Ushba - Фанфик Чудовище
Разумеется, одним поросячьим хвостиком не обошлось. Была и правда о гибели его родителей, и имя убийцы (от произнесения которого мне обожгло левую руку), и посещение банка, и палочка… Много чего было. И все такое хорошее, что в процессе рассказа я пару раз не сдержала язык на привязи. А, к черту, все равно пацан ничего нового для себя не услышал!
Ко всему прочему, весть о том, что Неназываемый (или, как его называла сама Тварь, Темный Лорд) умер, но не до конца, привело живущее во мне чудовище в восторг. Она так же радовалась, когда узнала, что Воробей способен общаться со змеями.
— Знаешь, никто почему-то даже не поинтересовался, хочу ли я вообще ехать в Хогвартс, — Гарри уставился на палочку от мороженого. — Может, у меня вообще, совсем другие планы…
Обычно, в его возрасте планы на будущую профессию меняются как погода в конце зимы. Воробей же был более постоянен. Насмотревшись на мои эксперименты и поймав парочку книг из моей библиотеки, он на минувшее Рождество загадал стать фармацевтом и делать новые лекарства. Слава Господу, что не патологоанатомом!
— Не хочешь магии учиться? — саркастически усмехнулась я: и двух недель не прошло с тех пор, как экспериментатор хренов в последний раз сцапал мою палочку и попытался ею дрова в камине разжечь. По счастью, ничего не вышло, только обивка дивана слегка пострадала. Магичить с палочкой я его не учила: какая, к дьяволу, магия, если от проблем с мелкой моторикой мы не до конца избавились?!
— Не в этом дело, — он повертел в руках палочку от фруктового льда. — Просто… даже в магазинах спрашивают, какое мороженое я хочу, ты вообще учила говорить «нет» и решать самому. Ладно, дядя и тетя меня никогда не спрашивают, но они меня не любят, потому что у них есть Дадли. Получается, Хагрид меня тоже не любит?
Воробей и логика, damnú orm… (п/а: ирл. Чтоб меня! Проклятие!) Ладно, попробуем так:
— Разве родители твоего кузена спрашивали его, где он хочет учиться?
— Но дядя Вернон столько ему про эту школу рассказывал, а мне о Хогвартсе и двух слов не сказали, письмо сунули под нос и с собой по магазинам потащили, будто я шарик на веревочке! — он бросил палочку на столик и забрался с ногами в старое кресло.
— Ну, может, он считает, что нет ничего лучше, чем учиться магии.
Гарри посмотрел на меня и мрачно засопел. Еще бы: с большим трудом научившись осознавать и формулировать для себя собственное мнение, он болезненно воспринимал попытки решать вместо него. У мальчишки по-прежнему не всегда получалось сопротивляться этому чужому решению, чтобы оно не становилось его собственным.
— Ты ему ничего не сказал?
Ребенок замотал головой:
— Он такой большой… А еще у него мысли непонятные. Здоровенные, как камни, шершавые, брр… — пожаловался он.
Plá ar do theach! (п/а: ирл. Чума на твой дом!) Плохо понимая мимику окружающих, Воробей в последнее время частенько через прикосновения считывал эмоции собеседников. Не всегда, естественно, мимика с эмоциями совпадали, зато пацану было легче общаться. А в этот раз не прокатило.
— Он мне, кстати, подарок сделал, — похвастался напоследок Воробей. — Сову. Полярную. Вот такая здоровенная белая птица, — пояснил он, видя мое непонимание. — Сейчас уханьем Дурслей нервирует.
— Видный подарок, — усмехнулась я своей параноидальной мысли: если на бедную птицу еще елочную гирлянду прицепить с соответствующей табличкой, тогда все точно будут знать, что вот летит почта для Гарри Поттера. В конце концов, это мог быть действительно всего лишь подарок от простодушного лесника, а во мне говорила банальная ревность: сову ребенку подарили просто так, а все мои подарки (карандаши, шарики, пазлы) были сделаны в развивающих целях.
— И не говори, — мелкий переместился на кухню с палочкой и обертками и вернулся обратно. — Слушай, а мы часто переписываться будем?
— Вообще не будем, — родная нежнолелеемая паранойя была категорически против, и я была склонна к ней прислушаться. Если у опекунов за мальчишкой следила всего лишь сквиба, то в школе за ним следить будет весь преподавательский состав во главе с господином директором.
— Но… почему? — скорбно задрал он бровки домиком. — А если?..
«Святой Патрик, вложи ты хоть толику ума в эту пустую голову!» — взмолилась про себя я.
— Что «если»? Ты газеты те читал? — Гарри нетерпеливо кивнул. — Кто тебя к Дурслям засунул и старуху приставил? Кто в письме указан как директор школы? Ну же, напряги извилины, — я прикоснулась к его кисти.
