Яна Кельн - Пятница (СИ)
Утром меня ждал неприятный сюрприз. Нет, мой новоиспеченный любовник не вынес всю квартиру. Он просто исчез сам. Перерыл всю постель и спальню в поисках записки с номером телефона и просьбы позвонить. Не нашел, посмотрел в других комнатах, в ванной, на кухне. Нигде, ни единого следа, кроме забытого браслета. Предположил бы, что мне и вовсе приснился удивительный сон, но постельное белье пахло реальным сексом, а подушка, на которой спал мальчик, хранила его свежий аромат, я сам пропах им.
- Вот сучонок!
Усмехаюсь. Не ожидал. Он первый, кто меня так прокатил. Я даже имени его не знаю.
Порой я горд тем, кем являюсь. Мое положение облегчает жизнь, очень. В этот раз мое имя, приправленное многочисленными евровыми купюрами, тоже принесло мне результат. Но эта неделя стала для меня адом. Я засыпал с мыслями об этом мальчишке, я просыпался с жестоким стояком из-за него. Я спал с другими, но не чувствовал и сотой доли удовольствия. Все дырки казались неимоверно раздолбанными, а стоны наигранными, ровно, как и удовольствие. Чем чаще прокручивал секс с ним, тем больше становилась уверенность, что до меня мальчишка попку никому не подставлял. Это приятно грело, вызывало нежность в груди.
Мальчика звали Александр Вильвер. Знакомая фамилия. Возможно, парнишка имеет богатого и влиятельного отца. Пусть. Александр. Саша. Именно Саша, никак иначе. Ему больше всего подходит эта форма, отражает озорную, бесшабашную суть, нагловатость и эгоизм.
Я долго думал, как подойти, чтобы поганец не смел удрать. Раз он ушел утром, значит, не желал продолжения. Мне не понятны причины. План оказался удачным и вот Саша вновь в моей постели. Поцеловал его впервые. Сладкий мальчик. Его губки такие же вкусные, как и член. В этот раз хотелось заласкать его всего, изнежить, зацеловать, чтобы выгибался и упоительно громко стонал в руках, умоляя о соитии. Зная, кто попал ко мне в сети, решился оставить презервативы в стороне. Брать его без преград, изливаться в восхитительное тело, что может быть лучше?
Поразительно, он снова попытался сбежать. Глупый, неужели не понимает, что не отпущу? Мне немного смешно. Саша похож на маленького фыркающего котенка, которого оторвали от пушистого бока матери и впервые принесли в новый дом. Но смех, смехом, а его настойчивое желание уйти сбивает с толку, поэтому я все же отпускаю. Пусть обдумает все хорошо. Он не производит впечатления недалекого человека, поэтому должен понимать, что я ему предлагаю. Но решить дать время и дать его на самом деле – разные вещи. Утром я понял, что не выдержу долгой разлуки, слишком хочу его. Водитель получает распоряжение ехать по адресу, где живет Саша. У меня не так много времени, на завтрак запланирована важная встреча. Ночью меня посетила мысль о том, что возможно мой мальчик из тех людей, что не заводят отношения, не желают быть связаны обязательствами с кем-то. Неприятно, но это можно обойти. Предлагаю ему просто секс.
- Я понял, что отношения тебя не интересуют, но против секса ты ничего не имеешь?
- Не имею, - улыбается, глаза хитрые, слегка прищуренные, - но не с тобой. - Сученышь, вывел из себя, перехватываю руку выше локтя, не даю возможности уйти от разговора.
- Что ты хочешь? – я многое готов положить к его ногам, уже забыл о принятом решении не баловать, но его несговорчивость подкупает. Хочу любыми способами и средствами получить этого строптивца в постель.
- Что? – кажется, я смог его удивить.
- Саша, у каждого человека есть мечты, я могу исполнить практически любое твое желание. Что ты хочешь?
- Оставь меня в покое...
Не понимаю этого мальчишку. Обижается. Но на что? Дальнейший спор не приводит ни к чему хорошему, Саша приходит к выводу, что я счел его за блядь и предлагаю награду за секс со мной. Где-то он прав, я действительно предлагаю ему исполнения желаний за то, чтобы он спал со мной. Но это лишь поверхность, я же хочу быть с ним, хочу уговорить, поэтому ищу пути и подходы, но каждый мой шаг проваливается в болото, никак не могу отыскать заветную тропку. Саша путает все больше, он не логичен, не похож ни на одного из тех, кто был ранее. Причина в том, что он богат? Вряд ли, даже богатые детки всегда чего-то хотят, чего отказываются им дать их родители. Но мой Саша хочет свободы. Похвально, но до глупого смешно. Что с это материей будет делать человек, который всю жизнь взращивался, как прихотливое комнатное растение, окруженный всем необходимым и необъятной свободой? Что будет делать золотой мальчик в реальном мире, не окруженном золотым забором и охраной? Он не ступит и шагу, как только поймет, что это желание было самым провальным из всех. Мальчишка уходит, вздернув милый носик к верху.
