Джереми Полдарк (ЛП) - Грэм Уинстон
— Ну вот, ну вот, — повторил Пол Дэниэл, поглаживая Пруди по свисающим волосам. — Крепись, дорогуша. Все там будем в конце концов. Бедняки иль богачи, господа иль работяги, святые и грешники. Мы все должны крепиться.
— Да пошел ты! — неблагодарно рявкнула Пруди. — Башкой-то покумекай! Я хочу знать, куда дели моего старика.
Ненадолго настала тишина.
— Нужно поглядеть, — сказал констебль Вейдж. — Может, его далеко и не унесли.
Это показалось разумнее, чем ничего не предпринимать, и зажгли еще две лампы. Когда открыли дверь, то оказалось, что льет дождь и стоит кромешная тьма, но потоптавшись и поколебавшись, они разбились на три отряда, а женщины вернулись обратно к столу, чтобы утешить Пруди.
Пруди была безутешна. Это просто позор, сказала она. Сначала был муж, а теперь нету, вот как получается, а еще заявила, что не переживет такого. Бетси Тригг была права, нельзя хоронить без покойника. Эти лживые воры и убийцы не только украли у нее старика, но и лишили удовольствия увидеть, как его достойно погребут. Завтра все вернутся, чтобы устроить приличные похороны, тут ведь еще три нетронутые бочонка с бренди, пироги да кексы, еще и священника пригласили, могилу выкопали, а класть в нее и некого. Такого ни одна душа не вынесет.
Тетушка Сара Трегигл решила, что поможет скоротать время, рассказывая историю о том, как обряжала одного покойника, который помер, стоя на коленях, но никто, похоже, не желал слушать, и в конце концов она замолчала, повисла тишина. Как оказалось, так было ничем не лучше, и дядюшка Бен, не принимающий участия в поисках по причине преклонного возраста, повернулся к Джо Пермвану, не участвующему в поисках по причине ревматизма, и попросил его что-нибудь сыграть. Джо сказал: ладно, он как раз и сам хотел это предложить, и достал скрипку. Но он так надрался, что когда стал играть, производимые им звуки оказались еще хуже тишины. По словам Пруди, словно кто-то пиликал смычком по его собственным кишкам.
Тогда Бен предложил спеть, но никто не был в настроении, и Пруди обиделась, когда Джек Кобблдик захрапел из угла под окном. Оскорбление на оскорблении, заявила она. Однако, как его ни толкали, он не пробудился, и от него отстали.
Затем Бетси Тригг услышала шаги у двери, и все с нетерпением приготовились услышать новости от вернувшихся поисковых отрядов.
В дверь прохромал Джуд Пэйнтер собственной персоной. Он был в своих лучших подштанниках, весь промок и очень зол. От дождя Джуд прикрывался скатертью, позаимствованной из пивнушки вниз по улице, хотя толку от нее было немного.
— Да чтоб вас, — угрюмо буркнул он, — чего тут происходит-то? И где моя трубка?
Глава одиннадцатая
Чудесное выздоровление Джуда вызвало переполох и скандал в округе. Врачи и аптекари, которые даже не слышали о таком человеке, когда тот был якобы мертв, сейчас приезжали из дальних краев, чтобы посмотреть на выжившего чудака. Они осматривали его и слушали, брали пробы, произнося длинные латинские названия его недуга. Доктора назначали ему средства против лихорадки и сурьму, обматывали марлей и ставили клизмы, один из них даже пытался выстрелить возле его уха из пистолета, чтобы помочь избавиться от затяжной лихорадки. Только острый язык Джуда ему в этом помешал. После первых признаков выздоровления Джуд снова захворал и теперь лежал на кровати с грязной повязкой на голове, сердито осматривая своих мучителей.
И простые люди тоже собирались со всей округи, чтобы на него поглазеть, но когда Джуду стало лучше, их присутствие начало его раздражать, так что Пруди больше никого не впускала. Даже когда народ толпился под окном и заглядывал сквозь сломанные ставни, Джуд орал и ругался, бросая в людей что под руку подвернется, Пруди пришлось даже спрятать его лучшие башмаки.
Джуда не слишком впечатлила радость Пруди по поводу его возвращения. Он ужасно на нее злился.
— Чертова старая дура, — сказал он Россу, когда тот зашел. — Чертова старая дура. Потратила все мои деньги на похороны, а я даже не помер. Все деньги! Пропила, все досуха! С тем же успехом могла воронам бросить.
