Александра Флид - Семь портретов
– Поговорите со мной еще немного, – вдруг попросил он. – Раз уж вы передумали фотографироваться, дайте хоть поглядеть.
Рита вздрогнула и отвернулась.
– Зачем вам глядеть?
– У меня полно своих секретов, но здесь я, пожалуй, скажу правду.
– Отлично, я жду.
– Меня занимает ваше лицо. Или не только лицо? Весь ваш образ кажется мне странным, и я хочу понять, что именно так задевает меня, когда я вижу вас.
Подобная прямота заслуживала похвалы, но она не нашлась, что ему ответить.
Глава 4 Артур. История для Риты
Отчего-то он не слишком сильно расстроился, когда Рита не позволила сфотографировать себя в первый вечер. Конечно, он рассчитывал на хороший снимок, и ее поведение поначалу даже показалось ему раздражающим. Она не говорила «нет», но при этом держалась предельно осторожно и всеми силами давала понять, что никаких экспериментов с камерами не будет. Однако возможность находиться рядом с ней и внимательно смотреть на нее быстро изгладила из его памяти обиду, так что через несколько минут разговора он уже и думать забыл о фотографии. Они говорили довольно долго – пришлось даже зажечь свечи, пока она уходила за чаем. Женщина была еще более странной, чем он думал – она казалась совсем молодой, хотя ее телосложение, голос и манера поведения говорили ярче всяких слов.
Кроме того, она носила обручальное кольцо, но ни слова не сказала о супруге. Она не ждала никого к вечеру, и лишь в восьмом часу в дверь вошел ее сын, который, очевидно, знал, как открывать калитку снаружи. Мальчик не пожелал присоединиться к ним, но и не выказал неприязни к гостю. Кажется, его звали Робертом.
Почему же она казалась такой молодой? Загадочность Риты никуда не уходила даже когда она была занята вполне обычными делами – разливала чай или растапливала камин. Ему казалось, что женщина ее положения не должна заниматься такой работой, но он не решился спросить, почему она не держит горничную. Глядя на нее, нельзя было дать ей точной характеристики. Она не была бедной или богатой, красивой или уродливой, слишком умной или безнадежно глупой. В то же время, при разговоре она могла поддержать практически любую тему и с удовольствием выслушивала его слова. Никогда прежде он не ощущал себя так свободно и скованно одновременно.
Странным для него было еще и ощущение уверенности в своих словах, осознание того, что он может рассказать о чем угодно. При этом Артур не мог задать ей ни одного вопроса. Рита не была холодной или чопорной, но невидимая грань не позволяла ему переступить порог и проявить интерес к ее жизни. Почему она ничего не рассказывала о себе? Незначительные детали вроде возраста (о, да он запомнил, что ей тридцать пять лет) или предпочтений (не сторонница прогресса? любительница книг?) не прибавляли осведомленности.
Сам он успел довольно много рассказать о себе. К примеру, ему пришлось объяснять, что его всегда интересовали незнакомые люди, и он с детства запоминал некоторых прохожих, с которыми приходилось встречаться несколько раз. Он поделился своими детскими фантазиями, признавшись, что мысленно придумывал историю для каждого из своих «особых» пешеходов. Она попросила рассказать хотя бы одну из таких искусственных биографий, и он, на свой страх и риск, припомнил пару примеров. Рита не смеялась, она лишь спрашивала, отчего он делал тот или иной вывод.
*
– А можете рассказать хотя бы одну историю?
– О, это будет сложно. Я еще ни с кем этим не делился.
– Мне очень интересно, но если вы не хотите говорить, то не стоит. Я просто спросила.
– Нет, постойте… кажется, есть один занимательный момент, о котором я могу говорить, не краснея. Когда мне было лет десять, я перешел в новую школу и стал ходить по другой дороге. По ней также часто ходил один старик. В его руках всегда была холщовая сумка, наполненная чем-то вроде небольших коробочек, довольно тяжелая на вид. Он всегда был совсем один, и я удивлялся, что рядом не было никого, кто помог бы ему принести сумку. Я наблюдал за ним примерно неделю, когда у меня в голове вдруг возникло предположение…
– Продолжайте, прошу. Очень интересно.
– Я подумал, что, наверное, у него больные внуки, и он каждое утро носит им лекарства в этих самых коробочках. А дети – почему-то я был уверен, что у него взрослая дочь – не могут выйти встретить его, потому что малыши не встают с постели. Я все думал, и дошло до того, что мне казалось, будто в коробочках какие-то микстурки, которые нужно принимать по три раза в дверь большими ложками, и оттого он каждое утро вынужден носить новые лекарства. Мне было всего десять, это просто глупые мысли маленького ребенка.
