Чародей! (Бьет сумкой Горюнова.)
Г о р ю н о в. Как?!
М о т р я. Как накакаешь, так и смякаешь!
Г о р ю н о в а. А ну пошла отсель!
Г о р ю н о в. Пошла!
Мотря выходит из дома.
М о т р я. Меня купить хотели! На-кась выкуси. Я вашу горюновскую породу знаю!
Высовывается Г о р ю н о в а.
Г о р ю н о в а. Пошла отсель!
М о т р я. Всю жизнь дома просидела, а туда же! На трудового человека поклеп наводишь.
Мотря уходит в дом Поспеловых. В доме П о л и н а.
Полька! И что я так тебя люблю!
П о л и н а. Заходи, Матрена. Опять выпить хочешь?
М о т р я. Не! Я уж сегодня пила, пила, и толку никакого! Ты мне вот чего скажи… Какой такой зуб на тебя Горюновы имеют?
П о л и н а. А… Проголосовала против.
М о т р я. Чего против?
П о л и н а. Чтоб они квартиру не получили.
М о т р я. Во! А она, Горюниха, на тебя поклеп возводит теперь!
П о л и н а. Что за поклеп?
М о т р я. Будто бы ты чего-то с Егором имеешь! Видала?
П о л и н а. Как же они узнали…
М о т р я. Правда, что ли?
П о л и н а. Что?
М о т р я. А ничо! А чо?
П о л и н а. Матрена, я тебя с детства знаю…
М о т р я. Как не знать, милая! Уж я-то тебя понянчила… Как твоего батьку браконьеры убили, Лукерья слегла! Слегла она, милая! Кто выручил? Кузьма! Ты-то не знаешь, маленькая была, откуда знать. Я с тобой вожусь, Лукерью отхаживаю, а Кузьма и сена накосит, и дров навезет! У него же кони были. Сильно Кузьма помог! Лукерья-то года полтора лежала! Во!
П о л и н а. А я и не знала…
М о т р я. Во! Откудова тебе знать! Тебе же год всего был!
П о л и н а. Матрена…
М о т р я. Ась?
П о л и н а. Матрена, а я Егора люблю…
М о т р я. Золотко ты мое! Это пошто жизнь наша такая, а? Вот ты глянь на меня! Черт! Как есть дьявол! А такая разве была… Загубил меня один… Бригадиром был! Кулачище — во! Морда красная! Красивый был мужик! И как он меня обкрутил? Женатый был, собака. Поваландался он со мной лет пять да бросил… Как его председателем поставили, так и бросил… А его возьми да сними! Он опять ко мне! Тут уж я… взашей!
П о л и н а. Мне-то что делать?
М о т р я. Ой, я тебе не советчица! Пьяница я! Пьяница…
П о л и н а. А его еще Надя Ковригина любит…
М о т р я. Про то знаю. Чо и говорить, Надька не девка, чисто золото!
П о л и н а. Знаю… Нет! Я мешать не стану. Я переживу, Мотря!
М о т р я. Ты сильная. Тебе, девка, председателем надо бы быть!
П о л и н а. Разве Федор хуже?
М о т р я. Такие у нас были! Таких, девка, у нас много было! А толку мало! Нет чтоб людей к земле приучить, он их с земли гонит! Пошто он Кузьму обидел?
П о л и н а. Да… Я с ним пыталась говорить, не выходит! Словно другой человек он стал!
Дом Лукомовых. В доме Л и з а. Входит П е т р. Лиза, подоткнув платье, домывает пол.
Л и з а. Пришел, что ли?
П е т р. Отшабашил.
Л и з а. Ох, холера. На ноги-то сколько грязи намотал! Сымай!
Петр разувается. Лиза берет сапоги, моет их в ведре.
По крашеному полу не ходи босиком. Сейчас простуду схватишь!
П е т р. Ничо. Ноги пусть отдохнут.
Л и з а. Чего делали?
П е т р. Солому возили, жатки новые собирали… Слышь, а этот мужик, из «Калины красной», говорят, из Сибири родом.
Л и з а. Говори!
П е т р. Да честно!
Л и з а. Шукшин!
П е т р. Ну!
Л и з а. Чего же это, Астафьев с Сибири. Распутин. А эти чего тогда могут?
П е т р. В Москве тоже, видно, кой-какие имеются.
Л и з а. Есть будешь?
П е т р. Счас! Помоюсь только. (Снимает рубашку, идет к умывальнику.)
Л и з а. Вот видишь, сколько людей хороших с Сибири?
П е т р. Как Ломоносов сказал? Мол, все, что ни есть полезное, все, мол, из Сибири и пойдет!
Л и з а. Говори!
П е т р. Ты почему не веришь-то мне? Я тебе когда брехал?
Л и з а. Прямо уж все от нас!
П е т р. Сибирь — она вон какая! А лектор московский этот, что у нас останавливался, как сказал?
