Уорлегган (ЛП) - Грэм Уинстон
Они как раз миновали рощицу, где ветки почти смыкались над головой, и тут душа у кучера ушла в пятки при виде стоящего на обочине человека с лошадью в поводу. Проезжая по этим диким и болотистым пустошам, кучер всё утро проклинал себя за то, что согласился везти эту упрямую и безголовую дамочку — сплошное недоразумение, а не дамочка, и вот результат! Он приподнялся и стегнул лошадей, но когда они скакнули вперед, карета плюхнулась в глубокую рытвину и так низко нырнула, что его чуть не выбросило на дорогу. К тому времени, как снова удалось набрать скорость, они уже проехали мимо всадника, который лишь приподнял шляпу и больше не проявил никакого интереса.
Они отъехали от него уже, по меньшей мере, на десять ярдов, когда, услышав громкий стук, кучер открыл окошко, и госпожа приказала ему остановиться.
— Все в порядке, мэм. Никаких повреждений или поломок. Лошади...
— Я приказала остановиться! Хочу поговорить с тем господином.
Насупившись, кучер остановил экипаж. Задние колеса остановились и скользнули по грязи, одинокий всадник на лошади снова поднял голову.
Росс находился уже слишком далеко, чтобы слышать разговор, но через минуту кучер спустился с козел и осторожно, чтобы не испачкаться, подошел к нему.
— Капитан Полдарк, сэр?
— Да?
— Госпожа Пенвенен, сэр, хотела бы поговорить с вами.
В карете сидели две женщины, одна из них служанка. Росс снял шляпу, а Кэролайн протянула ему затянутую в зеленую перчатку руку.
— Припозднились вы на этой дороге, капитан Полдарк. Мой кучер принял вас за грабителя.
— Что ж, будь я им, выбрал бы более доходную дорогу. Тут можно прождать семь ночей кряду, но так и не встретить подходящей кареты.
— О, сэр, я совсем бедна. Но, по правде говоря, я решила, что вы в беде.
— Благодарствую. Пустяки. Кобыла подкову потеряла.
— Что ж, не такая уж мелочь. Что теперь станете делать? Пойдёте домой пешком? Изнурительно долгая прогулка.
— Её можно подковать в Часуотере. Ну а вы, мисс Пенвенен, возвращаетесь в Корнуолл?
— Как видите. Слишком рано, чтобы изображать Санту, и слишком поздно для Ночи Гая Фокса [1]. Почему бы вам не сесть со мной в карету, вы бы доехали до Киллуоррена и взяли бы лошадь у моего дядюшки. А вашу мы могли бы подковать и отправить поутру.
Росс заколебался. Он устал, промок, приуныл, а предложение выглядело не так уж плохо. Но эта бойкая девица не внушала доверия.
— Благодарю. Я мог бы доехать с вами до дороги на Часуотер...
— Мы вскоре свернем. Бейкер, как следует привяжите кобылу капитана Полдарка к карете. И поезжайте помедленнее, нет смысла бояться разбойников, раз уж мы захватили одного из них.
Горничная Элеонор усомнилась, что это лишь шутка. Когда карета снова тронулась, она с открытым ртом уставилась на крупного мужчину с тяжелым взглядом, скрючившегося напротив, на неудобном сиденье. Его выставленные вперёд сапоги были в грязи, щека со шрамом повёрнута к ней.
Кэролайн, возможно, и сама немного удивилась тому, каким огромным он оказался в тесном пространстве, и чувствовала себя не так свободно, как предполагал ее тон.
— Весьма печально слышать о смерти вашего кузена. Дядюшка Рэй не большой охотник писать, но об этом сообщил. Какая трагическая случайность! А кажется, прошло совсем немного времени с тех пор, как мы встречались за столом у Тревонансов.
— Совсем немного. Нам так его не хватает.
— Надеюсь, это не вынудит вас закрыть шахту — как я понимаю, вы были партнерами.
— Она продолжит работу. Мы справимся.
— И приносит прибыль?
Росс ответил на ее открытый взгляд.
— Нет.
— Но я все же полагаю, что принесет. Дядюшка Уильям говорит, что если война продлится, цены на металл поднимутся. А жена Фрэнсиса намеревается жить в том большом доме в одиночестве?
— Думаю, со временем к ней переедут родители. Но она не одна. Там еще ее сын, тетушка и двое слуг.
