Алан Милн - Романтический возраст

Алан Александер Милн

Романтический возраст

ГЕНРИ НОУЛ

МЭРИ НОУЛ (его жена)

МЕЛИСАНДА (его дочь)

ДЖЕЙН БАГО (его племянница)

БОББИ КУТ

ДЖЕРВЕЙС МЭЛЛОРИ

ЭРН

ДЖЕНТЛЬМЕН СЮЗАН

ЭЛИС

Холл дома мистера Ноула. Вечер

Поляна в лесу. Утро.

Снова холл. Вторая половина дня

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Перед нами – холл дома ГЕНРИ НОУЛА, примерно в четверть десятого июньского вечера. Дверь справа ведет в гостиную, слева – в прихожую, столовую и библиотеку. В задней стене – французские окна справа, потом стена и створчатые распашные окна.

МИССИС НОУЛ, МЕЛИСАНДА, ее дочь, и ДЖЕЙН БАГО, ее племянница, ждут кофе. МИССИС НОУЛ, невысокого роста, полноватая, полулежит на диване. ДЖЕЙН, симпатичная девушка, сидит в кресле рядом с диваном, читает. МЕЛИСАНДА, романтичная красавица стоит у открытого французского окна, смотрит в ночь.

ЭЛИС, служанка, входит с кофе. Останавливается перед МИССИС НОУЛ и не знает, что и делать, потому что глаза МИССИС НОУЛ закрыты. Ждет, пока ДЖЕЙН оторвется от книги.

ДЖЕЙН. Тетя Мэри, дорогая, хотите кофе?

МИССИС НОУЛ (открывает глаза, вздрагивает). Кофе. Да, конечно, кофе. Джейн, добавьте мне молока. Сахар не нужно. Доктор Андерсон в этом тверд. «Никакого сахара, миссис Ноул», – сказал он. «Ох, доктор Андерсон!» – ответила я.

ЭЛИС с подносом подходит к ДЖЕЙН, которая наливает кофе в две чашки и берет свою с подноса.

ДЖЕЙН. Благодарю.

ЭЛИС возвращается с подносом к миссис НОУЛ.

МИССИС НОУЛ. Благодарю.

ЭЛИС подходит к МЕЛИСАНДЕ, которая ничего не говорит, машет рукой, показывая, что кофе ей не нужно.

МИССИС НОУЛ (как только ЭЛИС уходит). Джейн!

ДЖЕЙН, Да, тетя Мэри?

МИССИС НОУЛ. Я спала с открытым ртом?

ДЖЕЙН. Нет, тетя Мэри.

МИССИС НОУЛ. Я рада. При слугах это дурной тон (она допивает кофе).

ДЖЕЙН (встает). Поставить чашку на стол?

МИССИС НОУЛ. Пожалуйста, дорогая.

ДЖЕЙН ставит обе чашки на стол и вновь берется за книгу.

МИССИС НОУЛ. Сэнди (нет ответа). Сэнди!

ДЖЕЙН. Мелисанда!

МЕЛИСАНДА поворачивается и медленно идет к матери.

МЕЛИСАНДА. Ты меня звала, мама?

МИССИС НОУЛ. Три раза, дорогая. Ты меня не слышала?

МЕЛИСАНДА. Извини, мама, я думала о другом.

МИССИС НОУЛ. Ты слишком много думаешь, дорогая. Помни, что говорит нам великий поэт: «Лучше творить добрые дела, чем грезить о них день напролет». Теннисон, не так ли? Я знаю, что записала эти слова в твой альбом, когда ты была маленькой. Золотое правило.

МЕЛИСАНДА. Кингсли, мама, не Теннисон.[1]

ДЖЕЙН (кивая). Точно, Кингсли.

