Уильям Гибсон - Сотворившая чудо
ДЖЕЙМС. Нет, но почему же, отец, мы не должны отдавать должного хотя бы и самому дьяволу? Ведь это факт, что мы потеряли Юг не два года раньше, когда он перехитрил нас под Виксбургом.
КЕЛЛЕР. «Перехитрил» — это не то слово, когда мы говорим о мяснике.
ДЖЕЙМС. Разве он был не шорник?
КЕЛЛЕР. Я сказал — мясник. Единственная его заслуга, как солдата, заключалась в том, что под его командованием было большее число людей и он вел их на убой так, как если бы это были овцы.
ДЖЕЙМС. Но, если даже в этом отношении он и был мясником, то дело заключается в том, что он…
КЕЛЛЕР. К тому же и пьяница. Половину войны пил без памяти.
ДЖЕЙМС. Хорошо, я согласен, отец. Если его близкие так говорят, то я не собираюсь спорить…
КЕЛЛЕР. Тогда какие же черты достойные восхищения, ты находишь в этом человеке, Джимми? Ухватки мясника или пьянство?
ДЖЕЙМС. Ни то и ни другое, отец, а лишь тот факт, что он нас побил.
КЕЛЛЕР. Нет, не побил.
ДЖЕЙМС. Так что же, сэр, значит мы выиграли войну?
КЕЛЛЕР. Он не побил нас при Виксбурге. Мы потеряли Виксбург потому, что Тембертен дал Браггу пять тысяч своих кавалеристов и Лоринг, которого я лично знал, как никуда негодного мямлю еще до того как ты появился на свет божий, покинул Чэмпион Хилл, хотя у него было достаточно людей для того, чтобы сдерживать противника. Мы потеряли Виксбург из-за глупости, граничащей с предательством.
ДЖЕЙМС. Я бы сказал, что мы потеряли Виксбург потому, что Грант обладал одним качеством, которое отсутствовало у предшествовавших ему генералов янки…
КЕЛЛЕР. Пьянство? Не думаю.
ДЖЕЙМС. Упрямство.
КЕЛЛЕР. Упрямство! Да разве кто-нибудь из них мог бы потягаться даже в этом со стариком Стоунволлом? Если бы он был тогда там, то Виксбург до сих пор был бы нашим.
ДЖЕЙМС. Так вот, мясник просто отказывался примириться с поражением. Четыре раза он пытался обойти Виксбург, и в пятый раз он его обошел. Любой другой на его месте направился бы на север и…
КЕЛЛЕР. Он не обошел бы, если бы мы имели во главе командования настоящего южанина вместо предателя подобного Пембертону, в жилах которого наполовину текла кровь янки…
На фоне этой беседы ЭЛЕН продолжает свое продвижение вокруг стола и, наконец, достигает тарелки АННИ. Она лезет руками в тарелку ДЖЕЙМСА, а затем в тарелку КЕЛЛЕРА, но оба мужчины воспринимают это, как обычное явление и не обращают почти никакого внимания. Затем ЭЛЕН приближается, ощупывая все на своем пути перепачканными руками, к тарелке АННИ. Ее рука (минуя свою тарелку), тянется к тарелке АННИ; АННИ, которая подстерегала эту минуту, берет руку ЭЛЕН и отодвигает ее в сторону. ЭЛЕН снова начинает продвигаться к тарелке. АННИ с силой удерживает ее руку за кисть и снова убирает ее со стола. ЭЛЕН вытягивает обе руки в сторону тарелки. АННИ перехватывает их. ЭЛЕН начинает биться и издает громкие. Эта помеха разговору мужчин привлекает к ним внимание КЕЛЛЕРА.
Что там еще происходит?
КЕЙТ. Мисс Анни, видите ли, она привыкла брать с наших тарелок то, что ей…
АННИ (ровным голосом). Да, но я не привыкла к таким вещам.
КЕЛЛЕР. Да, да, конечно. Вини!
КЕЙТ. Джимми, дайте ей что-нибудь, чтобы она успокоилась.
ДЖЕЙМС (вызывающе). Но ведь ее поведение за столом сейчас ничуть не хуже обычного. Ну, хорошо.
Он берет кусок бекона и, наклонившись через стол, пытается вложить его в руку ЭЛЕН, выпущенную АННИ. Однако ЭЛЕН отталкивает бекон и упрямо протягивает руки к тарелке АННИ. АННИ снова хватает ее за руки, и борьба между ними усиливается.
КЕЛЛЕР. Уступите ей на этот раз, мисс Сюлливэн. Только таким путем взрослые могут вести хоть какую-нибудь серьезную беседу за столом. Если только рассуждения моего сына заслуживают хотя бы наполовину это определение. (Встает). Я принесу вам другую тарелку.
АННИ (продолжая удерживать ЭЛЕН). Спасибо, у меня уже есть тарелка.
КЕЙТ (зовет). Вини! Боюсь, что капитан Келлер прав. Она будет настаивать до тех пор, пока не сделает по-своему.
