Уинстон Грэм - Уорлегган
— Господи! Помилуй меня, Господи, помилуй меня, — бормотал он.
Фиби встала в дверях, неотрывно наблюдая за Дуайтом укоризненным взглядом.
— Ему скоро полегчает, — сказала она, — боль длится около часа и потом на время уходит.
Дуайт мало что мог поделать, но остался на полчаса, дал больному настойку опия и слушал шум волн, к тому времени как он собрался уходить, приступ закончился.
Это была непростая ночь, и Дуайт провел ее беспокойно, переживая по поводу собственной неудачи и бессмысленности своей профессии.
Глава третья
Вечером двадцать четвертого мая Росс и Демельза прибыли к Тревонансам почти последними, поскольку им пришлось одалживать лошадь у Фрэнсиса, у него оставалось еще целых три. Когда они поднимались наверх, в большой гостиной уже разговаривала и смеялась компания человек в двадцать. Демельзе потребовалось целых полчаса, чтобы переодеться, и Росс, которому почти ничего не требовалось, читал свежий выпуск «Шерборн меркьюри», любезно оставленный в спальне.
Франция воевала с Австрией. Всего три недели назад революционный котел наконец вскипел. В газете говорилось, что господин Робеспьер возражал против объявления войны и покинул пост общественного обвинителя, но остальные склонялись к войне, и огромная армия уже вторглась в Бельгию. Столкновение с австрийскими войсками ожидали со дня на день. А какова же наша собственная позиция? Мистеру Питту хорошо предсказывать пятнадцать лет мира, как он делал это в марте, предсказания ничего не стоят, но когда они сопровождаются дальнейшими сокращениями нашей и без того крошечной армии и превращением флота в скелет, наша безопасность и само существование под угрозой.
Росс так зачитался, что не услышал Демельзу с первого раза, и ей пришлось повторить, пока муж не поднял взгляд.
Когда он встал, то понял, что очарование и красота жены не померкли за три года испытаний и почти что бедности. Временами они скрывались под будничной маской рутинных дел, но тем поразительнее было их возвращение. В такие мгновения Росс понимал, что именно так привлекает в Демельзе многих мужчин.
Росс подошел к двери и, открыв ее жене, сказал:
— Выход в свет все ещё внушает тебе страх, как в былые времена? Никогда не понимаю, волнуешься ты или нет.
— В первые десять минут у меня дрожат коленки. Но, к счастью, эта часть тела хорошо спрятана.
— Я знаю, что тебя излечит, — засмеялся Росс.
— И что же?
— Портвейн.
— Да, частенько помогает, согласна. Но есть и другие способы.
— Например?
— Осознание, что другие в меня верят, — она в сомнении пожала обнаженными плечами.
— Другие включают меня?
— Главным образом тебя.
Росс медленно наклонился и поцеловал её в ложбинку между шеей и плечом.
— Могу я сейчас предложить тебе эту уверенность?
— Благодарю, Росс
Он поцеловал ее снова, а Демельза подняла руку и пригладила волосы у него на виске.
— У тебя еще остались ко мне чувства?
Росс ошеломленно посмотрел на жену, заглянув ей в глаза.
— Боже, тебе следует это знать!
— Да, Росс, но чувства чувствам рознь. И я спрашиваю о тех, а не о других.
— Собираешься втянуть меня в философский спор, когда толпа щеголей внизу жаждет с тобой пофлиртовать?
— Никакие они не щеголи. И не думаю, что это... как-ты-там-его-назвал спор.
Она положила руку на дверь.
— Демельза, — окликнул ее Росс.
— Да!
— Если чувства и изменились, то не думаю, что их стоит помещать в разные отсеки, потому что одна часть неотделима от другой. Ты должна знать, что я тебя люблю. Какие еще тебе требуются заверения?
Она криво, но тепло улыбнулась.
— Лишь те, которые я могу услышать.
— Ну значит, ты их услышала. Это имеет такое значение?
— Да, это имеет такое значение!
— Что ж, буду повторять по средам и субботам.
— Лучше по воскресеньям, по воскресеньям всё звучит правдивей.
И они в довольно радостном настроении спустились вниз, обнаружив, что там уже собрались все соседи: молодые Тренеглосы, Бодруганы, доктор Чоук с женой и конечно же Пенвенены.
И Джордж Уорлегган.
Было непростительной ошибкой со стороны Тревонанса пригласить на один званый вечер Джорджа и Росса. Но раз встречи не миновать, следовало её пережить. Прошлогоднюю драку Джорджа с Россом злые языки раздули едва ли не до убийственных размеров. Сегодняшнее присутствие обоих придавало вечеру особую пикантность в глазах тех, кто выказывал живой интерес к последствиям их ссоры.