МИССИС НОУЛ. Ладно, это одно и то же. Вот когда моя мама звала меня, я тут же подбегала и спрашивала: «Тебе что-то нужно, дорогая мама?» И даже если ей требовалось принести что-либо со второго этажа, скажем, носовой платок или нитки для штопки носок, я радостно бежала наверх, повторяя про себя: «Лучше творить добрые дела, чем грезить о них день напролет».

МЕЛИСАНДА. Извини, мама. Так какое доброе дело нужно сотворить?

МИССИС НОУЛ. Видишь ли, я забыла. Если бы ты подошла сразу, дорогая…

МЕЛИСАНДА. Я смотрела в ночь. Это удивительная ночь. Ночь летнего солнцестояния.

МИССИС НОУЛ. Ночь летнего солнцестояния. Теперь, полагаю, дни начнут уменьшаться, и, прежде чем мы успеем оглянуться, наступит зима. Все эти сезонные изменения так неудобны для больного человека. Ага, теперь я вспомнила, дорогая, чего я от тебя хотела. Сможешь ты найти мне еще одну подушку? Доктор Андерсон твердо убежден, что после обеда поясница должна на что-то опираться (показывает, что должно опираться). Вот тут, дорогая.

ДЖЕЙН (вскакивает, берет подушку со своего кресла). Позвольте мне, тетя Мэри.

МИССИС НОУЛ. Спасибо, Джейн. Сюда, пожалуйста (ДЖЕЙН кладет подушку под поясницу тете).

ДЖЕЙН. Так удобно?

МИССИС НОУЛ. Спасибо, дорогая. Я это делаю по настоянию доктора Андерсона.

ДЖЕЙН возвращается к книге, МЕЛИСАНДА – к ночи летнего солнцестояния. На какое-то время воцаряется тишина.

МИССИС НОУЛ. Ох, Сэнди… Сэнди!

ДЖЕЙН. Мелисанда!

МЕЛИСАНДА (подходит к ним). Да, мама?

МИССИС НОУЛ. – Ох, Сэнди, я только что вспомнила… (по телу МЕЛИСАНДЫ пробегает дрожь). Что с тобой, дитя мое? Тебе холодно? Все потому, что ты стоишь у открытого окна. Наш климат такой коварный. Закрой окно и посиди рядом со мной.

МЕЛИСАНДА. Это удивительная ночь, мама. Ночь летнего солнцестояния. Я не замерзла.

МИССИС НОУЛ. Но ты вся дрожала. Я видела, как ты дрожала. Ты видела, Джейн?

ДЖЕЙН, Боюсь, я не смотрела, тетя Мэри.

МЕЛИСАНДА. Я дрожала не от холода. Я дрожала, потому что ты продолжаешь называть меня этим ужасным именем. Я дрожу всякий раз, когда слышу его.

МИССИС НОУЛ (удивленно). Каким именем? Сэнди?

МЕЛИСАНДА. Опять! Ну почему при крещении вы дали мне такое прекрасное, удивительное, волшебное имя, как Мелисанда, если собирались называть Сэнди?

МИССИС НОУЛ. Дорогая, думаю, я говорила тебе, что это ошибка твоего отца. Полагаю, он почерпнул его из какой-то книги. Я бы, конечно, не согласилась, если бы расслышала его правильно. Я подумала, что он сказал Милисент… в честь твоей тети Милли. Тогда я неважно себя чувствовала и полностью положилась на него, а потом было уже поздно. Я спросила твоего отца: «Мы можем покрестить ее снова?» Но в молитвеннике об этом ничего не говорилось, кроме как «в зрелые годы», и никто, похоже, не знал, когда начинаются зрелые годы. А кроме того, мы все называли тебя Сэнди. Я думаю, Сэнди – очень милое имя, не так ли, Джейн?

ДЖЕЙН. Но разве вы не считаете, что Мелисанда – прекрасное имя, тетя Мэри? Действительно, прекрасное.

