Жюль Ромэн - Кнок, или Чудеса медицины

Доктор. Я хотел бы видеть хозяйку.

Горничная. Для чего, сударь?

Доктор. Чтобы она отвела мне комнату.

Горничная. Я об этом ничего не знаю. Вы один из записанных больных?

Доктор. Я не больной, я врач.

Горничная. А, ассистент доктора? Он, действительно, очень в этом нуждается.

Доктор. Как, разве вы меня не узнаете?

Горничная. Нет, совсем не узнаю.

Доктор. Я доктор Парпале. Еще три месяца тому назад я был врачом в Сен Морисе… Вы, наверное, не здешняя?

Горничная. Нет, я здешняя. Но я не знала, что у нас был врач раньше доктора Кнока. (Молчание). Простите, сударь. Хозяйка, наверное, сейчас придет. А мне нужно идти кончать стерилизовать наволочки.

Доктор. Гостиница приняла какой-то странный вид.

Парпале, затем г-жа Реми.

Г-жа Реми, заглядывая в дверь. Он все еще здесь! (Решается). Здравствуйте, г-н Парпале. Вы ведь не собираетесь у нас остановиться?

Доктор. Как раз собирался… Как дела, г-жа Реми?

Г-жа Реми. Теперь совсем хорошо. У меня больше нет свободных комнат.

Доктор. Разве сегодня базарный день?

Г-жа Реми. Нет, обыкновенный день.

Доктор. И у вас заняты все комнаты, так, среди недели? Что же это все за люди?

Г-жа Реми. Больные.

Доктор. Больные?

Г-жа Реми. Да, люди, приезжающие лечиться.

Доктор. Почему же они останавливаются у вас?

Г-жа Реми. Потому что в Сен Морисе нет другой гостиницы. Впрочем, им и здесь у нас неплохо, пока мы не построили еще нового здания. Они получают сразу же хороший уход. Все правила современной гигиены у нас соблюдаются.

Доктор. Да откуда же они появляются?

Г-жа Реми. Больные? За последние недели отовсюду понемногу. А сначала это были проезжие.

Доктор. Не понимаю.

Г-жа Реми. Ну да, путешественники, которые ездили по разным делам и попадали в Сен Морис. Они слышали в наших краях о докторе Кноке и на всякий случай обращались к нему за советом. Не осознавая своего состояния, они, видимо, чувствовали, что у них что-то не в порядке. Но если бы счастливая судьба не завела их в Сен Морис, наверное, многих из них уже не было бы в живых.

Доктор. Почему не было бы в живых?

Г-жа Реми. Потому что ничего не подозревая, они продолжали бы пить, есть и делать сотни других глупостей.

Доктор. И все эти люди оставались здесь?

Г-жа Реми. Да, выйдя от доктора Кнока, они спешили лечь в постель и начать правильно лечиться. А теперь дело иное. К нам попадают лица, нарочно для этого приезжающие. Обидно, что места не хватает. Мы скоро будем строиться.

Доктор. Это все необыкновенно.

Г-жа Реми, подумав. Да, это в самом деле должно казаться вам необыкновенным. Если бы вам пришлось вести такую жизнь, какую ведет доктор Кнок, я думаю, вы скоро запросили бы пощады.

Доктор. Да? Какую же он ведет жизнь?

Г-жа Реми. Жизнь каторжника. Едва встав с постели, он начинает бегать по визитам. В десять часов он заходит в гостиницу. Через пять минут вы его здесь увидите. Потом прием на дому. А потом опять визиты, вплоть до самых окраин кантона. Правда, у него есть автомобиль, прекрасная новая машина, которой он очень ловко управляет. Но я уверена, что ему часто приходится завтракать бутербродом.

Доктор. Это совсем как бывает со мной в Лионе.

Г-жа Реми. Вот как?.. А здесь вам удалось устроить себе очень спокойную жизнь. (Игриво). Помните, как играли на бильярде в кабачке?

Доктор. Надо полагать, в мое время у людей здоровье было лучше.

Г-жа Реми. Не говорите так, г-н Парпале. Людям в голову не приходило лечиться, а это совсем другое дело. Многие воображают, что в наших деревенских краях мы еще дикари, что мы о себе не заботимся, а ждем часа, когда нам суждено подыхать как животным, что лекарства, медицинский режим, всякие аппараты и новые усовершенствования — все это нужно только для больших городов. Ошибаетесь, г-н Парпале. Мы себя бережем не хуже других: и хотя мы не любим сорить деньгами, мы не боимся расхода на необходимое. Вы, г-н Парпале, знали только прежнего крестьянина, который резал свой грош на четыре части и готов был лучше потерять глаз или руку, чем купить лекарств на четыре франка. Теперь, слава богу, все изменилось.

