Евгений Сокольских - Фабула

Евгений Сокольских

Фабула

Действующие лица:

Маргарита Львовна — одинокая пожилая дама за шестьдесят, возвышенная, умеющая держаться, но с годами немного огрубевшая.

Дмитрий — молодой человек не старше двадцати пяти лет, приятной внешности, скромен и обходителен.

Комната, заставленная громоздкой советской мебелью. Высокий платяной шкаф с зеркалом, венский стул у окна, сервант с книгами и маленькими сувенирчиками, среди них глиняная свистулька в форме птички, журнальный столик на колёсиках, заваленный газетами и прочими периодическими изданиями, кресло, где лежит скомканный женский халат, проигрыватель у стены, над которым специальная полочка для винила, одна из пластинок (Эдит Пиаф) наполовину торчит из всего ряда, и её обложка существенно потрепалась.

Приоткрывается дверца шкафа с противным протяжным звуком, затем звук вставания с кровати и шаги за кулисами. На сцене появляется Маргарита Львовна в ночной сорочке. Подходит к креслу, надевает халат, и, ворча, идёт к шкафу, закрывает открывшуюся дверцу и фиксирует её стоявшим у окна стулом.

Маргарита Львовна: (Нежно, заспанным голосом) И починить-то тебя некому, бедненький, и выкинуть жалко, эту квартиру я уже вместе с тобой покупала, так и меня, поди, переживёшь. Надо бы пыль вытереть, а то за ночь налетела. И не мудрено, вон какие песчаные бури за окном, и машины, и дворники, эх…

Подходит к проигрывателю, берёт пластинку Эдит Пиаф, ставит её, звучит композиция «Padam, Padam», Маргарита Львовна, пританцовывая и мурлыча под нос слова песни, идёт к серванту, берёт из ящика тряпочку для пыли и начинает протирать мебель

O, de Paris, et une fois que j'étais jeune, а теперь уже и я не та, да и люди другие… Надо бы не забыть полить цветы. Вчера до них руки так и не дошли, замоталась с утра самого, хотя ничего такого и не делала, но вот только девять часов пробило, как я труп трупом. Только до подушки, и всё: дня как будто и не было вовсе.

Подходит к горшкам с цветами, берёт пульверизатор и с трепетом начинает брызгать воду на листья

Вот так, мои дорогие, пейте, пока есть, что пить, а то скоро лето, начнётся ремонт, опять воду отключат, людям же она летом не нужна, а растениям и подавно.

Протирает листики

Сколько же лет вы со своей хозяйкой, даже не верится… и, наверняка, ещё полвека простоите, но только кто же вас поливать-то будет? Я то уже старенькая, мне и немного совсем осталось, а вас и девать будет некуда, хоть бери да по соседям раздавай, а то совсем у меня зачахните да задохнитесь.

Видит, что забрызгала водой подоконник, качает головой, берёт тряпочку для вытирания подоконника и начинает убирать воду

Ох, и неряхой же я бываю, неудивительно, что весь день и делаю, что убираюсь да убираюсь, даже газету почитать бывает некогда.

Поднимает глаза и видит, что заляпанно окно, берёт тряпочку для протирания окон и начинает драить стёкла.

(Немного раздражённо) Ну, вот, опять разводы, что за день сегодня такой.

Уходит за кулисы, берёт средство для мытья стёкол, возвращается, видит себя в зеркале серванта и на секунду замирает.

О, Господи, какая же я старая!

Брызгает на своё отражение.

Что я делаю? Зачем я взяла распылитель?

Уносит средство за кулисы, затем возвращается и берёт тряпочку для пыли, видит окно с разводами.

(Гневно) Что же это такое!

Снова уходит за кулисы за средством для окон, возвращается и начинает яро протирать окно.

Стекломойка-то уже почти закончилась, надо новую покупать, только вот на какие шиши, тут и покушать денег не всегда найдёшь, пока коммуналку заплатишь: за свет, за воду, за отопление, содержание жилья… что вообще за содержание жилья? Почему каждый месяц мы столько денег отдаём на какое-то содержание жилья? Что-то я не вижу, чтобы кто-то наш дом сильно-то содержал… как ничего не делалось, так и не делается.

А капитальный ремонт, каждый месяц платим, а толку — ноль, крыша всё равно протекает, а стены матерными словами исписаны.

