Уинстон Грэм - Демельза
- Мне это не нравится, - сказала она наконец. - Это несправедливо, Росс! Это жестоко и бесчеловечно. Разве у банкиров не христианское нутро? Разве они никогда не думали "как я бы я себя почувствовал, окажись я в долгах?"
- Что ж, дорогая, не слишком впадай в уныние, а то мы составим ту еще парочку, желающую друг другу счастливого Рождества.
- Росс, а мы могли бы взять денег под залог этого дома?
- Он уже заложен.
- Или продать лошадей и волов. Я могу и пешком пройтись или обойтись без каких-нибудь продуктов - я к этому привычная. Есть еще мое лучшее серебристое платье и рубиновая брошь. Ты говорил, что она стоит сто фунтов.
- Все перечисленное не покроет наших долгов, даже и половину, - он покачал головой, - мы должны принять случившееся, если так уж произойдет.
- А есть ли вероятность, что работы продолжатся?
- Частично это зависит от торгов в понедельник. И есть еще идея приостановить выплавку, но предотвратить банкротство, став простыми торгашами. Но это "сохранение лица" мне не нравится.
Демельза посмотрела на мужа. Она спрашивала себя, не слишком ли она эгоистична, чтобы чувствовать радость, что в наступающем году Росс станет свободнее. Если закрытие компании означает возвращение к старым временам, то есть какая-то награда даже в неудаче.
Рождество в Нампаре и окрестностях прошло спокойно - затишье перед бурей. У Росса вряд ли было столько свободного времени с тех пор, как проект стал обретать формы. Всё лето они мирились с нехваткой рабочих рук на ферме ради сокращения расходов.
Росс всё вложил в "Карнмор", а теперь казалось, что с тем же успехом он мог бросить деньги со скалы. Горькое сравнение, но его нужно признать. С той встречи акционеров в июле Росс и его сотоварищи-акционеры вели безнадежную борьбу.
С того дня Сент-Обин Тресайз, Окетт и Фокс почти что отстранились от дел, и с тех пор почти каждая неделя приносила им свежего пострадавшего. Уорлегганы не могли причинить вред прямо, но старались нанести его косвенно. Владельцы шахт вдруг обнаруживали, что им отказали в кредите или поставки угля задерживаются.
Сэр Джон все еще боролся с судебным делом в Суонси. Права Альфреда Барбери на некоторые причалы, что он использовал в Труро и Фалмуте, оказались под вопросом, и ему грозил судебный процесс, пока он не вышел из "Карнмора". Даже Рэй Пенвенен не был застрахован.
Конечно, не во всем этом были повинны Уорлегганы, но всё это было результатом сил, приведенных ими в движение. Если бы они вцепились мертвой хваткой, компания не протянула бы и месяц, но в их схемах имелись пробелы. Они непосредственно контролировали только треть медных компаний, остальные с ними сотрудничали с весьма понятными целями.
На второй день Рождества, единственный ветреный день на неделе, Росс и Демельза поехали в Уэрри-хаус, навестить сэра Хью Бодругана. Росс не любил его, но знал, что Демельза тайно жаждет этого визита еще со времен первого приглашения, сделанного девять месяцев назад, и чувствовал, что следует её порадовать. Они обнаружили сэра Хью разливающим джин, но он с достоинством прекратил это занятие и провел их в огромную гостиную, где Констанс, леди Бодруган, возилась со своими щенками.
Она была не такой грубой, какой помнил ее Росс, и встретила их без богохульств. Она уже смирилась со странной мыслью, что престарелому пасынку нравится эта беспородная жена Росса Полдарка.
Они пили чай на почтительном расстоянии от самого огромного камина из когда-либо виденных Демельзой, в окружении спаниелей, щенков датского дога и других, которых Констанс кормила пирожными со стола, и вели светскую беседу, изредка перемежающуюся лязгом челюстей и рычанием дерущихся питомцев.
Из камина постоянно вылетали густые клубы дыма, но потолки была настолько высокими, что дым создал сверху подобие навеса и просачивался через трещины в потолке.
В этой своеобразной атмосфере Демельза потягивала крепкий чай и пыталась расслышать, что Констанс рассказывает о лечении собачьей чумки. Росс, выглядевший очень высоким и несуразным на слишком маленьком для него стуле, кивнул своей умной головой и ответил сэру Хью, который, откинувшись назад, теребил манишку и размышлял, какой была бы Демельза в постели.
После чая сэр Хью настоял показать им дом и конюшни, хотя уже темнело. Они спустились по продуваемым коридорам, ведомые конюхом с фонарем, по лестнице спустились в большую комнату на первом этаже, когда-то искусно украшенную, но теперь сырую и заплесневелую, со скрипучим полом и треснутыми окнами.
