Яна Кельн - Пятница (СИ)
Через полчаса мы уже выходим из здания аэропорта. Порыв холодного ветра встречает нас первым. Середина ноября. Температура лишь на пару градусов выше, чем в Москве, но этого невозможно почувствовать из-за холодного ветра. Ежусь, запахиваю пальто и спешу догнать Стаса, который уже укладывает свой чемодан в багажник такси.
Это вовсе не романтическая поездка в город для влюбленных. Смысл моего нахождения здесь от меня ускользает.
- Через пять дней мы едем в Париж, - Стас произносит это между делом, слишком сосредоточен на документах даже для того, чтобы оторвать от них взгляд.
- Зачем? - отхожу от окна, сажусь напротив.
Сейчас мы находимся у него в офисе дочерней фирмы. У Стаса внезапно возникли неотложные дела, мне пришлось ехать с ним, оставлять меня одного у себя в квартире он не решился, вероятно, все еще помнил тот первый и единственный раз, когда совершил подобную глупость.
- У меня дела.
- И?
- И мы едем в Париж, - отрывает взгляд от документов, смотрит поверх них на меня.
- Ясно.
Больше ничего не говорю, ухмыляюсь в сторону, но Стас уже снова сосредоточился на бумагах и потерял ко мне интерес.
Отель находится неподалеку от Елисейских полей. Я бы с удовольствием насладился красотами города из окна автомобиля, но мои желания расстроил сильный дождь, сокрывший от меня окружающий мир за мокрыми дорожками капель, стекающих по стеклу. Прислоняюсь лбом к холодной поверхности, провожу по ней пальцем, следуя за кривой серо-серебристой линией.
Мировые грусть и печаль, как всегда, опускаются на мои плечи, погребая под своим весом. Прикрываю глаза, сам не замечаю, что на ресничках повисают капельки слез. Трудно передать словами то, что я сейчас чувствую. Я не расстроен, не опечален, у меня ничего не произошло и, вроде бы, жизнь прекрасна, как первые цветы весной, которые вызывают в сердце бурный восторг и желание жить полной жизнью, но сердце ноет от тоски, я потерян, раздавлен и разбит. Возможно, это все последствия перелета, я устал, мне нужно выспаться. Стас сидит на пассажирском сидении рядом с водителем, француз что-то эмоционально рассказывает мужчине. Черных кивает и отвечает на его реплики. Не знал, что он владеет и этим языком. Мне нравится его произношение "r", оно приятно лижет слух, прокатывается по телу и щекочет кожу. Невольно протягиваю руку и касаюсь его волос. Он не реагирует, возможно, не почувствовал моего прикосновения. Вскоре машина останавливается возле отеля Софитель. Швейцар открывает мою дверь и раскрывает над головой большой черный зонт. Киваю в знак благодарности и приветствия. Я не знаю французский.
Номер - люкс. Не удивительно. Большой, просторный, светлый, красивый. Что еще можно сказать даже о хорошем гостиничном номере? Ничего. Ни уюта, ни тепла, ни чувства удовлетворения. Временное пристанище. Дом без души, пропускающий через себя множество незнакомцев. Безлико. Дождь лишь усилился, не смотря на то, что на фоне глубокой серости невдалеке виднеется робкий пастельный просвет.
- Саша, ты хорошо себя чувствуешь?
Оборачиваюсь на звук его голоса. Смотрю в зеленые глаза. Стас задумчив, но вряд ли именно в данный момент он думает о том, о чем спрашивает. Его лицо слишком сосредоточено, нижняя губа поджата, а на лбу небольшая складка. Черных думает о своих делах, которые не имеют ко мне никакого отношения.
- Все хорошо, устал.
Падаю на диван, обитый мягкой светло-коричневой замшей, Стас уже наполовину раздет. Наблюдаю за ним, но это не шоу для меня, он идет в душ. Вытягиваюсь на диване, он удобен, поэтому ничто не мешает легкой дреме окутать мое сознание.
- Саша, - теплая рука поглаживает по щеке, - Саша, я уезжаю сейчас, - осведомляет меня мужчина, как только я распахнул глаза, - и даже не могу предположить, когда вернусь. Не жди меня, ужинай и осмотри город.
Я киваю, а Стас улыбается. Когда за ним закрывается дверь номера, понимаю, что нет желания есть, нет желания идти смотреть город, нет желания вообще подниматься с мягкого пухлого ложа. Но превозмогаю себя, направляюсь в душ. После него в свои объятия меня принимает огромная кровать. С размаху опускаюсь на мягкую перину, забираюсь под одеяло и устраиваю голову на подушке. Ощущение такое, что сплю, укутавшись облаком.