— А как поживает доктор Энис?
Что ж, она явно не из тех, кто будет ходить вокруг да около.
— Столь же усерден, как и всегда.
— Усерден, и только?
— Этим словом я никак не желал умалить его достоинств.
— Разумеется, я это понимаю, — сказала Кэролайн. — Когда мы с вами встречались в последний раз, то единым фронтом выступили в его поддержку.
— Не думаю, что теперь он нуждается в нашей защите. Тогда все обвиняли его в смерти старика Эллери. А нынче все его превозносят, потому что он излечил деревенскую девушку от хромоты.
Кэролайн тут же подняла голову.
— Розину Хоблин?
— Так вы ее знаете?
— По имени. Дуайт о ней упоминал. Она излечилась?
— Излечилась. Ходит так же уверенно, как вы или я, и деревенские теперь считают его чудотворцем.
— Надо же, как интересно! И как же ему удалось?
— Он объяснял, но никто не слушал. В прошлую субботу перед его домом дожидались четырнадцать хромых.
Кэролайн улыбнулась и откинула локон. Фонарь на потолке, который зажгли, когда в карету сел Росс, раскачивался вместе с экипажем, и выражение лица Кэролайн, казалось, менялось вместе с перемещающимися тенями.
Когда свернули с главной дороги, Росс просил:
— В котором часу вас ожидает дядя?
— Он меня не ожидает.
— О... Вероятно, внезапно принятое решение...
— С моей стороны — не внезапное, капитан Полдарк. Я тщательно его планировала. Эта карета, кучер, багаж. Но дядюшка Рэй меня не приглашал, а раз мы едем, пожалуй, даже быстрее почты, не думаю, что он успел получить от дядюшки Уильяма письмо с предупреждением.
Увидев выражение лица Росса, она засмеялась:
— Именно так люди обретают независимость. Помните, мы обсуждали это на приеме у Тревонансов.
Итак, подумал Росс, она намерена заполучить Дуайта, если сможет. Зачем же я забрался в эту карету и принял услугу? К чёрту слабый пол. И вдруг, непрошено, мелькнула мысль о другой женщине... Элизабет, такая уязвимая в своей скорби и чёрных одеждах, всё ещё недосягаемая и, тем не менее, опасно близкая. Его первая любовь, она до сих пор его любит, как недавно призналась, а теперь во всем полагается на него. Когда стоящих между ними препятствий стали вдвое меньше, они стали чаще видеться — теперь она от лица своего сына Джеффри Чарльза распоряжалась половиной акций шахты, а сам Росс, как единственный родственник мужского пола, стал главой семейства Полдарков и душеприказчиком по завещанию кузена.
Со смертью Фрэнсиса в жизни округи образовалась неожиданная пустота. Теперь все его обязанности перешли к Россу. Мистер Оджерс, приходской священник Сола и Грамблера, по всем вопросам обращался к Россу, казалось, даже ожидал от него, что тот пересядет в церкви на скамью Фрэнсиса и станет еженедельно снабжать семейство Оджерса провизией. И нужно было найти нового судью. Эти обязанности со времен Вильгельма и Марии [2] исполняли Полдарки. Можно ли предложить судейское место человеку, который ранее выражал свое презрение к этому поприщу? Всё это оказалось очень сложно.
В карете установилась тишина. Росс чувствовал, что удача от него отвернулась, и совсем пал духом. Вчера он получил официальное извещение от Кэрри Уорлеггана, что через четыре недели наступит срок погашения векселя, и сегодня пытался изыскать деньги. С кредитами везде было сложно, но главная сложность заключалась не в этом. Главным препятствием была Уил-Грейс. Каждый, кто разбирался в этом деле, знал, что она не дает прибыли.
Можно дать взаймы тысячу фунтов нуждающемуся сквайру и рискнуть ради процентов. Но никто не станет одалживать деньги человеку, чья шахта находится на грани разорения. Сделавший это будет лицезреть, как его капитал тает на глазах, будто откачивается насосом. Без сомнений, это стало одной из причин, по которой Натаниэль Пирс отделался от векселя, радуясь, что успел, пока еще не накопилась задолженность.
Росс вовсе не стал бы его винить, если бы вексель попал к кому угодно, но только не к Уорлегганам. Но разумеется, никто кроме Уорлегганов его бы и не купил. Им нужны были не деньги, им нужен был Росс.
