Бертольд Брехт - Кавказский меловой круг

Бертольт Брехт

Кавказский меловой круг

В сотрудничестве с Рут Берлау.

Bertolt Brecht. Der kaukasische Kreidekreis. 1945-1954.

Перевод Соломона Апта.

Действующие лица

.

Старый крестьянин справа

Крестьянка справа.

Молодой крестьянин.

Очень молодой рабочий справа.

Старый крестьянин слева.

Крестьянка слева.

Женщина-агроном.

Молодая трактористка.

Раненый солдат.

Другие колхозники и колхозницы.

Представитель из столицы.

Аркадий Чхеидзе — певец.

Его музыканты.

Георгий Абашвили — губернатор.

Нателла — его жена.

Михаил — их сын.

Гоги — адъютант.

Арсен Казбеки — жирный князь.

Конный гонец из города.

Миха Лоладзе — первый врач.

Hико Mикадзе — второй врач.

Симон Хахава — солдат.

Груше Вахнадзе — судомойка.

Три архитектора.

Четыре служанки.

Нянька.

Повариха.

Повар.

Конюх.

Слуги во дворце губернатора.

Латники и солдаты губернатора и жирного князя.

Нищие и просители.

Старый крестьянин, продающий молоко.

Две знатные дамы.

Хозяин постоялого двора.

Работник.

Ефрейтор.

Латник «Дубина».

Крестьянка.

Ее муж.

Первый торговец.

Второй торговец.

Женщина — торговка.

Лаврентий Вахнадзе — брат Груше.

Анико — его жена.

Их работники.

Крестьянка — временная свекровь Груше.

Давид — ее сын, муж Груше.

Монах.

Гости на свадьбе.

Дети.

Аздак — деревенский писарь.

Полицейский Шалва.

Старик беглец — великий князь.

Племянник Арсена Казбеки.

Врач.

Инвалид.

Хромой.

Вымогатель.

Хозяин другого постоялого двора.

Тамара — невестка хозяина.

Работник хозяина.

Старуха — бедная крестьянка.

Ираклий — ее свояк, бандит .

Дволадзе — первый кулак.

Рухадзе — второй кулак.

Третий кулак.

Ило Шуболадзе — первый адвокат

Сандро Оболадзе — второй адвокат

Очень старая супружеская чета.

I

Спор о долине

Разрушенная кавказская деревушка. Среди развалин сидят кружком, пьют вино и курят колхозники — делегаты двух деревень, в большинстве женщины и пожилые мужчины. Есть и несколько солдат. К ним приехал из столицы представитель государственной комиссии по восстановлению хозяйства.

Крестьянка слева (показывает). Вон там, в предгорье, мы задержали три фашистских танка, но яблоневый сад был уже уничтожен.

Старик справа. А наша молочная ферма! Остались одни развалины!

Молодая трактористка. Это я подожгла ферму, товарищ.

Пауза.

Представитель. Выслушайте теперь протокол. В Нуку прибыла делегация овцеводческого колхоза «Ашхети». Когда гитлеровцы наступали, колхоз по указанию органов власти угнал свои стада на восток. Сейчас колхоз ставит вопрос о реэвакуации. Делегация ознакомилась с состоянием местности и установила, что разрушения очень велики.

Делегаты справа утвердительно кивают.

Соседний плодоводческий колхоз имени Розы Люксембург (обращаясь к сидящим справа) вносит предложение использовать прежние пастбища колхоза «Ашхети» под плодоводство и виноградарство. Земля эта представляет собой долину, травы там скверные. Как представитель комиссии по восстановлению, я предлагаю обеим деревням самим решить вопрос, должен сюда возвращаться колхоз «Ашхети» или нет.

Старик справа. Прежде всего я еще раз протестую против жесткого регламента выступлений. Мы добирались сюда из колхоза «Ашхети» три дня и три ночи, а теперь вы хотите провести обсуждение всего за полдня!

Раненый солдат слева. Товарищ, у нас теперь не так много деревень, не так много рабочих рук и не так много времени.

Молодая трактористка. На все удовольствия нужна норма. Табак по норме, вино по норме, дискуссия тоже по норме.