Здесь вдовствующая леди в больших коробках вдоль стены держала желтых кроликов, а в коробках напротив - щенков. Запах стоял удушающий.
В следующей комнате находилось семейство сов, несколько сонь [14], больная обезьянка и пара енотов. Они снова спустились вниз, в коридор, полный клеток с дроздами, щеглами, канарейками и виргинскими соловьями.
Сэр Хью так часто пожимал ей руку, что Демельза начала удивляться, не было ли всё это устроено лишь в качестве предлога, чтобы побыть с ней в темноте и в продуваемых насквозь местах. В одной комнате, где ветер был настолько силен, что их чуть не сдуло из двери, задний фонарь погас, и сэр Хью положил толстую короткую руку Демельзе на талию. Но со слабым шелестом шелка она ускользнула и быстро перешла к Россу.
Во всем доме лучше всего содержались конюшни с прекрасными верховыми лошадьми и сворой гончих, но осмотр прекратили на полпути, леди Бодруган беспокоилась не о комфорте своих гостей, а о том, что лошадей потревожат без нужды.
Итак, они вернулись в большую гостиную, в которой дым сгустился еще сильнее со времени их ухода. Демельза еще не научилась играть в вист, так что пришлось целый час играть в кадриль, и она выиграла пять шиллингов. Потом Росс встал и сказал, что им пора, пока ветер еще не усилился. Сэр Хью, возможно, имея смутные надежды на дальнейшее сближение, предложил остаться на ночь, но они поблагодарили и отказались.
По дороге домой Демельза притихла, притихла сильнее, чем того требовала ветреная ночь. Когда они нашли убежище в собственной долине, она сказала:
- Люди с большими домами не всегда самые гостеприимные, да, Росс?
- Как и хорошо воспитанные не всегда обладают самыми чистыми помыслами.
- Я бы не хотела там оставаться на ночь, - засмеялась Демельза, - там повсюду сквозняки. И я бы боялась обнаружить ту старую больную обезьяну у себя в постели.
- Хм, не думаю, что сэр Хью болен.
Демельза снова засмеялась клокочущим смехом, который унес ветер.
- А если серьезно, - выдохнула она, - какой смысл в большом доме, если не можешь содержать его в приличном состоянии? У них не хватает денег?
- Не настолько. Но старый сэр Роберт растратил большую часть того, что не ограничивал порядок наследования.
- Должно быть, это так странно - иметь пасынка, который годится тебе в отцы, - её речь все еще прерывали смешки, - хотя, если серьезно, Росс, у него есть деньги, чтобы одолжить тебе, и ты мог справиться с теперешней ситуацией?
- Благодарю, но я предпочел бы, чтобы компания закрылась достойным образом.
- Разве нет никого больше? А старый мистер Тренеглос не поможет? Он немало заработал на шахте, которую ты запустил вместе с ним. Сколько тебе нужно, чтобы продолжать еще какое-то время?
- Минимум три тысячи фунтов.
Она сморщила губы, будто собираясь присвистнуть.
- Но что касается тебя, Росс, неужели дойдет до продажи акций Уил-Лежер? Это меня беспокоит сильнее всего.
- Я буду знать точнее, когда переговорю об этом с Паско, - уклончиво ответил Росс, - но при любом развитии событий я бы не хотел занимать у друзей.
Глава третья
"Я не стану одалживать денег у друзей".
С такой мыслью Росс выехал на рассвете понедельника в Труро. В глубине души он был согласен с Демельзой, что счастье его неразрывно связано с ней и Джулией, с работой на своей земле и наблюдая, как зреет урожай. С самого начала Росс мечтал именно об этом, и ничто не могло изменить эту мечту. Этот год следует рассматривать, как дурной сон, но он закончился, его лучше забыть. Но ничто не могло смыть клейма за крах предприятия, как и не могло удалить ядовитое жало триумфа Уорлеггана.
Как и не было средства одолеть горькое разочарование от неизбежной необходимости расстаться с акциями Уил-Лежер, хотя Росс и скрыл это от Демельзы. Эта потеря была худшей из всех.
У небольшого ельника его поджидал Заки Мартин.
Пони с лошадью, совершившие не одну совместную прогулку, зашагали в ногу. Росс попытался отвлечься от стоявшей перед ним проблемы и справился о семье Заки. Мартины были стойким племенем. Зимой миссис Заки заставляла их пить рыбий жир, и хотя он был отвратительным на вкус и вонял, похоже, шел на пользу. Три сорванца Джинни в полном здравии, поблагодарив, ответил Заки; да и сама Джинни намного лучше себя чувствует. На Лежер работает шахтер по имени Скобл, тридцатилетний вдовец, что живет за Марансавосом, капитан Полдарк, несомненно, его знает.
