Николай Гумилев - Актеон

Актеон

Одноактная пьеса в стихах

Действующие лица:

Кадм, царь, строитель Фив.

Эхион, его слуга и друг.

Актеон, сын Кадма.

Агава, жена Эхиона.

Диана.

Крокале, Ранис, Хиале, нимфы Дианы.

Трое юношей, спутники Актеона.

Три пса, преследующие Актеона.

Место действия — долина Гаргафии, покрытая темным кипарисовым лесом. В глубине — пещера аркой. Направо — светлый источник бежит по зеленой лужайке. Наступает вечер. Входят Кадм и Эхион.

Кадм.

Сюда, Эхион, налево! ЗдесьВчера я выломал камень,Выломал, но Не весь,Он был опутан корнями.До ночи я не управился — стар!Холодно было и сыро,С единорогом лягался кентавр,Блеяли в чаще сатиры.А ты всё силен, драконий зуб,Силен, как прежде, счастливый.С тобою донесу я упрямый уступВ наши юные Фивы.

(Начинают ворочать камень)

Где же Агава?

Эхион. Жена?

Кадм. Да.

Эхион.

Черные руки ломает дриадам.

Кадм. Рубит деревья?

Эхион. рубит.

Кадм. Для храма?

Эхион. Для храма.

Кадм (насмешливо). А храм кому, мой старый дракон?

Эхион. Тебе, господин.

Кадм (со смехом). Нет.

Эхион. Ну, так не знаю.

Кадм. Нам не выломать камня.

Эхион. Выломать… с песней.

Кадм (поет, выворачивая камень)

Отдай мне глыбу, земля! земля!Я взнесу ее к небу, земля! земля!И она будет в храме, земля! земля!Бога чествовать с нами, земля! земля!Я сказал, ты исполни, слышишь, земля?Иль испробуешь молний Зевса, земля!Туша проклятая, кит глухой,Баба упрямая, ты не хочешь земля?

Эхион (поет тотчас вслед за Кадмом)

Белая кровь дракона, черное тело.Господин приказал приняться за дело.Зубы дракона, нас было много,Мы дрались долго, и убито много,Живые — люди, мертвые — камни.Мы больше не будем драться.Земля, помоги мнеПриподнять брата.

Камень поддается; работающие стирают пот и садятся отдыхать; входит Агава.

Агава. Здрасте, мужчины.

Эхион. Здравствуй, жена.

Кадм. Женщина, здравствуй.

Агава.

Где жеМальчики? АктеонИли Пентей?

Кадм. Их нет.

Агава (насмешливо).

Всё те же.Значит, на рынке ПентейДуракам диктует законы.Значит, гоняют зверейВ долине псы Актеона.А вам, старикам — ничего,Как только ломать эту гору!Для вас дороже всегоЕще непостроенный город.

Кадм (с важностью). Ты, женщина, нас не поймешь.

Агава.

Может быть!Но только и я целый день как в угаре.

(таинственно)

Чтоб мальчикам было где время убить,Построила я лупанарий.

Актеон (кричит за сценой).

Сюда, товарищи, за этой чащейЗвучат людские голоса,Они врываются всё чаще, чащеВ темно-дремучие мои леса.О, я непрошенным носы отрежу,Чтоб не распугивали дичь.Скорей, товарищи, хватай…

(Входя, замечает присутствующих)

Я брежу.Отец, простишь мне мой дерзкий клич?

Кадм (недовольно).

Как, ты, Актеон? Но сегодня тебя яПоставил следить за прокладкой канала,А ты всё оставил, медведя гоняя.Рабов разбежалось, должно быть, не мало.

Актеон (со смущением). Отец, я виновен.

Кадм (к нему и к вошедшим юношам).

Ну, полно, к работе!Болтать будем после мы. Этот камень —На площадь Судилища вы снесете,

(насмешливо)

Даже вашими белыми руками.

Актеон (подходя к камню). О, боги, он грязен!

Эхион. Лягушка грязнее!

Актеон. И как он тяжел!

Агава. Мог бы быть тяжелее.

Актеон (вопросительно). Отец?

Кадм.

Замолчи, он для храма.Я вижу, как встанет он гордо и прямо.

Актеон.

Нет, я его не понесу.Довольно, лопнуло терпенье.Я для охоты здесь в лесу,Не перетаскивать каменья.

Кади (спокойно). Не хочешь?

Актеон. Нет.

Кадм (еще спокойнее).

Так будь счастлив,Как травы, может быть как звери.

(С внезапной торжественностью)

Но дух твой не создан по образу Фив,Семибашенных, белых, будущих Фив,И к богам тебе заперты двери!

Эхион (Актеону).

Дитя, я многого не понимаю,Но слушай, когда говорит господин…А я тебе рыжего львенка поймаюВ пещере, которую знаю один.

Агава (Актеону, с другой стороны).

Скорее, ведь камень совсем не тяжелый,Его бы, пожалуй, одна я снесла.Тащи его в город… а город веселый,Сирийских танцовщиц я там припасла.

Актеон отрицательно качает головой.

Кадм (резко Эхиону, указывая на камень). Берись!

Эхион (покорно, наклоняясь). Берусь.

Актеон.

Отец, прости,Мне грустно, что такой ты сирый,Но руки должен я блюстиДля лука, девушек и лиры.И разве надобен богам,В их радостях разнообразных,Тобою выстроенный храмИз плит уродливых и грязных?!За темной тучею ЗевесБлаженство вечное находит.Громы, падая с нёбес,На небо никогда не всходят.Золотокудрый АполлонБлестит, великолепно-юный,Но им не плуг изобретен,А звонко-плачущие струны.А Геба розовая. Пан,А синеглазая Паллада,Они не любят наших стран,И ничего им здесь не надо.А если надо, то- родник,Лепечущий темно и странно,Павлина — Гебе, и тростник,Чтоб флейту вырезать — для Пана.Поверь, их знает только тот,Кто знает лес, лучей отливы,И бог вовеки не сойдетВ твои безрадостные Фивы.

Кадм, Эхион и Агава с трудом выносят камень.

Первый юноша. Вот здорово.

Второй юноша. Им так и надо.

Третий юноша.

Какой ты умный, Актеон!Так говорить — одна отрада.Как жаль, что я не обучен.

Актеон.

Идите, товарищи, в этот вечерМне хочется быть одному.Мы славно охотились; до новой встречи!Постойте, я вас обниму.

(Обнимает их поочередно).

Первый юноша. Спать завалюсь.

Второй юноша. Напьюсь.

Третий юноша.

Вот ловко:И спать и пить — равно уныло.

(Таинственно)

Агава, старая чертовка,Здесь про танцовщиц говорила.

Актеон (слегка хмурясь). Идите же.

(Юноши уходят. Актеон один).

Как хорошо вокруг!Так синевато-бледен теплый воздух,Так чудно-неожидан каждый звук,Как будто он рождается на звездах.Луна стоит безмолвно в вышине,Исполнена девической тревоги,И в голубой полощутся волнеСеребряные, маленькие ноги.Я вижу чуть открытый красный рот,Мученье наше и отраду нашу,И розовые груди… А животПохож на опрокинутую чашу.Ни облачка… Она совсем однаИ кажется такою беззащитной,Что отрок пробуждается от сна,Неопытный еще, но любопытный.Я лягу здесь, под этот мудрый вяз,Ведь хоть молчит, но знает он о многом.Я буду спать, не закрывая глаз,И, может быть, проснусь на утро богом.

Ложится. За сценой слышно, как перекликаются серебряные голоса охотящихся девушек.