Но Джордж держался скромно и старался избегать Полдарков. Что ни говори, но упав с лестницы, он проникся уважением к силе своего оппонента. За обедом Росса усадили неподалеку от главы стола. По правую сторону от него сидела Констанс, леди Бодруган, по левую — Элизабет, а напротив оказалась Кэролайн Пенвенен.
Он так много слышал о Кэролайн, что было бы странным, если бы она соответствовала его представлениям. Росс счел ее не такой красивой, как Элизабет, и не такой очаровательной, как Демельза, но ее ясноглазая и остроумная энергия немедленно привлекала внимание любого мужчины. Изумруды вокруг молочно-белой шеи чудесно ей шли, они внезапно, как и хозяйка, менялись в зависимости от освещения, то были прохладными и бездонными, то яркими и сияющими. Росс без труда понял чувства Анвина Тревонанса — тот всегда был восприимчив к чужому влиянию. Все гадали об их отношениях, поскольку сегодня оба выглядели напряженными. Кэролайн обращалась с Анвином с ледяной вежливостью, и все воображали, как это переменится после свадьбы. Гордый львиный профиль Анвина и выступающая нижняя губа о многом говорят.
Едва гости уселись за стол, как сэр Джон спросил:
— Вы знакомы с мисс Пенвенен, Росс? Кэролайн, капитан Полдарк.
Росс изучал её широко распахнутые серо-зеленые глаза.
Мисс Пенвенен склонила голову в знак приветствия.
— Сегодня мы встретились впервые, Джон. Однако мне доводилось видеть капитана Полдарка при иных обстоятельствах.
— Когда же? — спросил Росс.
— О, вы не могли меня заметить. Я присутствовала на суде в Бодмине, когда вам предъявили обвинения в разграблении двух кораблей. Я сидела среди зрителей.
— Прекрасно помню, — ответил Росс. — Однако зрители наводят на мысль о представлении. Боюсь, то представление не удалось.
— Мне встречались и похуже. Видите ли, во время представления зритель знает, что добродетель восторжествует, но в жизни из-за беззакония и страхов за исход всё висит на волоске.
— Мне кажется, вы присутствовали не на том слушании, мисс Пенвенен. Добродетели в моем деле были нещадные крохи, и никакого торжества в моем оправдании. Если что и восторжествовало, так это упорство присяжных в своих заблуждениях. Стало быть, вы сочувствовали судье.
Глаза Кэролайн блеснули.
— Уверяю вас, сочувствовала. Видели бы вы, как опечалилось его лицо, когда ему не удалось вас наказать.
Во время первой половины обеда Росс беседовал с Элизабет. Она испытывала не меньше удовольствия, это стало очевидным и Демельзе, которая сидела на другом конце стола, оказавшись между сэром Хью Бодруганом, как обычно пытавшимся завладеть ее вниманием, и капитаном МакНилом из Шотландского полка гвардейских драгун. МакНил уже бывал здесь ранее, несколько лет назад, вместе с отрядом драгун, чтобы присмотреть за шахтерскими волнениями и положить конец контрабанде.
Что бы ни думали остальные относительно своих мест за столом, Малькольм МакНил не жаловался. Он лишь желал лишить сэра Хью монополии. Снова и снова он пытался привлечь внимание миссис Полдарк, но снова и снова волосатый баронет опять им завладевал. Первая настоящая возможность настала, когда сэру Хью пришлось нарезать мясо для миссис Френшэм, сестры сэра Джона, и МакНил тут же спросил Демельзу, не может ли он сделать то же самое для нее.
— Благодарю, но нет, — ответила Демельза. — Я удивлена видеть вас здесь, капитан МакНил. Я уж было решила, что вы вернулись в Шотландию, к кланам.
— О, я уже там был, — заверил он ее, восторженно подкрутив ус. — И еще за морем. И в Лондоне, и в Виндзоре. Но я привязался к этой части страны и некоторым ее обитателям, и когда выдается случай, приезжаю их навестить.
— С драгунами?
— Нет, на этот раз без драгун.
— Ни одного?
— Вынужден вас расстроить, но только я один, миссис Полдарк. Я переболел лихорадкой, и встретив сэра Джона в Лондоне, получил приглашение провести здесь отпуск по болезни.
Демельза приветливо на него взглянула.
— Вы не похожи на больного, капитан МакНил.
— Уже нет, мэм. Позвольте вам налить. Вы канарским угощались?
— Я знаю лишь три напитка, и этот в них не входит.
— Тогда пусть будет канарское. И я также с удовольствием, как и с пользой для здоровья, наслаждаюсь вашим прекрасным побережьем.
