Я заберу твою любовь - Дарья Золотницкая
— Я вас оставляю, — улыбается румяный, усатый мужчина. — Веники вот, масла в шкафчике, душевая за этой дверью, чан с отваром целебных трав на улице, полотенца на полке, — выдаёт он краткий инструктаж и удаляется.
Влад уже стоит в одних брюках, а я даже не заметила, когда он разделся. Сама то ещё в пальто и шапке.
— Юля, тебе не жарко? — смеётся он, и я тут же начинаю одежду стягивать.
Громов быстро разоблачается полностью и наматывает на бёдра тёмное полотенце.
— Все украшения сними, чтобы не обжечься, — предупреждает, расстёгивая браслет часов и снимая перстень с тёмным камнем, который всегда был на его пальце.
Когда я стою, замотанная в розовое полотенце, Влад берёт с полки шапочки и веники, надевает одну на меня и издаёт смешок.
— Что? — не понимаю, чем вызвано его веселье.
— В зеркало глянь, — продолжает улыбаться Громов.
Подхожу и вижу на шапочке надпись: «Красотка просто «Писк»», а рядом танцующая в кружевной юбке мышка нарисована с такой забавной мордочкой, что сама невольно улыбаться начинаю, а потом обращаю внимание на головной убор Влада. На нём красуется надпись: «Суровый мужик». Тоже издаю смешок. Ему в какой-то степени идёт. Пророческая шапка. Или в эту баню только такие мужики ходят, отсюда и фасон?
— Заходи, красотка, — подмигивает Влад, открывая дверь в парную.
Ныряю в густой пар, привыкая к температуре. Ух, даже дыхание перехватывает.
— Тяжело? — самому Громову, кажется, нипочём такая атмосфера. Наверное, он и правда, дьявол. Привык. — Ложись на нижнюю полку — там прохладнее и кислорода больше, — командует, а я послушно растягиваюсь на скамье лицом вниз.
— Полотенце сними, — тихо говорит мужчина, и я без вопросов подчиняюсь. Чего он там не видел? А строить из себя недотрогу просто глупо в моём положении.
На спину тут же опускаются мужские ладони, они скользят вдоль позвоночника, размазывая пряное масло по коже. Я чуть не мурчу до такой степени это приятно. После спины следует попа и ноги, потом руки. А когда я настолько разомлела от массажа, что начинаю проваливаться в сон, на пятую точку неожиданно ложится хлёсткий удар. Вскрикиваю, ощущая, как кожа гореть начинает. За первым ударом сыплются ещё. Один за одним, без передышки. Теперь всё тело пылает от прилившей крови, но неожиданно мне начинает нравиться. Громов даже ступни мне обрабатывает. Классно!
— Теперь твоя очередь, — слышу весёлый голос Влада и нехотя встаю.
— Массаж?
— Оставим это на второй заход, — качает он головой. — В первый нельзя долго в парной находиться, чтобы не получить шок. Поэтому давай, отхлестай меня быстренько.
Меня упрашивать не надо. Хватаю в руки сразу два берёзовых веника и начинаю отрываться, практически избивая Громова. От души так. В какой-то дурной раж вхожу, но мужчина терпит издевательства. Только после экзекуции хватает меня за руки и шепчет в ухо:
— Отомщу.
А потом дёргает к выходу, волоча за собой и прямиком на мороз вытаскивает, а после, не разжимая хватки, уволакивает в самый большой сугроб. Я верещу, дыхание перехватывает от контраста, а Влад хохочет и растирает мне ноги и руки снегом. И опять забег, но в этот раз я сама за ним несусь. Но Громов и не думает в помещение возвращаться. Он бежит к навесу, под которым исходит клубами пара большой чугунный чан. Под ним бодро трещит настоящий огонь, а аромат, который разносится от воды и кружит голову.
— Ныряй, — смеётся Влад и помогает мне залезть в тёплую воду, а потом садится рядом.
Жмурюсь от удовольствия. Вокруг валит снег, искрясь в свете лампочек, а мы плаваем в большом чане, наслаждаясь теплом и чудесными запахами. Дно ванны устелено пихтовыми вениками, они же примотаны и к лавочке. Блаженство каждую клеточку захлёстывает, а Громов смотрит на то, как я стону, прикрыв глаза и лукаво подмигивает.
Через двадцать минут мы снова возвращаемся в парную. По дороге получаю звонкий шлепок по попе.
— У тебя сейчас такие розовые аппетитные булочки, что удержаться не могу, — смеётся Влад и тут же утягивает в царство горячего пара.
Прижимает к себе и не спешит отпускать. Потемневшими глазами смотрит на меня, сминает ягодицы, а после коленом вклинивается между ног и заставляет их развести. Замираю в ожидании. Громов подхватывает меня, вынуждая обвить его талию и медленно погружается в меня, издав хриплый стон.
Вцепляюсь в его плечи и широко распахиваю глаза, когда следует второй толчок. Теперь мужчина действует более напористо, мощно. Входит резко, до самого основания, выбивая искры у меня из глаз. Сегодня тело принимает его без дискомфорта. Оно расслаблено, вино немного кружит голову, поэтому мне остаётся только отпустить себя. Отключаю мысли. Я тоже хочу разрядки. У меня её так давно не было.
Шепчу Владу на ухо, что жду от него нежности. Сегодня мне это нужно. Мужчина стонет, укладывает меня на лавку и начинает вылизывать всё тело. Неторопливо, мягко, одуряюще трепетно. И организм капитулирует. Я начинаю стонать с ним в унисон, чувствуя, как в животе тугая пружина скручивается. Но Громов не торопится вновь в меня войти. Он доводит до исступления пальцами и губами. Я уже потеряла счёт времени. Горю, выгибаюсь и почти кричу.
Влад доводит меня почти до пика и одним толчком заполняет до предела. В голове тут же рвутся снаряды фейерверков. Впиваюсь в его спину ногтями, а потом обмякаю.
Влад подхватывает меня на руки и выносит из парной, снова погружая в пряную травяную ванну.
Глава 32
Юлия
— Ужин? — улыбается Влад, когда мы, наконец, выбираемся из душистых паров.
— Если честно, то я давно не чувствовала такого зверского голода, — киваю.
— Баня на всех благотворно действует, — отвечает мужчина и увлекает меня за собой по узкой расчищенной тропинке в сторону большого бревенчатого дома, откуда доносятся просто умопомрачительные ароматы.
За несколько часов снега насыпало уже сантиметров двадцать.
— Если так пойдёт и дальше, то мы здесь застрянем.
— А ты боишься остаться со мной наедине больше чем на день? — Громов вопросительно изламывает бровь.
— Я слишком часто надолго отлучаюсь из дома. У меня, вообще-то, маленький ребёнок. Это ты как ветер в поле, — хмурюсь.
— Не злись, малыш, — Влад притягивает меня к себе, а потом помогает раздеться.
Нас проводят к столику и выдают меню. Я погружаюсь в изучение, и тут же мои губы растягиваются в улыбке.
— Здесь подают хвост бобра, — шёпотом сообщаю Громову. — Хвост бобра!
Своим искренним удивлением вызываю у мужчины