Сон вновь превращает меня в человека. Просыпаюсь с улыбкой, муки перелета в прошлом. Подтягиваюсь всем телом, зевая до хруста в челюсти. Дождь кончился. Солнце тусклое, принадлежащее поздней осени. Но для меня важен факт, что оно просто есть.
Торопливые сборы, поиск зонта в чемодане, когда все его содержимое оказалось вывернуто на пол, но искомое найдено и я выхожу из номера. Наш номер в самом дальнем конце коридора. Закрываю дверь, иду вперед, звуки моих шагов скрадывает светлый ковер под ногами, на стенах картины в тяжелых позолоченных рамах, контрастирующих с бело-золотистыми обоями. Они привлекают внимание, притягивают взгляд, здесь эти работы появились благодаря человеку определенно разбирающемуся в искусстве. Засматриваюсь на шокирующую картину с хаотично изображенными нотными полосами, черное и белое на фоне взрывного эффекта смешанных оттенков и палитр. В их расположение скрыто что-то, кажется, что стоит присмотреться к картине тщательнее и исключительно тебе откроется ее тайна. Я не останавливаюсь, не пытаюсь разгадать этот экземпляр живописи, продолжаю идти, но не могу оторвать взгляда. Картина манит, затягивает, возбуждает сознание, дразнит, обещает и дает клятву...
Удар. Налетаю на одного из постояльцев, отталкиваю мужчину от двери его номера. Человек удерживается на ногах только благодаря тому, что сумел ухватиться рукой за выступ. Он смотрит на меня широко распахнутыми серыми глазами, скрытыми за стеклами прямоугольных очков без оправы.
- Pardon! - бросаю скомкано и спешу скрыться с глаз долой.
У мужчины было такое лицо, что мне следовало упасть ему в ноги и молить о прощении. Его глаза не отразили злость или желание ударить меня в ответ. Ни капли. Только непонятная обида на судьбу, не на меня, за то, что ей было угодно именно ему пострадать от моей невнимательности.
Выхожу из отеля, не хочу коротать время там. Душа жаждет прогуляться по городу, дать ему почувствовать появление незнакомца, нового человека из далекой страны. Иду в правую сторону от выхода. Я не знаю города, мне все равно куда идти. Между губ ложиться сигарета, прикуриваю и глубоко затягиваюсь, чтобы в следующий миг задрать голову из выпустить струйку дыма ввысь к самым пропитанным влагой облакам. Улица очень оживленная, но мне, рожденному в таком муравейнике, как Москва и привыкшему жить в многомиллионном городе, не кажется это чем-то неправильным или отталкивающим. Я с легкостью лавирую между прохожими, рассматриваю окружающий мир. Но цель моя - не красоты города, а уютное кафе. Я голоден. Мое внимание не отталкивает серый пейзаж, окутавший город, воображения достаточно, чтобы представить себе, как этот город выглядит одетый в зелень листвы и раскрашенный золотыми солнечными лучами. Могу легко себя представить утопающим в глубоком плетенном кресле, рассматривающего прохожих и потягивающего ароматный кофе с известными на весь мир французскими круассанами. Фантазия взмахом руки превращается в реальность, только солнце не греет, а лишь ласково касается кожи мимолетными поцелуями, на коленях фиолетовый плед, а чашка кофе обхвачена ладонями. Мир прекрасен!
- Bonjour! - гремит над ухом.
Поднимаю голову и встречаюсь с серыми глазами незнакомца, едва не опрокинутого в холле получасом ранее. Признаться, я растерялся. Не имею ни малейшего представления, что мне делать? Просить прощения или отвернуться, делая вид, что я впервые вижу его лицо. Мужчина сам разрешает эту ситуацию. Он что-то говорит мне, слегка отодвинув противоположный стул и смотря на меня с вопросом в глазах. Не понимаю, что он мне говорит, но по ситуации догадываюсь, что хочет присесть. Не знаю, зачем, но киваю в знак согласия. Мужчина вновь начинает мне что-то рассказывать, сжимает мою ладонь в своих руках, чашку я отставил в сторону, как только надо мной навис этот субъект, от греха. Руки сухие и теплые, не испытываю неприязни, только дискомфорт от того, что посторонний человек нарушает границы дозволенного. Аккуратно высвобождаю руку, на губах улыбка, чтобы не обидеть своим жестом человека. Мужчина снова говорит.
- I don't understand, - на хорошем английском, наконец, со знаюсь я, - I don't speak French.
Собеседник на миг замолкает, несколько взмахов длинными ресницами и он заливисто смеется, запрокинув голову, открывая моему взору шею.
