Джон Осборн - Пьесы: Оглянись во гневе. Комедиант. Лютер
Джимми (показывая на Клиффа). С каждым днем он все больше похож на мышь. (Пытается войти в прежнюю роль.) Правда, очень похож на мышь. Эти уши, мордочка, короткие лапки.
Элисон (роясь в сумочке). Он пугливый мышонок.
Клифф. Пи-пи-пи! Я мышка.
Джимми. Пискливая мышка.
Клифф (прыгает вокруг стола, пищит). Я мышка, мышка, пискливая мышка. Это мой ритуальный танец.
Джимми. Какой?
Клифф. Народный танец. Народный танец специально для мышей.
Джимми. От тебя пахнет. Ты это знаешь?
Клифф. А ты смердишь, старый косматый медведь. (Подходит к нему, хватает его га ногу.) Вонючий мишка.
Джимми. Отпусти ногу, остроумный придурок. Заворот кишок сделаешь. Я отдыхаю! Не отпустишь — оторву к чертям твой гадкий длинный хвост.
Клифф тянет его за ногу, и Джимми падает на пол.
Элисон (следит за ними с облегчением, на ее лице ласковая улыбка). Сигареты кончились.
Клифф волочит Джимми за ногу по полу.
Джимми (кричит). Ступай купи сигарет и перестань валять дурака.
Клифф. Ладно. (Неожиданно выпускает ногу Джимми, тот ударяется головой об пол и вскрикивает.)
Элисон. Вот полкроны. (Отдает Клиффу.) Киоск на углу, наверное, открыт.
Клифф. Хорошо. (Быстро целует ее в лоб.) Смотри не забудь. (Идет к двери.)
Джимми. Проваливай ко всем чертям!
Клифф. Эй, слабак! (Задерживается в дверях.)
Джимми. Чего тебе?
Клифф. Поставь чайник.
Джимми (вскакивая). Да я тебя сначала убью!
Клифф (ухмыляясь). Так-то, парень! (Уходит.)
Джимми стоит теперь около Элисон, она еще копается в своей сумочке. Через несколько секунд, осознав, что он рядом, она защелкивает сумку.
Джимми (берет ее за перевязанную руку). Как рука?
Элисон. Ничего. Ожог пустяковый.
Джимми. Все эти дурачества плохо кончаются. (Садится на край стола и держит ее за руку.) Прости меня.
Элисон. Пустяки.
Джимми. Нет, правда, прости.
Элисон. Да не за что.
Джимми. Я сделал это нарочно.
Элисон. Что ж…
Джимми. Ты постоянно у меня перед глазами, и я все время хочу тебя. Мне все время нужна какая-то разрядка. Я живу с тобой под одной крышей почти четыре года, днем и ночью мы вместе, и каждый раз меня прошибает холодный пот, когда я вижу тебя за каким-нибудь обычным делом с этим утюгом, например.
Она неуверенно проводит рукой по его волосам.
(Вздыхает.) Беда в том… Беда в том, что к людям привыкаешь. И даже ерунда, которой они себя занимают, становится тебе необходимой. Она по-своему завораживает. (Склоняет голову в ее сторону, задумывается.) По-моему, во мне много старого мусора. А это никому сейчас не нужно… (Прячет лицо у нее на груди.)
Она по-прежнему с опаской гладит его по голове. Джимми поднимает голову, они целуются.
Что мы делаем вечером?
Элисон. А чего бы ты хотел? Выпить?
Джимми. Я знаю, чего хочу сейчас.
Элисон. Потерпи, сейчас нельзя.
Джимми. Всегда можно.
Элисон. Клифф сейчас вернется.
Джимми. Что он имел в виду, когда сказал — «не забудь»?
Элисон. Я должна кое-что тебе сказать.
Джимми (целует ее). Он тебе нравится?
Элисон. Конечно.
Джимми. Единственный друг. Больше вроде и не осталось никого. Люди уходят. Их теряешь навсегда. Остается только длинный список имен, мужских и женских. В школе — Уотсон, Роберт, Дэвис, Дженни, Мадлен, Хью… (Пауза.) И, конечно, мама Хью. Я совсем ее забыл. А ведь она была нам хорошим другом. Она же продала мне кондитерский киоск в рассрочку. Практически она отдала его нам. И тебя она любит. Я не могу понять, почему ты избегаешь ее.
Элисон (улавливая грозовые нотки в его тоне), Джимми, ради бога, не надо!
