Хуан Аларкон - Сомнительная правда

Аларкон Хуан Руис

Сомнительная правда

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Дон Гарсия, сын дона Бельтрана.

Дон Хуан де Coca.

Дон Феликс.

Дон Бельтран, отец дона Гарсии.

Дон Санчо, дядя Хасинты.

Дон Хуан де Луна, отец Лукреции.

Тристан, слуга дона Гарсии.

Учитель.

Камино, слуга Лукреции.

Паж.

Слуга.

Xасинта, племянница дона Санчо.

Лукреция, дочь дона Хуана де Луна.

Исавель, служанка Хасинты.

Действие происходит в Мадрите.[1]

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

В доме дона Бельтрана.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

В одну дверь входит дон Гарсия, в костюме студента, и старый учитель, в дорожном платье; в другую — дон Бельтран и Тристан.

Добро пожаловать, мой сын.

Сеньор, целую ваши руки.

Как ты доехал?

Худшей муки,Чем этот зной сухих равнин,Еще на свете не бывало,И я бы умер двести раз,Когда бы жажда видеть васМеня в пути не оживляла.

Входи же с богом, отдохни.Как возмужал! Тристан…

Сеньор…

Считай Гарсию с этих порСвоим хозяином. Храни,Оберегай и здесь и всюду.Ведь ты в столице — старожил,Он — новичок.

По мере силЕму во всем опорой буду.

Он для тебя советник, друг,А не слуга, несущий службу.

Я дружбой отплачу за дружбу.

Покорнейший из ваших слуг.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Дон Бельтран, учитель.

Сеньор, позвольте вас обнять.

Сеньор, целую ваши ноги.

Не надо! Думаю, с дорогиУстали вы?

Мне уставатьНе позволял ваш милый сын,Которого я обожаюТак пламенно, что я не знаю,Как буду жить теперь один.

Храни вас бог! Да, я не скрою,Что он, сеньор лисенсиат,[2]Всегда казался, на мой взгляд,Ребенком с нежною душою.Я рад услышать, что он самВеленья чести понимаетИ так примерно исполняетСвой долг по отношенью к вам.Я говорю вам без притворства:Я столь великий ваш должник,Что слишком малого достигУстроив вам коррехидорство,[3]Вас недостойна должность эта.Завись решенье от меня,Вы были бы с сего же дняЧлен королевского совета.

Я верю, — это в вашей власти.

Я о себе скромней сужу.Что если я помог отчастиВам эту должность получить,То на дальнейшие ступениВы без малейших затрудненийНачнете сами восходить.

Молю, чтоб небо мне судилоЗа все вам отплатить стократ.

Итак, сеньор лисенсиат,Раз вы бросаете кормилоЛадьи Гарсии и о немТеперь на мне лежит забота,Я, — так сказать, уже сверх счета,Хочу просить вас об одном.

Сеньор, я выслушать спешуЛюбое ваше приказанье.

Но вы мне дайте обещаньеИсполнить то, что я прошу.

О, разумеется, конечно!Клянусь, я буду только рад.

Тогда, сеньор лисенсиат,Ответьте мне чистосердечно.Когда Гарсию в ваши рукиЯ как отец передавал,То для него я намечал,Как вам известно, путь науки;Затем что младших сыновей,Каким он был, дорога этаК почету и к отличьям светаВедет у нас всего верней.Но взят в селенья неземныеЕго достойный старший брат,Дон Габриель, и майоратТеперь достанется Гарсии.[4]Я и решил, чтоб он оставилСвои занятья и в МадритПереселился, как велитОдно из стародавних правил,Которое и я хвалю,То, чтоб наследники фамилий,Известных доблестью, служилиСвоею шпагой королю.И так как он теперь мужчина,Уже сложившийся вполне,И не наставнику, а мнеПридется отвечать за сына,А я, на склоне лет моих,Хотел бы мыслью быть утешен,Что он не то чтобы безгрешен,Но и не хуже всех других,То я желал бы, чтобы вы(Ведь вы Гарсию воспитали)Вполне открыто мне сказали,Без всякой лести, каковыЕго природные задатки,Характер и душевный складИ в чем, на самый строгий взгляд,Его прямые недостатки.И если надо что-нибудьИсправить в нем моим влияньем,То вы меня таким признаньемНе опечалите ничуть.Что в нем есть слабости — понятно,Что это грустно — что ж скрывать?Но мне полезно их узнать,Хотя, конечно, неприятно.Клянусь вам, вы меня ничемНа свете так не одолжите,Ничем ясней не убедитеВ своей к нему любви, как тем,Что мне поможете боротьсяТеперь же с затаенным злом,Чтоб я не сетовал потом,Когда беда уже стрясется.