Старик справа (со вздохом). Черт бы побрал фашистов! Ну что ж, буду говорить по существу. Объясню, почему мы хотим вернуть себе нашу долину. Причин тому много, но я начну с самых простых. Макинэ Абакидзе, разверни-ка сыр.

Крестьянка справа извлекает из большой корзины огромную голову сыра, завернутую в тряпку. Смех и аплодисменты.

Прошу, товарищи, угощайтесь.

Старый крестьянин слева (недоверчиво). Это что, средство воздействия?

Старик справа (под смех присутствующих). Ну какое же это средство воздействия, Сураб, разбойник. Уж тебя-то мы знаем. Ты такой, что и сыр возьмешь и долину захватишь.

Смех.

Ничего мне от тебя не нужно, только честный ответ. Нравится тебе этот сыр?

Старик слева. Хорошо, отвечу. Да, нравится.

Старик справа. Так. (С горечью.) Пора бы мне знать, что ты ничего не смыслишь в сыре.

Старик слева. Почему это я не смыслю? Я же говорю, что сыр мне нравится.

Старик справа. Потому что он не может нравиться. Потому что он не такой, каким был раньше. А почему он не такой? Потому что нашим овцам новая трава нравится меньше, чем прежняя. Сыр не сыр, потому что трава не трава. Вот в чем дело. Прошу это записать в протокол.

Старик слева. Да ведь отличный сыр у вас.

Старик справа. Никакой он не отличный, а с натяжкой средний. Что бы там молодежь ни говорила, а новое пастбище никуда не годится. Я заявляю, что там нельзя жить. Что там даже по утрам не пахнет утром.

Кое-кто смеется.

Представитель. Не сердись, что они смеются, они ведь тебя понимают. Товарищи, почему любят родину? А вот почему: хлеб там вкуснее, небо — выше, воздух — душистее, голоса — звонче, по земле ходить легче. Разве не так?

Старик справа. Долина была испокон веков наша.

Солдат слева. Что значит «испокон веков»? Ничего не может принадлежать «испокон веков». Когда ты был молодой, ты принадлежал не себе, а князьям Казбеки.

Старик справа. По закону — долина наша.

Молодая трактористка. Законы нужно, во всяком случае, пересмотреть: может быть, они уже не годятся.

Старик справа. И то сказать. Разве все равно, какое дерево стоит возле дома, где ты родился? Или какой у тебя сосед — разве это все равно? Мы хотим вернуться хотя бы для того, чтобы нашими соседями были вы, разбойники. Можете опять смеяться.

Старик слева (смеется). Почему же ты тогда не можешь спокойно выслушать, что скажет насчет долины твоя соседка — наш агроном Като Вахтангова?

Крестьянка справа. Мы еще далеко не все сказали о нашей долине. Дома-то не все разрушены, а от фермы по крайней мере фундамент остался.

Представитель. Вы можете рассчитывать на помощь государства — и здесь и там, вы это знаете.

Крестьянка справа. Товарищ уполномоченный, здесь у нас не торговля. Я не могу снять с тебя шапку и надеть на тебя другую, — эта, мол, лучше. Может, она и лучше, да тебе твоя нравится.

Молодая трактористка. Земля — это не шапка, не шапка в нашей стране, товарищ.

Представитель. Спокойно, товарищи. Правильно, земельный надел надо рассматривать скорее как орудие, производящее полезные вещи, но неверно было бы не считаться с тем, что люди привязаны к определенному клочку земли. Прежде чем продолжать обсуждение, я предлагаю, чтобы вы рассказали товарищам из колхоза «Ашхети», что вы собираетесь делать с этой долиной.

Старик справа. Согласен.

Старик слева. Правильно, пусть скажет Като.

Представитель. Товарищ агроном!

Женщина-агроном (встает, на ней военная гимнастерка). Товарищи, прошлой зимой, когда здесь, в предгорье, шли бои, мы, партизаны, говорили между собой, как нам после изгнания немцев восстановить садоводство и в десять раз расширить площадь наших садов. Я разработала проект системы орошения. Если у нас на горном озере возвести плотину, мы дадим воду тремстам гектарам неплодородной земли. Тогда бы наш колхоз мог заниматься не только плодоводством, но и виноградарством. Но проект окупится только в том случае, если к нам отойдет спорная долинная земля колхоза «Ашхети». Вот расчеты. (Протягивает представителю папку.)