Джимми (всматривается в ее встревоженное лицо). Ты очень красивая. Красивая большеглазая белка.
Она радостно и с облегчением кивает.
Запасливая белка, которая грызет орешки.
Она с удовольствием подыгрывает ему, грызет воображаемые орешки.
С блестящей, гладкой шерсткой и пушистым хвостом.
Элисон. У-и-уи!
Джимми. Как я тебе завидую!
Элисон (обнимает его за шею). А ты веселый громадный медведь. Гро-ма-адный, прелестный мишка.
Джимми. Мишки и белки всегда прелестны.
Элисон. Очаровательные и красивые. (Несколько раз прыгает на месте, встряхивая руками, как лапками.) У-у, у-у!
Джимми. Это еще что такое?
Элисон. Так танцуют белки, когда они счастливы.
Снова обнимаются.
Джимми. Почему тебе кажется, что ты счастлива?
Элисон. Потому что все стало очень хорошо. Джимми…
Джимми. Да?
Элисон. Я должна тебе кое-что сказать.
Джимми. Ну?
На пороге появляется Клифф.
Клифф. Дальше подъезда не пустили. Мисс Друри, оказывается, не пошла в церковь, и я нарвался. (К Элисон.) Тебя к телефону.
Элисон. Меня? Кто же это может быть?
Клифф. Какая-то Елена.
Джимми и Элисон обмениваются быстрыми взглядами.
Джимми (Клиффу). Елена Чарлз?
Клифф. Точно.
Элисон. Спасибо, Клифф. Сейчас вернусь. (Уходит.)
Клифф. Не вернешься. Чертовка Друри продержит тебя целую верность. Ей кажется, что мы плохо убираем квартиру. (Садится в правое кресло.) Я думал, ты чаю согреешь, подонок.
Джимми не отвечает.
Что с тобой, старик?
Джимми (медленно). Стерва.
Клифф. Кто?
Джимми. Елена Чарлз.
Клифф. А кто это?
Джимми. Ее старинная подруга. Мой кровный враг. Ты сел в мое кресло.
Клифф. Когда мы выпьем?
Джимми. Не знаю.
Клифф. Ты же сам хотел.
Джимми. Что ей надо? Что ей приспичило позвонить? Не к добру это. Ладно, скоро узнаем. (Садится на стол.) Несколько минут назад все казалось не так уж плохо. Я, что называется, обрел «спокойствие души», по крайней мере в отношении женщин. Откровенно говоря, этого достаточно, чтобы сделаться предводителем бойскаутов или чем-нибудь в этом роде. Иногда я почти завидую Андре Жиду и мальчикам из греческих хоров… Не сомневаюсь, что частенько жизнь была для них сущим адом. Но у них была цель, пусть не самая достойная, но все же — цель. В них пылал своего рода революционный пламень, а ты можешь это сказать о нас? О том же Вебстере? (Всю эту ахинею он несет, только чтобы не молчать.) Вебстер меня не любит. Он относится ко мне настороженно, наверное потому, что я отказываюсь видеть в нем клоуна или трагического героя. Он вроде человека с родимым пятном, все время тычет тебе его в нос, потому что не может себе представить, что оно не производит на тебя никакого впечатления. (Берет сумочку, Элисон, роется в ней.) Как будто меня интересует, с чем это едят. У меня свое родимое пятно, только в другом месте. Я, скорее всего, правый уклонист. Если произойдет революция, меня мигом поставят к стенке за компанию со старичками либералами.
Клифф (показывая на сумочку Элисон). Тебе не кажется, что ты посягаешь на частную собственность?
Джимми. Ты абсолютно прав. Но ты не прав. Жизнь бок о бок с другим человеческим существом сделала меня коварным и подозрительным. А единственный способ узнать, что происходит у тебя под носом, — это застать врасплох. Когда ее нет дома, я переворачиваю все вверх дном: чемоданы, ящики, книги — буквально все. Зачем? Узнать, нет ли где-нибудь чего-нибудь обо мне. Я хочу знать, не предают ли меня.
Клифф. Сам напрашиваешься.
Джимми. Нет, только обнаруживаю. (Вынимает из сумочки письмо.) Вот, полюбуйся! Какой же я идиот! Меня продают каждые пять минут. Она получает письма. Письма от матери, в которых обо мне нет ни слова, потому что мое имя для нее вроде ругательства. А как поступает в ответ на это она?
