Ushba - Фанфик Чудовище
Люпин же, едва вернувшись в человеческий облик, написал увольнительную по собственному желанию: Снейп, видимо, взбешенный выходкой оборотня, рассказал слизеринцам об истинной природе учителя ЗОТИ, однако никакого расследования традиционно не было, а если и было, то оно никак не затронуло Гарри Поттера и не попало в прессу. Экзамен по зельям, случившийся на следующий день после побега Блэка, мелкий все же сдал, хотя Снейп на него — и прочих участников давешнего фарса — смотрел с абсолютно зверским выражением физиономии. Так завершился, buíochas le Dia, третий учебный год Воробушка, и кто все же победил в межфакультетском соревновании, прошло мимо сознания шкета. (п/а: ирл. Слава Богу) На прощальном пиру он усиленно сдерживал свои эмоции, дабы не наорать на Уизли и Грейнджер и не устроить истерику директору. Умница Невилл состояние друга прекрасно заметил, однако устраивать ему допрос, как это сделали Рыжий и его подружка, не стал, лишь спросив, все ли у Гарри хорошо. Фактически, его и Луны молчаливая поддержка дали сил спокойно доехать до Лондона. А выйдя из поезда, Воробушек твердо решил больше не играть в директорские игры, а делать то, что он считает нужным, и плевать на то, что ему на это скажут.
42. Кошмары на каникулах
Вообще-то птах никогда особо не жаловал лето. Июль-август — время школьных каникул, время, когда ему необходимо было быть втройне осторожным, ведь у Дадли и его дружков не было занятий. К тому же тетка всегда находила мелкому, чем заняться, да так, что после ребенок едва не ползал от усталости. Так что шкет при малейшей возможности линял из дому так, что видели его опекуны только к ближе вечеру, что отчего-то совершенно тех не радовало. И частенько ребенок оставался без ужина (хотя, то, что он не ужинал у Дурслей совершенно не означало, что пацаненыш не ужинал совсем). С поступлением в Хогвартс все изменилось: теперь летние каникулы были практически единственным периодом в году, когда мы имели возможность видеться каждый день. А потому на Тисовую Воробей частенько являлся, только чтоб поспать. Дурслей такое положение дел не устраивало: была у них дурацкая уверенность, что «негодный бездельник» обязан отрабатывать свое проживание. Однако шкету было откровенно пофиг, что там думали Дурсли. В позапрошлом году это закончилось тем, что его заперли в комнате. Так бы случилось и в прошлом, если б Воробушек не подсуетился и не принял меры. В результате вплоть до приезда Мардж опекунам Поттера практически не было дела до того, где целыми днями шляется подросток, чем он питается и прочего: не мозолит своей встрепанной шевелюрой глаза соседям и ладно.
Вот и лето девяноста четвертого исключением не стало. Дурсли его старательно не замечали — я бы сказала, даже боязливо, ведь по приезде на Тисовую их милый коттеджик слегка тряхануло, едва Петуния попыталась открыть на племянника рот. Вот только, как и в прошлом и позапрошлом годах, по-настоящему спокойным был лишь июль. Да, у нас было целых три с половиной спокойных недели. Целых три с половиной недели мелкий приходил в себя, в свое удовольствие химичил в своей части лаборатории, переписывался с Невиллом и прочими, наведывался со мной за компанию в Косой и Лютный. А потом у него начал болеть шрам на лбу, а у меня темнеть метка. И нет, эти два события мы никак не связали — это было бы слишком даже для моей паранойи. Так что еще пару дней все было хорошо. Пока...
Пока, вернувшись как-то днем со смены, я не обнаружила Воробья, невколько бледного и взволнованного у себя в гостиной. И первым делом шкет поинтересовался, как там поживает моя татушка. Поживала та совершенно неплохо, судя по ставшей самую малость темнее и четче змее. Damnú air! (п/а: ирл. Проклятье!)
— И чего это ты так ею заинтересовался, Воробушек? — спросила я, уже понимая, что мне не понравится его ответ.
— А мне сегодня кошмар приснился, — как-то нервно ответил мелкий. А потом все же не сдержался и коротко выматерился. По-английски, что означало, что он уже почти успокоился и взял себя в руки: как и я, во время наиболее сильных эмоциональных потрясений ребенок предпочитал выражаться по-гаэльски. Мелкий вообще подцепил от меня много чего, начиная от жеста, которым от в минуты задумчивости ерошил волосы, заканчивая увлечением фармацевтикой. К примеру, он, если была на то необходимость, замечательно имитировал ирландский акцент. Так что, когда я слышала, что его преподаватели хором утверждали, что он — вылитый отец, я только насмешливо хмыкала. О да, вылитый Джеймс Поттер, особенно учитывая его слегка характерную манеру двигаться и махать палочкой во время боя...
А кошмар, что так встревожил Воробышка, заставил по-другому посмотреть на представление в Воющей хижине. До этого я считала, что разыгрывался фарс для шкета, чтоб мальчишка поверил в то, что у него есть хоть один близкий человек, крестный, способный заменить ему отца. Только я не могла понять, зачем же такие сложности, зачем было отпускать крысу, по-видимому, все же пойманную некоторое время назад? Ведь тогда Воробей был бы полностью под контролем Дамблдора, все двадцать четыре часа в сутки. Неужели так важно, чтоб летом ребенок жил с не слишком любившими магию и Гарри опекунами, вдали от тех, кто его любит? Кого в таком случае хочет вырастить из Поттера господин директор, если такие «качели» — крайнее неприятие, если не ненависть Дурслей и практически всеобщее поклонение в школе — не могли не сказаться на хрупкой психике мальчишки, которому был поставлен диагноз «РДА»? (п/а: РДА — синдром раннего детского аутизма) Но, как следовало из сна мелкого, я была слишком плохого — хотя, это как посмотреть — мнения о Главе Визенгамота, он вовсе не выращивал из Гарри Поттера нового Темного Лорда.