Воробей покаянно вздохнул и расстроено понурился.
— Все равно, какое ему дело, с кем я там переписываюсь?! — из чистого упрямства заявил он. — Как он вообще об этом узнает?
— Узнает, поверь. Да и что там в школе эдакого может произойти? Воробушек, не подводи нас под монастырь. Мальчик-Который-Выжил не может переписываться с якобы мертвой Пожирательницей Смерти.
— Все равно я найду способ! — решительно сощурился Воробей. И ведь, что характерно, нашел! Не сразу, естественно, но нашел — упрямства в нем с лихвой хватало на парочку ирландцев.
8. Ренопротекция
Август пролетел быстро. За это время малыш научился правильно держать палочку — так, чтобы потом у него не сводило руку — и успел основательно испортить котел, купленный для школы (хорошо, хоть не взорвал). Заодно мы поняли, что великим зельеваром-практиком ему по-прежнему не бывать: правильно и ровно нарезать ингредиенты у Воробья не выходило никак. Ну да какие его годы!
Утром первого сентября я со второй попытки завела ржавое корыто, притворяющееся моим автомобилем, и поехала следом за Дурслями на Кингс-Кросс. Не смотря на ощутимую разницу между моей тарантайкой и его новенькой игрушкой о четырех колесах, я их по дороге не потеряла и даже не отстала: ехал дядя Морж до зубовного скрежета правильно, соблюдая скоростной режим. Ну вот смысл покупать тачку, развивающую скорость до полутора сотен миль в час, если ездишь со скоростью от силы сорок миль в час? Только чтоб соседи позавидовали? Доставив ребенка на место и едва не расхохотавшись ему в лицо в ответ на какую-то просьбу (убила бы на месте, а так они поплатились проткнутым колесом, которое должно было спустить аккурат на оживленной улице), они оставили Воробья в одиночестве с его чемоданом и клеткой с Хедвиг рядом с девятой платформой. К сожалению, Тварь не помнила, где находится проход на волшебную платформу, а лесник Гарри об этом не сообщил. Мальчишка посчитал, что его встретят на вокзале и проведут к поезду. На всякий случай, мы с ним договорились, что если он не попадет на экспресс, то я его подброшу к «Дырявому котлу», а там его посадят на «Ночного рыцаря».
Воробей оказался прав: его встретили и проводили. Но, cíoch an cailleach, как это было сделано! (п/а: ирл. грудь старой ведьмы)Я наблюдала этот цирк, прикусив зубами палец, а Тварь внутри меня ржала как безумная. Нет, я, конечно, понимаю, что спектакль был рассчитан на доверчивого ребенка с определенной долей задержки в развитии, но это было как-то слишком. Птах мой бедный аж бровки задрал и глазюки выпучил. Зуб даю, ждет его крайне развлекательная поездка. Зато не заскучает!
Только когда Воробей уехал, я поняла, сколько времени я на него тратила. Так-то это было не слишком заметно, но в сентябре у меня образовалась бездна времени. Еще мне пришлось завести будильник, который бы мне напоминал, что нужно поесть. До этого с этой миссией справлялся Гарри. Без мальчишки вообще было как-то пусто. Naomh Pádraig, даже Тварь его иногда вспоминала! (п/а: Клянусь Святым Патриком)
Еще до отъезда Воробья случилось то, чего я ждала и опасалась последние пять лет. Моя многострадальная тушка окончательно решила, что то количество всяческой дряни, которое я в себя вливала, является для нее чрезмерным. У меня начались проблемы посерьезнее угнетенности дыхания: начали барахлить почки. Если с приступами апноэ, начавшимися два года назад, я справилась, частично заменив в своих сигаретах табак на смесь сушеных трав, мха и плесени, то с почками все было гораздо серьезней. Сами по себе и зелья, и лекарственные препараты были достаточно токсичными, а к чему могла привести их комбинация, не сказал бы ни один врач из обоих миров. Даже если бы я перестала бы их принимать, это не решило бы проблем с все более вероятной полиорганной недостаточностью.
Нет, о прекращении приема химии и речи не могло быть. Снова экспериментировать, когда я совсем недавно нашла оптимальное сочетание? Тоже нет. Оставалось лишь как-то затормозить развитие дисфункции. Но как? При всех своих фармацевтических талантах я ни разу ни врач. Обратиться к дипломированным специалистам? Упекут в родную дурку. К колдомедикам? Узнают — убьют, и рыпнуться не успею. В конце концов, решив, что мне по сути терять почти нечего, решилась на следующее: пройти диагностику у обычных врачей, а для того, чтобы остаться на свободе, воспользоваться соответствующим зельем, ведь его применение труднее отследить, чем применение Непростительного. Ну и поработать над навыком стирания памяти.