Отопление, почти две тысячи платим, будто на северном полюсе живём, а ещё вознаграждение председателю совета дома… я не поленилась, посчитала, он же с нас почти десять тысяч рублей в месяц имеет, а я его даже в глаза не видела. За что он деньги получает? За то, что просто есть… неплохо устроился, я скажу… а мне, одинокой старушке, что делать? Хоть иди да побирайся.

Напевает и вальсирует с тряпкой по комнате.

Падам, падам, падам, падайте бабушке на пропитание.

Протягивает руку.

Падам, падам, падам позолотите ручку, не погадаю, так поем.

Опять протягивает руку.

Падам, падам, падам, здоровья вашим деткам… Ладно, время близится к обеду, пойду, поставлю чайник.

Берёт средство для мытья окон и снова останавливается перед зеркалом, видит своё отражение, пафосно вспыхивает и ещё несколько раз на него брызгает раствором, затем уходит за кулисы и возвращается с тарелкой в руках, которую натирает сухим полотенцем.

А эти тарелочки мне ещё бабушка на свадьбу подарила. Всего две осталось, остальные побились пока переезжали вот в эту халупу, которую и квартирой-то назвать нельзя. Я же просила мужа, чтобы он дом покупал, а тот упёрся, говорил, что в квартире лучше, так и оставил меня здесь одну, где каждую ночь соседи гуляют, а поутру полочки вешают, и вечерами непонятно, чем занимаются, я ни разу не слышала даже звука пылесоса.

Раздаётся звук пылесоса.

Ну, неужто опомнились… как говориться, про… ох, что-то я разворчалась сильно… забыла, что ли, как сама молодая была? Дети за окном раскричались, в детский сад, наверное, ведут.

Подходит к окну и выглядывает.

Да, именно так. Неудивительно, что кричат… если бы меня вывели утром и заставили идти куда-то по таким ямам на асфальте, то и я бы, наверное, кричала… иногда посмотришь по сторонам, и жить не хочется, даже порою становится радостно, что старая, да немного мне осталось… хорошо хоть телевизора нет, так бы и не такого насмотрелась.

Подходит к журнальному столику, берёт газету и разворачивает её.

Вот, в газете вчера написали, что проезд в двое подражает со следующего месяца, а пенсии всё те же… а посмотришь на рекламу обуви, на цены, то сразу же осознаешь, что в старых сапожках можно и следующий год походить, если доживешь, конечно, или вон, импортозамещение… пошла я как-то в магазин, хотела рыбы купить и не поверила своим глазам… спрашиваю: «А что это рыба такая дорогая?» — а мне и ответили: «Импортозамещение, мол, свою рыбу с Владивостока везём, а это знаете ли дороже, потому что транспорт-то по земле едет, а не по морю, потому и дорого». А кто-то Россию ещё и нефтяной империей называл… а что не называть-то… соседям по дешёвке продают, а у своих за литр бензина последнюю копейку забирают, а всё потому что мало у нас нефтеперерабатывающих предприятий, тем и оправдывают, да деньги с обычных людей сосут.

Не могут нам позволить хорошо жить, а всё про повышение качества жизни толкуют. Ну, повысили нам пенсию, а толку-то? Комунальщики сразу же цены на всё подняли и опять мы остались с тем, что и имели, то есть ничем. Похоже всё это на допетровский налог на ношение вторых лаптей, так же бессмысленно и так же глупо. Безобразие.

Устало падает в кресло, раздаётся протяжный скрип.

Креслице ты моё, что же ты так скрипишь-то, моложе меня будешь, а всё туда же, как и я, на свалку просишься… но не бойся, никуда я тебя не дену. Сколько лет я на тебе сижу, мы уже как сёстры родные… сажусь на тебя, ты поёшь, как кукушка в лесу, а я всё считаю, сколько мне лет жить осталось.

Раздаётся звонок в дверь.

И кого это принесло в седьмом часу?

Маргарита Львовна открывает дверь, появляется Дмитрий с библией в руках перед собой.

Дмитрий: Здравствуйте, а Вы верите в бога?

М.Л: Нет! (закрывает дверь)

Д: (удерживает дверь рукой) Простите меня, ради (в замешательстве смотрит на библию) бога, я ведь совсем не из этих фанатиков… просто я услышал, как Вы поёте и мне захотелось посмотреть на Вас, и, что самое интересное, такой я Вас и представлял!