До кончиков пальцев - Елена Сергеева
До пересадки оставалось всего пару дней, и это тоже спасало, поскольку занимало большинство её мыслей. Она ожидала её скорейшего проведения, но одновременно безумно боялась её, боялась возможных осложнений и иногда даже из-за этого хотела оттянуть назначенный день.
К тому же они вернулись в привычный больничный бокс, где Тёма проходил специальную подготовку — кондиционирование, и поскольку из-за усиленной дозы химиотерапии он чувствовал себя плохо и часто капризничал, то у неё не было времени лишний раз думать о ком-то, кроме него, и беспокойным мыслям некогда было путаться в голове. Оттого эти мучительные дни не были наполнены выяснением отношений.
Ксюша сидела у кроватки сына и смотрела на него в полумраке комнаты. Её смена дежурства у его кроватки подходила к концу и надо было уже будить Артёма. Она обернулась и, взглянув на его лицо в отблеске ночника, улыбнулась краешками губ. Во сне он был таким милым, что она не стерпела и, тихонько подойдя к нему, присела возле кровати, где он спал. Она оказалась так близко, как когда-то давно, когда делила с ним одну кровать. Почему-то вспомнилось то последнее утро, когда она смотрела на него спящего, собираясь уходить навсегда. Стало так грустно, так обидно, что, уверенная в своей правоте на сто процентов, она совершила самую большую ошибку в своей жизни. Смахнув заскользившую по щеке слезинку, она вдруг почувствовала непреодолимое желание его поцеловать и стала приближаться к его губам с отчаянно бьющимся сердцем. Его губы были мягкими, тёплыми и пахли мятой. Она почувствовала, как он вздрогнул, стал резко подниматься, и они ударились лбами. Ксюша вскочила на ноги, потёрла ушибленное место и услышала его недоумённый голос:
— Что ты делала?
Застигнутая врасплох, она жутко покраснела, но он не видел, как горят её щеки, из-за полумрака, и она несказанно радовалась этому. Она чувствовала себя так противно, как будто совершила что-то противозаконное, и единственным желанием сейчас было исчезнуть, но, поскольку это было невозможно, она заставила себя честно ответить ему:
— Я поцеловала тебя! Мне сложно быть с тобой рядом…
— Ксюша, мы обсуждали это!
— Но я люблю тебя! — тихо выдохнула она.
— Научись себя контролировать, — бесстрастно ответил он, вставая с кровати и тоже растирая ушибленное место. — Мы не можем не встречаться, у нас общий сын! Мы должны научиться быть просто друзьями!
— Мы не можем быть просто друзьями! Между нами было и будет всегда гораздо больше, чем дружба! — в отчаянии воскликнула она, тут же ругая саму себя за то, что не может держать язык за зубами и опять унизила себя, признаваясь в своих чувствах, но, не в силах уже остановить поток своих мыслей, выплеснула на него все, что в ней накопилось — Я, даже не касаясь тебя, ощущаю твоё присутствие кожей. Даже не видя тебя, чувствую твоё появление. Стоит мне закрыть глаза — я вижу твоё лицо, как будто ты предо мной! Я люблю тебя! Люблю, как раньше, до кончиков пальцев… И это сильнее всего! Сильнее времени, обстоятельств, событий, ошибок… И я знаю, что ты чувствуешь то же! Просто ты зол на меня и не хочешь признаваться в этом.
— Ты не думала, что последним поступком ты убила то чувство, что было гораздо больше, чем дружба? — мрачно спросил он, не глядя на неё.
— Я знаю, что виновата! Я знаю, что была неправа, но…
— Я не хочу больше об этом! Ложись спать, а я посижу с сыном!
Ксюша хотела посмотреть в его глаза, но он подошёл к кроватке, и ей не осталось ничего, как сделать то, что он говорил. Она послушно легла и, отвернувшись от него, тихо заплакала.
2 сентября
Артём нашёл её отмеривающей шагами коридор. Она, казалось, даже не заметила его появление, продолжая своё хождение взад-вперёд. Он подошёл к ней, но она, мельком взглянув на него, не остановилась, а прошла мимо.
— Ксюша, успокойся! Пойди посиди.
— Не могу! Мне так легче, — не оборачиваясь, ответила она.
Время медленно стало передвигать стрелки на часах и отстукивать бешеным пульсом от волнения в висках. На улице шёл дождь, тоже отстукивая по подоконнику и навевая тоску и беспокойство, и так заполонившие сознание. Каждый раз проходя мимо окна, она бросала грустный взгляд на эту унылую картину и ощущала, что всё больше пропитывается её настроением.
Когда вышел врач и сказал, что всё прошло хорошо, что теперь остаётся только ждать, как отреагирует его организм, и что мальчик побудет пока под наблюдением врачей в реанимации, на глаза выступили слёзы радости, и хоть она понимала, что это только начало и завтрашний день может принести нерадостные известия, ведь могут возникнуть серьёзные осложнения, в том числе отторжение трансплантата, но само известие о завершении этого этапа радовало её и, несмотря ни на что, внушало надежду.
Она хотела броситься в объятия Артёма, чтобы разделить с ним свои радостные чувства, но, вспомнив, чем недавно закончилась подобная ситуация, удержала себя.
Врач ушёл, и она услышала слова Артёма:
— Давай я отвезу тебя домой.
Она подняла на него глаза и горько усмехнулась:
— У меня нет дома.
— Ксюша!
— Нет! Я останусь в больнице, — твёрдо ответила она и отвернулась.
— Хватит спорить! Тебе надо отдохнуть.
— Никакая сила не увезёт меня отсюда! — упрямо воскликнула она и посмотрела на него таким взглядом, что он не стал больше уговаривать её.
— Хорошо, будем ночевать здесь.
— Ты можешь уехать, — как можно равнодушнее ответила девушка и получила в ответ такой взгляд, что поёжилась и отошла в сторону.
Катя сидела с мобильным в руке и ждала информации от сестры. Сама того не желая, она открыла WhatsApp и пробежалась глазами по смс-кам Сергея. Он не написал ей
