Потому что (не) люблю - Стася Андриевская
— Сука! Сука, бля-я-ядь! — Раздирало до ломоты в сердце и невозможности сделать вдох. До потерянности в пространстве и времени. Словно это не я орал. Словно не моя рука швырнула телефон об кирпичную стену остановки. Не я пинал тачку, не я молотил кулаками по капоту, срывая остатки голоса.
Наконец осел, прижавшись спиной к колесу, стиснул голову в руках.
Ну и что теперь? Ехать к ним, устраивать бойню? А смысл? Назад уже не отмотаешь. Никак.
При мысли о том, чем они сейчас занимаются, темнело в глазах. Я словно слышал их частое дыхание и стоны. Словно чувствовал то, что чувствует Кирей — Маринкино тело под ладонями, тёплое, податливое, отзывчивое на ласки. Когда-то она была только моей и от одного только понимания этого хотелось сворачивать горы. А теперь что? Какой в этом всём смысл?
Ядовитой ржавчиной проступало и то, о чём давно забыли, отпустили… Но нет, оказалось — просто затаилось и ждало своего часа. Но тогда, в тот Адский год, я просто был рад, что Маринка продолжает жить и всё ждал, когда её наконец отпустит. Не было обиды — Маринка шла вразнос не ради удовольствия, она так выживала. Просто мне было горько, что сам не могу дать ей забвения. Но сейчас? Что это, сейчас?!
Это её осознанный выбор, так ведь? Посмотрела, сравнила, выбрала. Кирея.
Твою мать. Очень символично, да. На круги своя.
Ну и к чёрту тогда всё!
Когда подъехал к хате, девчонка, эта, Славка, ещё не спала. Вытаращилась на меня, застыв в дверях. Я без слов двинул её в сторону и прошёл в комнату, плюхнулся в кресло. Работал телек, в воздухе висел запах лапши быстрого приготовления. Долго молчали. Мне было плевать на то, как всё это выглядит, а вот девчонка сидела на диване напряжённо выпрямив спину и бросая на меня косые взгляды.
— Что-то случилось?
Я не ответил. Обычный, так необходимый в бизнесе цинизм сейчас нездорово шкалил. Нет любви, не бывает морали. Всё это бредни, белое пальто на плечах малохольных соплежуев. Есть только осознанный выбор и выгода. Всё.
Остановил на девчонке долгий, изучающий взгляд. Она, похоже, собиралась спать — была в одной футболке, едва прикрывающей задницу, явно без лифчика. Может, и без трусов. Представил, как развожу её ноги, задержался на этой мысли… И не почувствовал ничего, кроме раздражения. Откинул голову на спинку, зажмурился. Ерунда. Если сосредоточиться, а вернее расслабиться, то получится.
Всё когда-нибудь бывает впервые. В том числе и осознанная измена. Во все времена тысячи людей жили, живут, и будут так жить. В этом нет ничего особенного. Особенно когда и держаться больше не за что.
Думать об этом было дико и больно. Ломало, диссонировало. Но если Маринка выбрала, пусть так. И может, её пятимесячная заморозка и возвращение к жизни в последние дни — это реально знак того, что мы с ней себя окончательно изжили? А вот Кирей… Твою мать… Сцепил зубы, настойчиво продолжая мысль: …Кирей — это то, что ей нужно. Лёгкий, видный, не тянущий за собой бэкграунд горьких воспоминаний.
Плеча коснулась рука. Я открыл глаза, встретился со взглядом девчонки. Она явно понимала зачем я приехал и, хотя и создавалось ощущение, что ей слегка не по себе — отказывать, похоже, не собиралась.
И так тошно вдруг стало! Бессмысленно это всё. И всё не то. К чёрту!
Скинул её руку и, так же не сказав ни слова, направился к выходу.
— Ты куда?
— Завтра к вечеру тебя здесь быть не должно.
— Подожди! — налетела вдруг, обняла со спины. Прижалась крепко, словно испуганный котёнок. Зашептала скороговоркой. — Не уходи. Мне… Мне так одиноко. Я знаю, что мои проблемы тебя не касаются, но… Просто чисто по-человечески, побудь со мной? Я же вижу, ты такой же. Тебе тоже надо. Хотя бы с кем-то… побыть. Поговорить. Просто. Без всякого там…
Я обернулся, она отдёрнула руки и смущённо потупилась. Что за хрень? Эта девчонка определённо умеет удивлять.
— Жду в машине.
— В смысле? Почему в машине?
— У тебя тут Дошираком воняет. Ничего личного, просто пережрал его в своё время. Вгоняет в тоску.
Поехали на Волгу. Всю дорогу молчали. Она только один раз попыталась завязать разговор:
— Так что у тебя случилось?
Я глубоко затянулся, выщелкнул окурок в окно.
— Не твоё дело.
Она надулась и больше не проронила ни слова. Забавное «поговорить» ничего не скажешь. Но если честно — сотрясать воздух не хотелось. Жалел уже даже, что девчонка под боком, лучше было бы одному побыть.
Остановился над кручей, на высоком берегу. Шумели тополя, брехали в посёлке за спиной собаки. Луна только проклюнулась тонким серпом, поэтому было темно как в погребе, но фары оставлять не стал. Скоро глаза привыкли и проявилось небо — такое ясное и низкое, что хочется дотронуться. И млечный путь. И искры падающих звёзд.
Ещё прошлым летом мы частенько бывали здесь с Маринкой, вот так же молчали, стоя в обнимку, загадывая на звёзды желания. Не говорили друг другу о чём мечтаем — иначе не сбудется, но и без этого знали, что желание у нас одно на двоих. Красной нитью через всю нашу совместную жизнь. Наверное, в этом и была наша ошибка. Кто-то один должен был мечтать о чём-то ещё и тогда, возможно, сейчас у нас было бы больше выбора. Впрочем, какой может быть выбор, если нет больше главного — НАС?
Так пусто внутри. И темно.
Мы — это прошлое. Прошлое — это мы. И если Маринке так лучше, то я смирюсь. Но никогда к этому не привыкну, точно.
Славка перестала дуться, тоже выбралась из машины, встала рядом со мной, прислонившись задницей к капоту.
— По-хорошему, так мне бы тебя засадить, — без особой цели, лишь бы вырваться из омута мыслей, хмыкнул я. — И тебе крупно повезло, что мне это не интересно. Проблема только знаешь в чём?
— А можно как-то без моралей обойтись? — мгновенно ощетинилась она.
— Не-е-е, — мстительно выпустил я облако дыма, — ты мне, как никак, полтора ляма должна, и я тебе буду промывать тебе мозг столько, сколько захочу. Так вот, дура ты, Слав. С виду, так, нормальная вроде девка, а на поверку — дура. И однажды ты доиграешься. Нарвёшься по-крупному и всё, кранты тебе. Могла ведь не на меня, а