Ведь сон был не просто сон — в этом и Воробей, и я были уверены на сто процентов. То, что видел ночью парень, происходило на самом деле, не в Англии, а в далекой Албании. Там, в придорожной гостинице незадачливая волшебница Берта Джоркинс на свою беду столкнулась с Питером Петтигрю и узнала его. А сам Хвост был в гостинице не один, а в компании с неким существом, которого низкорослый толстяк называл «Повелитель» и «Мой Лорд» и от лица которого и видел сон малыш. Для мисс Джоркинс эта встреча закончилась весьма плачевно: ее память была безжалостно выпотрошена, а она сама потом — убита. К сожалению, что же такого полезного уловил Повелитель Хвоста в траченной не слишком умелым Обливиэйтом памяти Берты, осталось неясным. Однако, и то, что мы смогли восстановить, было настораживающим: мисс Джоркинс видела кого-то, кто считался мертвым. И пусть я не вспомнила ни имени, ни лица погибшей в Албании ведьмы, под ложечкой все же неприятно засосало: помнить Берта могла и обо мне, а встречаться с тем, кого раздобыл Крыс в Албании, мне не хотелось совсем. Я хорошо помнила, откуда своего подселенца привез в девяноста первом Квирелл.
Так что бородатый Пожиратель Долек тем самым июньским спектаклем не только дурил голову Воробью. Он еще и провоцировал Хвоста — наверняка опоенного по самые уши соответствующими зельями — на то, чтоб анимаг разыскал и привез в Англию то, что осталось от Темного, go n-ithe an cat sé, Лорда. (п/а: ирл. Чтоб его кошка съела) А я-то все никак не могла понять, нафига Блэк пугал своего бывшего дружка Азкабанскими сидельцами-Пожирателями. Go maraí an diabhal dó, манипулятора чертова! (п/а: ирл. Черт бы его побрал, досл. Да убьет его дьявол) И не понять же, что хуже: то, что из мелкого попытаются вылепить новое пугало для общественности, или то, что на него натравят психованного темного мага, силой, увы, не обделенного? Хотя, одно ведь совершенно не исключает другого.
В-общем, я начала готовиться рвать когти. Первое, что было необходимо, — достаточно надежное убежище, чтоб ни одна собака не унюхала да ни один крап не отыскал. Домик в Хинчли для этого не подходил совершенно. Там-то и были только отвод для глаз и простенькие эльфийские чары. И тогда я вновь вспомнила о жилище Бойлов и о той самой пещерке. Вот уж где стояла такая защита, что хоть инфери пачками поднимай — ни один красноперый даже не почешется. А уж любые поисковые чары и амулеты там совершенно не действовали: Горбина так и не нашли, хотя безутешная родня искала его ну очень тщательно. Весь Лютный о том только и гудел. А поскольку нечто подобное я, помнится, и ожидала, то испытания антидота Воробушка проходили не в бункере под Лондоном, а в Ирландии: принадлежа не к самой законопослушной части населения, Бойлы не слишком жаловали внимание посторонних к себе, а потому на протяжении нескольких поколений накладывали и на свой дом, и на рабочее место магические щиты и чары препятствующие поиску. Держалась вся эта красота традиционно на хранительнице очага — в данном случае, на Шинейд. И судя по всему, после ее смерти автоматически перешла на ту, кого старуха самолично привела в дом, то бишь, на меня. Как это ни парадоксально, но то, что упокоилась миссис Бойл от моей руки, практически не сказалось на всей той хрени, что висела на Бойловых владениях. Да, кое-что исчезло, но основа держалась. Все это я узнала при помощи Добби и ряда сканирующих заклинаний. В идеале неплохо было бы воспользоваться кое-какими артефактами, но, увы, я не Де Ля Ру и не Гринготтс, деньги не печатаю и не чеканю. Самой защищенной от поиска оказалась пещера, где и провел последние несколько недель Горбин. (п/а: Де Ля Ру, De La Rue (LSE: DLAR) — британская компания, один из крупнейших в мире производителей ценных бумаг (банкноты, паспорта, водительские права и другие документы) и банковского оборудования (счётчики банкнот, сортировщики банкнот, сортировщики монет и др.), технических решений для идентификации личности и защиты документов) Вряд ли они были для него приятными — особо напрягаться с очищением пещерки от следов темной волшбы мы с Добби не стали. Зато теперь этим вопросом пришлось заняться вплотную: одно дело находиться там раз в три дня по полчаса, и совершенно другое — сидеть там безвылазно. А потом через ирландскую родню зятя Ясме нашла местного Мастера щитов, который обновил на домишке Бойлов чары ненаходимости и поправил прорехи в защите. Содрал с меня этот О’Нил три шкуры, зато сделано было с заключением магического контракта, который гарантировал и качество, и конфиденциальность. Шкет, Гобсек хренов, еще сокрушался, что был бы он постарше, он бы и сам справился. Очень может быть: дури у него и сейчас хоть половником ешь. Впрочем, возраст не помешает пацану накрутить свои чары, когда он волей случая окажется на Козуэе.