Доктор. Ну что же, раз людям надоело быть здоровыми и они хотят позволить себе роскошь болеть, это их право. От этого польза только врачу.

Г-жа Реми, с горячностью. Вот уж неправдой будет сказать, что доктор Кнок здесь заинтересован. Что касается визитов, то люди со средствами платят ему, — согласитесь, что иначе выходило бы совсем глупо! — но он ничего не берет с бедняков. Мы видим, как он колесит по всему кантону, расходуя бензину на десять франков, и останавливается у хижины бедной старухи, у которой нет даже куска козьего сыра, чтобы дать ему. И не следует тоже говорить, будто он находит болезни у тех, у кого их нет. Я первая раз десять, пожалуй, показывалась ему с тех пор, как он стал каждый день приезжать в гостиницу. И каждый раз он с одинаковым терпением выслушивал меня и исследовал с головы до ног со всякими инструментами, теряя на это добрые четверть часа. И каждый раз он говорил, что у меня нет ничего, что мне не о чем тревожиться и что нужно только побольше есть и спать. И при этом не могло быть речи о том, чтобы предложить ему хоть один сантим. То же самое и с г-ном Бернаром, школьным учителем, который вбил себе в голову, что он носитель зародышей и от этого не находил себе места. Чтобы успокоить его, доктор Кнок должен был три раза исследовать его экскременты. Да вот, кстати, г-н Муске, который пришел брать кровь вместе с доктором у № 15. Вы можете с ним поговорить. (Немного подумав). Давайте-ка мне ваш чемодан. Уж я постараюсь где-нибудь найти для вас местечко.

Парпале, Муске.

Муске, он теперь одет по последней моде. Доктор еще не приходил? Ба, доктор Парпале! Черт возьми, словно призрак. Как это давно было, что вы нас покинули!

Доктор. Давно? Да нет же, всего только три месяца.

Муске. Это правда! Три месяца! Прямо удивительно. (Покровительственным тоном). Ну как, довольны вы Лионом?

Доктор. Очень доволен.

Муске. А, тем лучше, тем лучше! Вы, может быть, нашли там готовую клиентуру?

Доктор. Гм… Она у меня уже на треть возросла… Как здоровье г-жи Муске?

Муске. Гораздо лучше прежнего.

Доктор. Она разве хворала?

Муске. Вы не помните эти мигрени, на которые она так часто жаловалась? Впрочем, вы не придавали им значения. Доктор Кнок сразу же определил, что они происходят от недостаточной секреции яичников и предписал опотерапическое леченье, которое чудесно помогло.

Доктор. Вот как! И головные боли прекратились?

Муске. От былых мигреней не осталось следа. Иногда бывает тяжесть в голове, но она происходит единственно от переутомления, что вполне естественно. Ибо мы, действительно, страшно перегружены работой. Я собираюсь взять ученика. У вас нет в виду кого-нибудь подходящего?

Доктор. Пока нет, но я подумаю.

Муске. Да, это уже не прежнее тихонькое существование. Что вы скажете на то, что иногда я ложусь спать в половине двенадцатого, не успев приготовить всех рецептов, поданных за день?

Доктор. Словом, Перу?

Муске. О, могу сказать, что упятерил свой оборот, о чем ничуть не жалею. Но в этом есть и высшее удовлетворение. Я, мой дорогой доктор Парпале, люблю свое ремесло, люблю чувствовать, что приношу пользу. Мне приятнее натягивать удила, чем грызть их. Дело темперамента. Но вот и доктор.

Те же и Кнок.

Кнок. А, доктор Парпале, здравствуйте. Я думал о вас. Хорошо доехали?

Доктор. Превосходно.

Кнок. На собственном автомобиле?

Доктор. Нет, поездом.

Кнок. Так! Вас интересует мой первый взнос, не правда ли?

Доктор. Собственно говоря, я хотел бы воспользоваться случаем…

Муске. Я оставляю вас, господа. (Кноку). Иду к № 15.

Те же, без Муске.

Доктор. Вы теперь не станете обвинять меня в том, что я вас «провел»?

Кнок. Намерение это у вас было, дорогой коллега.

Доктор. Вы не будете оспаривать того, что я вам уступил место, которое кое-чего стоило.