Марша Норман - Прачечная на перекрестке
АЛЬБЕРТА. Я ей в последний год пять раз перечитала «Грозовой перевал». Что только не брала в библиотеке — и «Маленьких женщин», и «Гордость и предубеждения» — ей ничего не надо было, только «Грозовой перевал» Кажется, — говорит я опять хочу послушать эту историю. Как будто ни разу не слышала. И так несколько раз. Только закрою книгу, а мама опять за свое. Все просила и просила…
ДИДИ. Чтобы перечитали…
АЛЬБЕРТА. Да нет. «Никак, — говорит, — не пойму, почему у них так получилось. Все ведь могло быть так хорошо! Надо было только найти работу Хэтчклифу, чтобы он ходил туда каждый день — и все. Мужчина не может без работы…» Помолчит, подумает, а потом: «Может, я чего-то не поняла. Прочти, пожалуйста, еще разок.»
ДИДИ. А моя мать уверена, что Джо — просто задница. (ДИДИ кажется, что она достойно поддержала разговор, но АЛЬБЕРТУ эта фраза отрезвляет и возвращает к реальности). Правда, правда. До того дошла, что недавно позвала парня из аптеки от Уолгрина клеить ей обои — специально, чтобы отвлечь меня от Джо. «Подумай, — говорит, — Диди, в один прекрасный день этот парень станет хозяином этом аптеки!» Как же, черта-с два! Он и сейчас там торчит только из-за того, что хозяин дает ему скидку на крем от его прыщей! Так что ничего из мамочкиных планов не выйдет — ничего! В прошлом месяце как раз было два года, как мы поженились с Джо. Мать говорит, что у нас теперь загульный год.
АЛЬБЕРТА Почему — загульный?
ДИДИ. Потому что у мужчин к этому времени на уме опять одни гулянки — только бы подцепить себе кого-нибудь. Домой приходят невесть когда, и все у них — или пиво, или сверхурочная работа… В общем, чего говорить, все понятно. А что, часы правильные?
АЛЬБЕРТА. Кажется, да.
ДИДИ. Могу поспорить, ваш муж такого себе не позволяет, а?
АЛЬБЕРТА. Изменять, вы имеете в виду?
ДИДИ кивает.
Нет, никогда.
ДИДИ. Что это вы так уверены? Может, вы его в холодильнике держите?
АЛЬБЕРТА. Нет-нет, конечно, возможно у него и было. (Сама не верит в то, что говорит).
ДИДИ. А вы не думаете, что он сейчас, сидит где-нибудь…
АЛЬБЕРТА. В Эйкроне. (С удивлением, что вынуждена произнести это слово).
ДИДИ. Во-во, в Эйкроне, сидит где-нибудь в баре и намыливает мяч для какой-нибудь блондинки, чтобы поиграть в боулинг.
АЛЬБЕРТА. Нет, это невозможно.
ДИДИ. Здорово же вы в него верите!
АЛЬБЕРТА. Вы не боитесь, что ваш муж придет домой и будет волноваться?
ДИДИ. У вас есть дети?
АЛЬБЕРТА. Нет.
ДИДИ. Вы что, не хотите?
АЛЬБЕРТА. Очень хочу.
ДИДИ. Я тоже. И чтобы много. Только вот Джо говорит, что не готов. Хочет, чтобы сначала — куча денег, а потом — куча детей.
АЛЬБЕРТА. Поэтому он работает сверхурочно.
ДИДИ. И еще ремонтирует свой шевроле 64-го года. Купил специально для гонок — он ими бредит. Говорит, что, как только начнет выигрывать, мы сможем завести детей. Надеется, что когда-нибудь ему удастся получить Большой Приз. А мы будем встречать его на финише: подъезжает, а мы с детьми бежим к его машине, он, сияющий, вылезает, сгребает кого-нибудь из малышей — а потом всех угощает пивом, и толпа ревет, беснуется… (Возбужденно).
АЛЬБЕРТА. Значит, сейчас все деньги уходят на машину.
ДИДИ. Конечно. Но она мне тоже нравится. Мы все воскресенья проводим в гараже. (Достает из бумажника фотографию). Черт. Вот черта нарисовал на двери, которая стоит двести долларов.
АЛЬБЕРТА. Наверное, вы ему помогаете?
ДИДИ. Он говорит, чем дальше я от него сижу, тем лучше.
АЛЬБЕРТА. Никогда не понимала, почему мужчины требуют, чтобы ими любовались, какая-то загадка… Дело в том, что, например… (решается о чем-то рассказать, что удивительно как для нее самой, так и дня зрителей). Герберт всегда приходил смотреть, как я фарширую индюшку в день Благодарения — как я ее готовлю, чищу, опаляю. Меня это, правда, очень нервировало.
ДИДИ. Вы бы сказали ему разок, чтобы проваливал… Хотите?
Вопрос касается порошка для смягчения воды. АЛЬБЕРТА утвердительно кивает, принимая помощь ДИДИ, однако, несколько нервничает, открывая свою стиральную машину.
