[Яой] Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея/ The Scum Villain’s [Self-Saving] System - Мосян Тунсю

— Врага отразят генералы, дамба остановит наводнение [11]. Вперёд!

Достигнув городских ворот, Ло Бинхэ запрокинул голову, вглядываясь вдаль, и на его лице отразилась лёгкая растерянность.

Шэнь Цинцю отлично понимал, в чём тут дело: должно быть, его ученика посетило смутное чувство, что этот город ему хорошо знаком.

Ещё бы он был ему незнаком — ведь именно по его улицам скитался маленький Ло Бинхэ.

Стражи перед городскими воротами не оказалось, так что их створки медленно распахнулись сами собой, впуская Шэнь Цинцю вместе с учеником.

Этот сон был поистине ужасен — он походил на созданную из хаотического нагромождения цветных лоскутов абстрактную картину, не имеющую ничего общего с реальностью. Улицы этого города, рынки, жилые дома, лавки были проработаны с такой тщательностью, что от неё волосы поневоле становились дыбом. Яркое освещение заливало беспрерывный поток людей, казавшихся радостными и оживлёнными, однако, приблизившись к ним, Шэнь Цинцю невольно содрогнулся, хоть и был мысленно к этому готов.

У суетливых «прохожих» не было лиц.

Вернее, их лица представляли собой полную мешанину, в которой с трудом различались черты — эти «горожане» вовсе не походили на живых людей, и, хотя они беспрерывно деловито сновали или разгуливали по улицам, в стенах города царила полная тишина, что делало эту картину царящего здесь бурного процветания необычайно странной.

Ло Бинхэ, которому прежде никогда не доводилось видеть ничего подобного, в ужасе бросил:

— Учитель, что это такое?

Хоть Шэнь Цинцю и самому было не по себе от этого зрелища, однако на его плечи была возложена функция малой энциклопедии, так что, взяв себя в руки, он ответил:

— Этот призрачный город порождён твоими кошмарами. В Царстве снов можно без труда создать дома, деревья и прочие неодушевлённые предметы, однако подобным образом едва ли можно сотворить живых людей — самое большее, чего можно добиться, это таких вот безликих и безгласых монстров. Как бы то ни было, боюсь, на свете существует лишь одна личность, способная сотворить в Царстве снов город подобного масштаба, неотличимый от настоящего.

— Кто же это? — тотчас вопросил Ло Бинхэ.

— Мэнмо.

Мэнмо воистину был боссом этого Царства снов.

Некогда он был прославленным старейшиной демонов, наделённым столь невероятными талантами, что, когда несколько сотен лет назад его тело было уничтожено, изначальный дух [12] Мэнмо не пострадал, но с этого дня он был вынужден паразитировать на чужих Царствах снов, высасывая из них духовную энергию.

И в то же время он являлся одним из наставников главного героя, направляющим его по пути демона. Или можно величать его и в более непосредственной и дружелюбной манере — ручной старейшина.

Именно его барьер разрушил Ло Бинхэ, чтобы, следуя избитому сюжетному клише, наставник встретил его с распростёртыми объятиями, и, вытряхнув перед ним все бесценные сокровища тайных знаний, с этой поры помогал главному герою во всех его начинаниях, противостояниях и битвах — прочие банальности прилагаются.

В голове Ло Бинхэ явно роилось множество вопросов, пока он бездумно шарил глазами по толпе — но внезапно он замер.

— В чём дело? — спросил Шэнь Цинцю, упорно делая вид, будто не понимает, что происходит.

— Лицо! — выпалил юноша. — Учитель, кажется, я только что видел человека с нормальным лицом!

Тотчас вняв его словам, Шэнь Цинцю ограничился кратким:

— За ним!

Они с учеником по пятам следовали по направлению к центру города за этим разительно выделяющимся из толпы человеком, и, совершив неисчислимое множество поворотов, наконец остановились перед тесным переулком.

Там обнаружилось пять человек — каждый из них мог похвастать чёткими чертами лица вместо аморфной массы. Четверо парней повыше окружали сидящего на земле пятого, и брань лилась нескончаемым потоком: слова «Ублюдок» и «Сволочь» то и дело срывались с их языков. Подростки были так поглощены этим занятием, что не заметили, как рядом остановились ещё двое.

— Похоже, они нас не видят, — заметил Ло Бинхэ.

С этими словами он вопросительно воззрился на учителя, словно желая спросить: вы же говорили, что Мэнмо не способен создавать людей с нормальными лицами?

Вот и настал тот самый невыносимый момент! Испустив про себя тяжкий вздох, Шэнь Цинцю ответил:

— Мэнмо действительно на это не способен, однако эти люди — не его творения. Присмотрись-ка к ним повнимательнее, Ло Бинхэ.

Юноша медленно поднял на них глаза — и, хоть выражение его лица не изменилось, спустя мгновение по его лбу скатилась капелька холодного пота.

— Эти иллюзии — не порождения Мэнмо, а реальные люди из твоих воспоминаний, — продолжил Шэнь Цинцю. — Контролируя твой сон, демон всего лишь поднял их из потаённых глубин твоего сердца.

Однако Ло Бинхэ уже не слышал его — он прижал руки к вискам, словно его голову прошил невыносимый спазм боли.

Шэнь Цинцю понял, что внутренние демоны ученика уже пробудились, атакуя его разум.

Четверо нахальных подростков окружили сидящего на земле ребёнка, которому было не больше пяти лет, и принялись избивать его кулаками и ногами. Одетый в лохмотья парнишка скорчился, закрывая голову, но не издавал ни звука; казалось, ещё немного — и его забьют до смерти!

— Эй, у тебя что, глаз нет? Этот ублюдок осмеливается промышлять на территории старшего брата, отбивая у нас хлеб!

— Тебе что, жить надоело?!

— А ну поддай ему хорошенько! Разве он не жалок? Разве ему есть, чем набить брюхо? Не проще ли его убить — тогда ему больше не придётся беспокоиться о жратве!

Голова Ло Бинхэ раскалывалась от боли.

Весь мир сжался до этой скрючившейся на земле беспомощной фигурки. Теперь не оставалось ни малейшего сомнения, кто он: из-под грязных нечёсаных прядей на окровавленном лице сверкали всё те же яркие, будто звёзды, глаза. Их взор, подобный двум лезвиям мечей, встретился со взглядом повзрослевшего Ло Бинхэ.

И тот не смог отвести глаз.

— Сосредоточься, это всего лишь иллюзия, — раздался рядом глубокий голос Шэнь Цинцю.

Примечания:

[1] Радужный — в оригинале чэнъюй 花红柳绿 (huāhóngliǔlǜ) — в пер. с кит. «цветы ― красны, ива ― зелена», обр. в знач.: «яркий, свежий», а также «пышная растительность».

[2] Небесный владыка — в оригинале 上帝 (shàngdì) — Шан-ди, верховный владыка неба, а также пять мифических императоров древности.

[3] Буря смятения — в оригинале чэнъюй 心猿意马 (xīn yuán yì mǎ) — в пер. с кит. «душа [мечется] как обезьяна, мысли [скачут] как кони», в обр. знач.