Сеньор, столь вескими словамиИзлишне убеждать того,Кому отраднее всегоИсполнить долг свой перед вами.Никто не подвергает спору,И всякому яснее дня,Что если, выездив коняИ подводя его сеньору,Объездчик умолчит о том,Какая у него повадка,То пострадает и лошадка,И севший на нее верхом.Я вам солгать бы и не мог;И, выполняя волю вашу,Хочу, как врач, налить вам в чашуНевкусный, но целебный сок.Все в дон Гарсии, весь духовныйИ внешний облик, так сказать,Хранит старинную печатьЕго высокой родословной.Он очень смел, великодушен,Умен, находчив, прозорлив,Щедр, милосерд, благочестив,Хотя и не всегда послушен.Я не касаюсь в нем страстей,Присущих юношеским летам:Мы все повинны были в этом,Пока не сделались зрелей.Но все-таки один порокВ нем есть, достойный порицанья,И, несмотря на все старанья,Его исправить я не мог.

И он так явно некрасив,Что повредит ему в Мадрите?

Быть может.

В чем же он? Скажите.

Он не всегда во всем правдив.

Какое гнусное пятноНа сыне рыцарского рода!

Виной тому его природаИли привычка — все равно,Притом, как на поступки сынаЛегко воздействует отец,Тем более, что наш юнецПо разуму уже мужчина,Поверьте, он остепенится.

Росток, который в дни весныНе мог осилить кривизны,Уже вовек не распрямится,Могучим сделавшись стволом.

Сеньор, питомцы Саламанки[5]Все одинаковой чеканки:Им все на свете нипочем,Изобретают всякий вздор,Привыкли щеголять беспутствомИ увлекаться безрассудством;Известно — молодость, сеньор.Но у меня надежда есть,Что здесь он это все оставит,Увидев, как столица славитИ возвеличивает честь.

Я вам ответить принужден,Что вы плохой знаток столицы:Здесь сочиняют небылицыКуда искуснее, чем он.Пусть даже дон Гарсия врет,Как мало кто, — ему в МадритеЛюбой придворный, коль хотите,Даст тысячу очков вперед.И если между нами естьЛжец, облеченный пышным саном,Который взять у вас обманомГотов имущество и честь,То это хуже. Он, которыйБыть должен зеркалом стране…Но нет, судить его не мне.Оставим эти разговоры.Как бык, почувствовав уколЖелезной пики, вскачь несетсяНа первого, кто подвернется,Не разбирая, кто колол,Вот так и я, рассвирепевОт чувства боли и позора,На первом встречном, без разбора,Хотел сорвать бессильный гнев.Поверьте, если бы ГарсияМеня ограбил, впал в разврат,Стал игроком, чей рай и адКолода карт и мальвасия,Будь он задира и наглец,Пристрастный к ругани и дракам,Свяжи себя постыдным браком,Умри он даже, наконец,Я все бы это легче снес,Чем то, что я от вас услышал.Родной мой сын лгунишкой вышел!Позор моих седых волос!Что делать! Надо постаратьсяЖенить его в кратчайший срок,Пока еще его порокОткрыто не успел сказаться,Я благодарен вам сердечноЗа ваш неоцененный труд.А то, в чем вы признались тут,Меня обязывает вечно.Когда вы едете?

Да надоСегодня бы.

А отдохнутьИли развлечься чем-нибудьВ столице?

Для меня отрадаПобыть немного возле вас,Но служба ждет меня, простите.

Я понимаю: вы летитеПовелевать. Что ж, в добрый час!

Храни вас бог. А как взволнованНежданной новостью отец!Естественно: любой мудрецСкорбит, когда разочарован.

Улица Лас Платериас в Мадрите.[6]