АЛЬБЕРТА. Я так и стала делать. Последние лет десять отправляла его за шалфеем для приправы. Он как обычно, только войдет, сядет, и потирая руки, скажет: «Ну, кажется, сегодня будет такая индюшка, которой свет не видывал», а я начну перебирать коробки со специями и так ненароком говорю: «Герберт, кажется, нет шалфея». «О чем разговор, Берти, дорогая, сейчас схожу и куплю» — и его уже нет.
ДИДИ (нервничает, когда говорят кто-то другой). На прошлой неделе в бакалее я видела белый перец. Вы не знаете, как они его делают?
АЛЬБЕРТА. Не знаю.
ДИДИ. А перцовка — что, правда, на перце?
АЛЬБЕРТА. Не знаю.
ДИДИ. А чем занимался ваш муж? Вы то на что любовались?
АЛЬБЕРТА. А-а, он возился в саду. Сеял, окучивал, полол, опрыскивал… Но надо было присутствовать, когда он весной вскапывал землю. Это было священодейство! Герберт брал в прокате культиватор, и для меня вытаскивал из сарая шезлонг. Протирал его от пыли и кричал мне в окно на кухню: «Берти, сегодня так хорошо на солнышке. Не хочешь выйти посидеть?» А в конце всегда закапывал в землю шест.
ДИДИ. Зачем?
АЛЬБЕРТА. Так на нем была дощечка, которая гласила: Сад Герберта.
Пауза.
Ему казалось это забавным.
ДИДИ. И Вы должны были разделять эту радость?
АЛЬБЕРТА. Каждый год.
ДИДИ. А теперь он что же — не лелеет? (ДИДИ отходит к окну).
АЛЬБЕРТА. Нет.
ДИДИ (говорит неспокойно, напряженно вглядываясь в окно). Почему?
АЛЬБЕРТА. Что вы там увидели?
ДИДИ. Да так, ничего.
АЛЬБЕРТА. По вашему виду можно подумать…
ДИДИ. Скоро должен вернуться Джо… Я специально выключила весь свет, кроме голубой лампы, чтобы сразу увидеть, когда он придет.
АЛЬБЕРТА. Когда кончается его смена?
ДИДИ (бодрясь): А-а, уже скоро… Просто я подумала… Он сказал, что может будет пораньше, и мы пойдем пить пиво. Но ему нетрудно застрять… кто-нибудь поймает сыграть в боулинг, и все
АЛЬБЕРТА встает, чтобы посмотреть, как работает машина. ДИДИ идет к доске объявлений и читает.
«Печатаю: постранично или по часам. Звоните…» Как это — по часам?
АЛЬБЕРТА. Наверное, так дешевле. (Легко смеется). Лучше, когда дешевле.
ДИДИ (продолжая просматривать объявления). Здесь много старья. А-а, вот это прямо для вашего мужа: «Продается совершенно новый садовый инвентарь: грабли, лопата, мотыга, сенатор».
АЛЬБЕРТА. Секатор, а не сенатор.
ДИДИ (раздражена тем, что ее поправили). Ну и зрение у вас. Как вы разглядели? (Продолжает читать). «Обращаться по телефону: 459-47-34. А. Джонсон».
ДИДИ. Вам не кажется, что мы имеем некоторое отношение к этой неизвестной А. Джонсон, а? (Смеется). Впрочем, вы же сказали, что ваш муж больше этим не занимается. Вот я вас и поймала: эта А. Джонсон — наверное, вы и есть. Альберта, да? А раз Герберт все бросил, вы распродаете его инвентарь. Но только здесь написано «совершенно новый»… Зачем так дурить людей, а, Альберта? Помыли его старую лопату и продаете как новую. Нехорошо, нехорошо, скверная вы девчонка!
АЛЬБЕРТА. Да, это я написала. Я ему ко дню рождения купила несколько этих штуковин, а он… он бросил свой сад.
ДИДИ. Прямо накануне дня рождения?
АЛЬБЕРТА. Что значит — накануне?
ДИДИ. Ну, вы хоть успели купить ему что-нибудь еще?
АЛЬБЕРТА. Да… конечно… нет. То есть сказал он мне до дня рождения, просто я не успела.
ДИДИ. Наверное, у него все есть.
АЛЬБЕРТА. Не знаю.
ДИДИ. Он не обиделся на вас?
АЛЬБЕРТА. Нет.
ДИДИ. А Джо не нравятся мои подарки.
АЛЬБЕРТА. Да нет, этого не может быть. Просто он не знает, как вам сказать.
ДИДИ. Да, наверное, не знает. Когда у нас была годовщина — я вам говорила, два года — я хотела ему что-нибудь подарить. И придумала, вспомнила. В Массачусетсе есть такая фабрика, они делают куклы по фото. Я послала свою фотографию — не в полный рост, а только лицо. Крупным планом — одно лицо. Я даже толком не знаю, рисуют они или что, но они нарисовали. Кукла получилась — вылитая я! Ну, копия — просто невероятно! А кукла — большая. (Показывает, что кукла длиной около 60 см). И все по-настоящему: комбинезончик, клетчатая рубашка. Мне очень понравилось. Я решила, что это то, что надо и написала на открытке: «От одной заводной куклы — другой: Будем играть в папу и маму, пока не умрем».