Григорий усмехается, поглядывая на меня в зеркало заднего вида, настолько забавный у меня вид. Но я не могу не думать, не могу не искать варианты. Хочу. Так погано, когда не могу получить. Но кроме уговоров есть еще более действенный метод – метод силового воздействия. Порой избалованным деткам стоит хорошенько всыпать, чтобы вернуть с небес на землю.
- Сверни направо и гони к институту, - называю адрес, к черту встречу, она не столь необходима, как Саша.
Ненавижу наркоманов. Презираю людей, принимающих эту дрянь, сознательно убивающих себя. Ненавижу за это Сашу. Его глаза, сейчас они не прекрасны, в них страшно смотреть. Зрачок стал настолько узким, что практически пропал, словно смотришь в светло-голубую бездну. Я не позволю ему больше принимать, неважно что… Все начинается с малого…
Просыпаюсь от криков в коридоре. Кричит брат. Орет, вероятно, на мать. Сажусь в постели, тру сонные глаза, привыкаю к темноте. Хочу в туалет, но боюсь выходить, ненавижу, когда Вовка такой. Вскочить и стремглав выскочить в коридор заставляет приглушенные вопли матери. Рывком открываю дверь, на меня тут же смотрят две пары глаз. Одни с ужасом – мать, вторые с ненавистью и злостью – старший брат. Его глаза убивают, настолько страшно. Взгляд не человека – животного, готового на все, только бы получить требуемое.
- Пошел вон! – орет мне, сжимая руку на горле женщины, которая дала ему жизнь.
- Вов, не надо, - говорю спокойно, нет смысла орать на наркомана, только провокация для психически нездорового человека.
Я все уже понимаю, не маленький, мне шестнадцать. Я вижу, что брата ломает, вижу, что он готов убить за деньги на дозу. Плевать, что это будет родная мать. Но я не позволю.
- Вов, отпусти маму, она не знает, где деньги, я их спрятал, - вру, чтобы дать ей возможность уйти.
Алименты от отца. Жалкие крохи, но без них мы не проживем. То, что находимся за порогом бедности, понял давно.
- Охуел, щенок! – отталкивает мать.
Она падает, подвернув ногу, вероятно, сильно, потому что не может самостоятельно подняться. Так лучше, не сможет вмешаться. Рука брата теперь сжимается на моей шее. Вова душит, смотрит в глаза и сжимает пальцы. Чувствую, как воздух практически перестает поступать, не могу сделать вдох, только хриплю. Рука автоматически впивается в его руку, ногти сдирают кожу, но ему все равно, он смотрит в глаза и видит, как из них медленно утекает жизнь, с каждым глотком воздуха, который я не могу сделать. Теперь, даже если я отдам ему все, даже если отдам миллионы, он уже не остановится, просто потому, что хочет увидеть, как я сдохну. Сквозь громкий стук в ушах, сквозь толщу, которая окутала меня, слышу вой матери. Она готова душу дьяволу продать за то, чтобы он отпустил меня и оставил в живых. Но я не собираюсь умирать. Замутненным взглядом вижу, как распахивается входная дверь. Соседи сбежались на шум неспокойной семьи, вовремя. Правая рука легко нащупывает тяжелую статуэтку на тумбе. Балерина, так прекрасна и легка, но не в этой отлитой форме. Бью со всей силы брата в висок, чтобы раз и навсегда, чтобы больше не страдать от него. Он уже мертвец, пора заканчивать тянуть нас за собой. Я еще только начал свой жизненный путь. Глухой хруст костей, кровь в разные стороны. И теперь я уже вижу, как из зеленых родных глаз утекает жизнь, только хватка на шее не становится слабее, задыхаюсь…
Я убил брата сознательно. План моментально всплыл в голове, как только увидел, что он делает с мамой. Я специально подпустил его к себе, я специально позволил оставить уродливые страшные пятна на моей шее, соседи в самое время наведались на огонек. Самооборона, без каких либо подозрений. Только мать не смогла простить меня, потеряв двух сыновей разом.