Рита покачала головой, загадочно улыбаясь – без звенящего фарфора, как в первый раз – и вздыхая. Она ничего не сказала, но Артур не чувствовал себя глупо. Ему казалось, что она оценила эту историю, и вовсе не находит ее бессмысленной.
*
Артур никогда не считал себя любопытным, но теперь он страстно хотел узнать о ней как можно больше.
Поэтому, несмотря на то, что она не приглашала его и не говорила о повторной встрече, а также ясно дала понять, что не будет фотографироваться, он все же решил зайти к ней вновь. Выждав еще два дня, он вооружился сумкой и камерой, а затем направился по уже знакомой дороге, надеясь, что дом не окажется пустым.
По дороге он раздумывал о том, почему ему кажется, будто Рита не встречается с подругами и не приглашает в дом гостей, как остальные женщины ее возраста. Его также интересовал муж этой женщины, но он не мог набраться смелости и спросить напрямую, вдовствует ли она или просто ждет возвращения супруга после длительной поездки. Что за причины заставляли его думать, что Рита все же не замужем, невзирая на взрослого сына и кольцо?
Пятый переулок, находившийся у самой границы Северной окраины, начинался довольно широкой дорогой, по которой, вполне возможно, мог проехать автомобиль. В начале переулка дома были большими и представительными. Хотя деревья уже сбросили листву, в этих дворах чувствовалось присутствие жизни и веселья. Окна некоторых из них были обвиты поредевшим от глубокой осени плющом, а самый первый особняк и вовсе щеголял небольшой террасой с колонной галереей. Артур, со свойственной ему фантазией, решил, что здесь живут большие семьи, в каждой из которых воспитывается не меньше чем по три малыша. Низкие заборы, круглые столики с креслами-качалками и качели – все эти непременные атрибуты успешной жизни наводили на мысли о том, что соседи Риты были вполне довольны своей судьбой. Однако дальше дома были уже не такими большими. Заборы становились все более частыми, краски темнели, а дворы выглядели пустыми и безлюдными, хотя в каждом окне по-прежнему ясно угадывались занавески – признак того, что в домах все же кто-то жил.
Дом Риты был последним. Самый маленький со всей улицы, неприметный и невзрачный, но довольно уютный при более близком знакомстве. Заборик был низким, но частым, а от калитки к дому вела узкая дорожка, по обеим сторонам которой росли кусты живой изгороди. Они явно требовали садовых ножниц. Одноэтажное строение с небольшим крыльцом в две ступеньки и темной черепичной крышей словно сошло со страниц детских книжек, но при этом выглядело вполне реально.
У калитки висел колокольчик – отличное решение для тех, кто решил зайти в гости.
Проходя мимо всех домов, Артур продолжал сомневаться в правильности своего решения прийти еще раз. Не будет ли он выглядеть слишком уверенным и надоедливым? Разумеется, будет!
Пытаясь унять волнение и отвлечься, Артур решил составить небольшую историю для самой Риты, хотя он уже давно не занимался ничем подобным, считая такие игры лишь детской глупостью.
*
Наверное, она выросла в хорошей семье и была единственной дочерью. Она достаточно спокойна, мила даже с незнакомыми людьми и общительна, но неразговорчива. Может быть, она обучалась в школе для девочек, – а как же иначе? – но не отличилась особыми способностями, а потому никогда не работала учителем или гувернанткой. Рите не были свойственны привычки, которые присущи преподавателям – она не поправляла, не указывала на ошибки или неточности и не хмурила брови всякий раз, когда слышала нечто нелепое.
Скорее всего, она рано вышла замуж. Если ей всего тридцать пять, но у нее такой взрослый сын, то логично предположить, что к алтарю она отправилась лет в восемнадцать. Кем же работает ее муж? Может быть, он занимается каким-то ремеслом? Плотник? Нет, в доме такая тяжелая мебель, вряд ли плотник оставил бы в гостиной такие неудобные кресла. Сапожник? Маловероятно – Роберт носит школьную форму, и по отличительным знакам можно понять, что учится он явно не в церковном учреждении. Стало быть, денег достаточно для того чтобы отправить ребенка в хорошую школу. Так в чем же секрет? Нет, скорее всего, его работа связана с длительными поездками. В любом случае, его сейчас нет дома, иначе Рита выставила бы гостя уже в шестом часу вечера, но она не проявляла никакого желания выпроводить его даже в восемь часов.
