Габриэль Марсель - Пьесы
Октав (не расслышав). Что?..
Мирей. Я говорю, что было бы лучше, если б вы просмотрели эти письма.
Октав. Совершенно ни к чему, я уверен, что они написаны очень хорошо.
Мирей. Я написала в архив Дрё, как вы просили.
Октав. Хорошо.
Мирей. Однако я почти уверена, что нам удалось пролить свет на дело Дюпона. По-видимому, в 8-й роте служили два Гастона Дюпона, но один из них не упоминается в дивизионных списках.
Октав. Вы восхитительны, Мирей! Для меня было таким облегчением, что вы вызвались помочь мне с перепиской.
Мирей. Не стоит говорить об этом.
Октав. Когда я пишу подряд слишком долго, у меня здесь (показывает на предплечье) словно судорога. Не знаю, то ли ревматизм, то ли еще что-то…
Мирей (рассеянно). Как это неприятно.
Октав (присматриваясь к ней). Вы бледны.
Мирей. Пустяки.
Октав. Глаза немного усталые.
Мирей. Я не особенно хорошо сплю сейчас.
Октав. Да, я слышал ночью, как вы ходили по комнате. Не надо бы вам так утомляться с этими письмами.
Мирей. Нет, я счастлива, что было чем заняться ночью. Когда не спишь…
Октав. Да… но это неразумно. Если б только моя жена догадывалась…
Мирей. Не говорите ей, пожалуйста. Вообще лучше было бы убрать эти бумаги, свекровь может войти в любой момент.
Октав. Мне казалось, вы теперь ее называете мамой.
Мирей. Да, но в ее отсутствие…
Октав. По-моему, вы несколько удручены тем…
Мирей. Чем?
Октав. Тем, что вам приходится что-то держать от нее в секрете.
Мирей. Да, я предпочла бы ни от кого ничего не скрывать. Тем более от нее. Ведь то, что я делаю, так естественно. Но если она об этом узнает…
Октав. Вы полагаете, она рассердится?
Мирей (с запальчивостью). Ну, во-первых, это было бы мелочно… и потом, в конце концов я вольна поступать как считаю нужным.
Октав. Разумеется.
Мирей. Нет, это только чтобы ее оградить от волнений… Она и без того страдает!
Октав. Она здесь не единственная, кто страдает.
Мирей. Но у нее это — словно особый дар, я не знаю никого, кто был бы наделен такой способностью к страданию.
Октав. Вам не кажется, что ей не хватает какого-то… (помолчав, как бы подбирая слово) целомудрия? Я не хочу сказать, что она афиширует свое горе: скорее она его раздувает, как пламя — которое в итоге спалит вас.
Мирей. Для меня ваши слова обидны.
Октав. Для вас? Но почему?
Мирей. Все, что направлено против нее, попадает в меня.
Октав. Но, дорогая Мирей…
Мирей. Наверное, так рассуждала бы Ивонна.
Октав (изменившимся тоном). Ивонна… нет, ничего общего. Видите ли, когда я вспоминаю, какой моя жена была прежде… До войны мы никогда… и вот разразилось несчастье, и ее словно отравили. Да, это яд.
Мирей (резко). Чувствовать себя несчастным — это не болезнь… Вы, как и ваша дочь, находите этот дом слишком угрюмым? (Движение Октава.) Жизнь восстанавливается недостаточно быстро? Вам хотелось бы передышки?
Октав (ласково). Дорогая, в вас сейчас как будто говорит кто-то другой…
Мирей (с горячностью). Ну так вот, знайте, я всей душой с нею. Возможно, что все это ужасно, но на самом деле прекрасно лишь оно. Остальное же так заурядно… ничтожно… (Чувствуется, что она вот-вот разрыдается.)
Октав (внимательно глядит на нее). Мне не нравится, что вы так возбуждены.
Мирей. Это не возбуждение, это — самое сокровенное во мне; и если случаются минуты, когда я, кажется… но я ненавижу эти минуты!