— Как ты пришел в себя?
Джуд с достоинством ответил, что лежал себе спокойненько в гробу, но тут через протекающую крышу начал капать дождь, прямо на физиономию, и он пробудился. По его словам, ему снился джин, но вкус был каким-то неправильным, и когда он сел, то подумал, что находится в море, на «Все как один». Похоже, ночка выдалась тяжелой, и Джуд слез с койки и направился на палубу, но там шел проливной дождь, он увидел деревья и понял, что дома.
— Тогда мне захотелось выпить, и я пошел в пивнушку Джейка, вхожу я туда, чтоб промочить горло, и чтоб меня черти взяли, как вы думаете? Все как вскочат и как завизжат, как свиньи резаные, да как начали толкаться, чтобы выбраться за дверь, так что я один остался. Ну я и допил, что от них осталось, обернулся скатертью и потопал домой к Пруди.
— Пруди решила, что деньги принадлежат ей, — объяснил Росс. — Все думали, что ты мертв. Она хотела устроить тебе достойные похороны.
— Она хотела поразвлечься, вот чего! Они ж все были вдрабадан. Слетелись, как мухи на мед. И всё на мое золото! Когда меня пристукнули, там было пятнадцать золотых соверенов. А теперь чего? Три соверена и два бочонка бренди, да деревянный гроб, стоит себе в уголке, как отцовские часы без крышки. Это неправильно, скажу я вам!
В последующие недели Джуд мало-помалу выздоравливал. Он хромал, опираясь на палку и немного приволакивая ногу, и ни с кем не разговаривал. Расспросы друзей он тоже встречал в штыки. Было почти невозможно пойти куда-то выпить, не нарвавшись на вопросы о том, как выглядят небеса или почему архангел Гавриил не ответил на его стук, и есть ли там джин или бренди.
Всю жизнь Джуд был человеком угрюмым, но теперь горе его стало безмерным — ведь он не мог никому рассказать о самом худшем. Он рисковал пострадать, когда брал эти гинеи, а сейчас пострадал за них и к тому же потерял гинеи. Если когда-нибудь он и встретится с архангелом Гавриилом, то ему будет что рассказать.
***В первую пятницу мая Росс и Фрэнсис поехали утрясать последние дела по открытию шахты. Они разъяснили кое-что из своих планов Харрису Паско в его кабинете в банке, и Паско глядел на кузенов и гадал, сколько продлится их партнерство. Банкир смотрел на их разногласия как чужак, ничего не знающий о долгой юношеской дружбе, и был рад, что избавлен от необходимости отказывать им в займе на предприятие.
— По одному пункту я уже получил согласие Росса, — объявил Фрэнсис. — Я хочу, чтобы моя доля в шахте была записана на имя сына.
— Вашего малыша? Ведь он единственный ребенок, не так ли?
— Я задолжал Уорлегганам и не так давно поссорился с ними. До сих пор, отдаю им должное, они не пытались на меня давить, но вы же знаете их отношение к Россу, и если они узнают, что мы партнеры, то могут попытаться добраться до него через меня. Если доля будет принадлежать Джеффри Чарльзу, то никто не станет ее трогать.
— Это мы м-можем устроить. Разумеется, будет немного дополнительных сложностей в связи с тем, что владелец подобного рода собственности — несовершеннолетний. Полагаю, вы не хотите записать ее на имя жены?
Фрэнсис изучал свои пальцы. — Нет, не хочу.
— Ясно. Что ж, хорошо. Когда вы собираетесь приступить к работе?
— Первого июня, — ответил Росс. — Детали механизмов уже в пути, но насос не понадобится нам сразу же.
— Полагаю, вы обратились в «Бултон и Уотт»?
— Нет. К двум инженерам из Редрата, Хеншоу хорошо о них отзывается, и мы подумали, что они прекрасно всё устроят и обойдутся в меньшую сумму.
— Т-только позаботьтесь о том, чтобы не ввязываться в судебную тяжбу. Уотт обладает патентом, и думаю, что он будет действителен еще несколько лет.
Немного погодя они зашли к Нату Пирсу, который составил договор о партнерстве, затем перекусили в «Красном льве». У Фрэнсиса были кое-какие дела, и он оставил Росса за разговором с Ричардом Тонкином, присоединившимся к ним за обедом. Тонкин поделился новостями о некоторых бывших партнерах, но Росс не был сейчас расположен это слушать, он пытался забыть события годичной давности.