МИССИС НОУЛ. Мне оно не кажется респектабельным, особенно для хорошо воспитанной юной девушки из христианской семьи. Это имя вызывает у меня мысли о некой особе, встречающейся с незнакомым молодым человеком, которого ей должным образом не представили. И беседует она с ним в лесу, да еще не уложив волосы. А потом ее находят плавающей в пруду. Такого никто не пожелает собственной дочери.

ДЖЕЙН. Но как волнующе звучит это имя.

МИССИС НОУЛ. Лично я думаю, что «Джейн» куда безопаснее. Твоя мама знала, что делает. И если я могу спасти моего единственного ребенка от смерти в пруду, называя ее Сэнди, то мой долг поступать именно так.

МЕЛИСАНДА (себе, экзальтированно). Мелисанда!

МИССИС НОУЛ (обращаясь к МЕЛИСАНДЕ). Ох, все эти разговоры насчет пруда напомнили мне про хлебный соус[2] за сегодняшним обедом. Ты слышала, что сказал твой отец? Утром ты должна серьезно поговорить с кухаркой. В последнее время она стала такой небрежной. Не знаю, что на нее нашло.

МЕЛИСАНДА. Я нашла на нее. Когда ты находила на нее, все было в порядке. Ты все знаешь о домашнем хозяйстве, тебе это интересно. Мне – нет. Я ненавижу домашнее хозяйство. Разве можно ожидать, что в доме все будет, как положено, если слугам известно, что для меня домашнее хозяйство – кость в горле. Почему ты постоянно заставляешь меня заниматься этим, зная, как мне все ненавистно?

МИССИС НОУЛ. Что ж, ты должна научиться не испытывать ненависти к ведению домашнего хозяйства. Я уверена, что у Джейн никакой ненависти нет, и ее мать говорит мне, что она очень ей помогает.

МЕЛИСАНДА (предостерегающе). После того, что я услышала от тебя вчера, Джейн, как-то не верится, что ты любишь заниматься домашним хозяйством.

ДЖЕЙН. Мне не нравится домашнее хозяйство, но никакой антипатии оно у меня не вызывает. Я же другая. Не такая романтичная, как Мелисанда.

МЕЛИСАНДА. Нет нужды быть очень уж романтичной, чтобы не говорить о хлебном соусе. Хлебный соус в такую ночь!

МИССИС НОУЛ. Я думаю о тебе, Сэнди, не о себе. Если бы я думала о себе, то пренебрегла бы всеми указаниями, которые постоянно получаю от доктора Андерсона, и продолжала заниматься домашним хозяйством, как и прежде. Но я должна думать о тебе. Я надеюсь увидеть, как ты выйдешь замуж за милого, добропорядочного молодого человека до того, как умру… мой носовой платок, Джейн… (ДЖЕЙН поднимается и дает ей носовой платок с другого конца дивана)… до того, как умру (прикасается к глазам носовым платком), и ни один милый молодой человек не женится на тебе, если ты не научишься вести хозяйство в его доме.

МЕЛИСАНДА (презрительно). Если это и есть семейная жизнь, я никогда не выйду замуж.

ДЖЕЙН (в шоке). Мелисанда, как можно!

МИССИС НОУЛ. Доктор Андерсон только вчера, чтобы подбодрить меня сказал: «Дорогая миссис Ноул, вы проживете еще сто лет». На что я ему ответила: «Доктор Андерсон, я не хочу прожить еще сто лет. Я только хочу увидеть, как моя дорогая дочь, Мелисанда… – обрати внимание, я не сказала Сэнди, это отдавало бы фамильярностью… – я только хочу увидеть, как моя дочь Мелисанда выйдет замуж и заживет счастливо с милым, добропорядочным молодым человеком. Помогите мне в этом, доктор Андерсон». Он пообещал сделать все, что в его силах. Именно тогда упомянул про подушку под поясницу после приема пищи. Так что не забудь сказать кухарке насчет хлебного соуса, хорошо?