Октав (с глубокой серьезностью). Однако если вы так безоговорочно согласны с моей женой, почему вы вызвались помочь мне с работой, которую она не одобряет? Это только ради меня?
Мирей (опустив глаза). Не надо считать меня утратившей свое «я»; повторяю вам, я делаю лишь то, что хочу.
Из правой двери появляется г-жа Вердэ.
Г-жа Вердэ (сопровождающей ее Луизе). Спасибо, Луиза… Здравствуй, Октав.
Октав. А, Марта!
Мирей. Тетя Марта, я прошу извинения за то, что все еще не выбралась навестить вас: каждый день — какая-нибудь помеха.
Г-жа Вердэ (с волнением в голосе). Вы у нас желанная гостья в любое время.
Октав. Пожалуйста, сядь. Андре нынче часто заходит; по-моему, он выглядит намного лучше, чем прошлой зимой.
Г-жа Вердэ (она готова разрыдаться). Мирей, милая, не сердитесь на меня… мне нужно сказать пару слов брату. Он вам расскажет после, но сейчас мне так тяжело… я не могу…
Мирей. Ну конечно же, тетя. (Тихо выходит из комнаты. Продолжительное молчание.)
Октав. Это касается Андре?
Г-жа Вердэ. Да.
Октав. Но, надеюсь, не в связи с его здоровьем?
Г-жа Вердэ. Увы.
Октав. Мне казалось, вы уже совершенно успокоились.
Г-жа Вердэ (упавшим голосом). Андре безнадежен.
Октав. Ну что ты говоришь!
Г-жа Вердэ (уже не сдерживая слез). Обречен.
Октав. Быть не может, ты все это…
Г-жа Вердэ. После того как Андре побывал на консультации… я получила от врача письмо, в котором он пишет, что не мог сказать Андре правду. Я тут же пошла к нему.
Октав. И что же?
Г-жа Вердэ. Было ясно уже по его виду… по его лицу… он не улыбался, он говорил тихо, словно…
Октав. Марта, милая, но ведь это все — чистейший плод воображения.
Г-жа Вердэ. Жизнь Андре — на волоске… достаточно несчастного случая, а он может произойти завтра, или через полгода, или…
Октав. Брось, Марта! Кто из нас гарантирован от несчастного случая?
Г-жа Вердэ. Нет, врач мне объяснил, что это у него — порок сердца!
Октав. Ну и что из того? У меня тоже порок сердца; а с тех пор, как я ушел в отставку, болезнь особенно часто дает о себе знать. Но я же еще не зачислил себя в покойники!
Г-жа Вердэ (дрожащим голосом). Послушай, Октав… не старайся меня успокоить. Повторяю тебе, он мне объяснил: дело в клапане, который может внезапно отказать — из-за усталости, чрезмерного волнения…
Октав. Но почему же в таком случае этого не обнаружили раньше? Ведь он же, черт возьми, не в первый раз прослушивает его сердце! А все эти визиты к врачам во время войны…
Г-жа Вердэ. Видимо, болезнь усугубилась в последние месяцы. Октав, я сейчас так жалею, что он не ушел на фронт, как он сам того хотел! Пусть бы даже… он был сразу убит… но тогда, по крайней мере… по крайней мере… (Не в силах закончить фразу.)
Входит Алина. Увидев рыдающую золовку, бросается к ней.
Алина. Что случилось?
Октав. Марта к нам с плохими новостями… относительно Андре. Врач, у которого она побывала вчера… как бы это сказать… не питает оптимизма.
Алина. Но как же так? Марта, дорогая, это ужасно. (Обнимает ее.) А что же Андре нам говорил на днях?
Г-жа Вердэ. Ему нельзя знать правду. Это может его убить.
Алина. Прошу тебя, не плачь!
Г-жа Вердэ. Он даже не подозревает, что я была у врача; если он зайдет, не подавайте виду…
Алина. Можешь положиться на меня, Марта. Бог мой! Бедный ребенок!..