КЕЛЛЕР (в дверях). Вини, принеси мисс Сюлливэн другую тарелку…
АННИ (с каменным выражением). У меня есть тарелка. С тарелкой все в порядке, и я отнюдь не намерена с ней расстаться…
На минуту устанавливается тишина, которую прерывают только звуки, издаваемые ЭЛЕН. Она продолжает бороться, пытаясь вырвать свои руки.
КЕЛЛЕРЫ несколько озадачены, а АННИ с такой мрачной решимостью сконцентрировала все свое внимание на ЭЛЕН, что лишена возможности думать о чем-нибудь еще.
ДЖЕЙМС. Ага, теперь вы видите, почему они взяли Виксбург?
КЕЛЛЕР (нерешительно). Мисс Сюлливэн, едва ли вопрос о том, какой тарелкой пользоваться — этой или другой может послужить предметом борьбы с ущербным ребенком.
АННИ. О, да я и сама избрала бы…
ЭЛЕН начинает наносить удары ногами. АННИ пересаживается так, чтобы поместить свои щиколотки по другую сторону стула.
…более героический предмет. Я…
КЕЛЛЕР. Нет, в самом деле, я настаиваю на том, чтобы вы…
ЭЛЕН зацепляется носком за стул и бросается на пол, плача от ярости и делая вид, что ей больно. АННИ продолжает держать ее за кисти рук и смотрит вниз. В это время КЕЙТ поднимается из-за стола
Ну вот, теперь она ушиблась.
АННИ (мрачно). Ничего подобного.
КЕЛЛЕР. Будьте любезны, отпустите ее руки.
КЕЙТ. Мисс Анни, вы еще недостаточно хорошо знаете ребенка. Она будет продолжать…
АННИ. Для меня не представляет труда распознать самый обычный каприз и в корне избалованного ребенка…
ДЖЕЙМС. Слушайте, слушайте!
КЕЛЛЕР (он очень раздражен). Мисс Сюлливэн, вы гораздо лучше понимали бы своего питомца, если бы у вас было чувство жалости. Теперь же, будьте добры, делайте так как я…
АННИ. Жалости?
Она выпускает ЭЛЕН и поворачивается к КЕЛЛЕРУ с раздражением, которое не уступает его собственному. ЭЛЕН моментально поднимается на ноги и устремляется к тарелке АННИ. На этот раз АННИ как коршун впивается в руки девочки, так как терпению ее явно приходит конец.
К этому тирану? Весь дом вокруг нее пляшет. Она получает все, что только хочет. Я скажу вам за что я ее жалею. За то, что никогда больше она не увидит, как восходит и заходит солнце. А вы каждый день убеждаете ее в обратном. Какую пользу принесет ей ваша жалость, капитан Келлер, когда ваше тело будет покоиться под клубничными кустами.
КЕЛЛЕР (в ярости). Кейт, ради Бога…
КЕЙТ. Мисс Анни, пожалуйста. Я думаю, что не поможет делу, если…
АННИ. Вам от этого самим приятно. Вот и все. Гораздо легче испытывать к ней чувство жалости, чем научит ее чему-нибудь полезному. Не так ли?
КЕЛЛЕР. Я не вижу, чему вам удалось научить ее за это время, мисс Сюлливэн!
АННИ. Я начну ее учить сию же минуту, если только вы уйдете из комнаты, капитан Келлер.
КЕЛЛЕР (изумленно). Уйду из комнаты?!
АННИ. Все до одного, пожалуйста.
Она борется с ЭЛЕН в то время, как КЕЛЛЕР пытается овладеть своим голосом.
КЕЛЛЕР. Мисс Сюлливэн, вы находитесь здесь всего лишь как учительница, которой платят жалование. Этим ограничиваются ваши функции, и не вам читать нотации…
АННИ. Я не смогу справиться с влиянием шести лет жалости, если у вас не хватает сил справиться с одним приступом истерии! Старик Стоунвол! Как же! Миссис Келлер, вы обещали помогать мне.
КЕЙТ. Конечно, я обещала. Мы искренне хотим…
АННИ. Тогда оставьте меня с ней одну. И сейчас же!
КЕЛЛЕР (в ярости). Кэт, выйдите на минуту со мной, пожалуйста. Сейчас же.
Он следует к дверям. КЕЙТ и ДЖЕЙМС идут за ним. Одновременно с этим АННИ выпускает руки ЭЛЕН, и ребенок снова опускается на пол, брыкаясь и издавая присущие ей невнятные звуки. АННИ переступает через нее и сталкивается с ВИНИ, которая входит через заднюю дверь с печеньем и чистой тарелкой. Она явно изумлена всем происходящим.
ВИНИ. Боже милосердный!
АННИ выталкивает ее из комнаты одной рукой, захлопывает дверь прямо перед ее лицом, запирает дверь и вынимает ключ из скважины. В это время КЕЛЛЕР срывает свою шляпу с вешалки и спускается вниз по ступенькам веранды. КЕЙТ следует за ним. ДЖЕЙМС задерживается в дверях и с поклоном обращается к АННИ, стоящей на другой стороне комнаты.
ДЖЕЙМС. Даже если вам для этого понадобится все лето, генерал.
