Мудрость леса. В поисках материнского древа и таинственной связи всего живого - Сюзанна Симард
– Вот, наденьте эти сетки от насекомых. – Джин достала зеленые шляпы пчеловода и показала девочкам, как надеть их.
– Отличная штука, – сказала Келли Роуз с заметным облегчением.
На этом участке проводились некоторые из моих самых старых экспериментов. Мы закончили измерять пятьдесят девять деревьев на участке с траншеями, а затем перешли на контрольный участок без траншей, в подлеске которого пышно разрослись кусты дикой малины и гекльберри.
– По крайней мере, под этой березой прохладно, – заметила Нава.
Она вытянулась до метра семидесяти, догнав Робин и возвышаясь над Ханной и Келли Роуз, которые были ростом с бабушку Уинни – метр пятьдесят шесть. Девочки отличались спокойствием и твердостью бабушки – не боялись работы, обходились без лишней суеты, любили посмеяться, проявляли доброту и мягкость, присматривали друг за другом. Не моргнув глазом, могли залезть на дерево, раскачаться на ветке, ухватить самое высоковисящее яблоко, приземлиться на ноги и испечь яблочный пирог. Нава отделила прядь тонкой, как бумага, коры и измерила обхват дерева.
– А это откуда? – спросила она, указывая на крошечные отверстия в шесть идеальных рядов по всей окружности.
– Дятлы-сосуны, – ответила я. – Они долбят кору, чтобы пить сок и питаться насекомыми.
Нава отшатнулась, когда настоящий снитч устремился к ее красному жилету, издавая «чу-чу-чу».
– О, – рассмеялась я, – колибри тоже любят это.
Красноватый драгоценный камушек метнулся к гнезду из семянок и паутины, в котором раскрывались четыре крошечных клювика. Соседнюю березу погнул лось, когда обгладывал ее нежные побеги. На берегу реки Адамс, в полукилометре к востоку, где березы достигали тридцати метров в высоту, вапити[65], олени и американские зайцы-беляки объедали ветки и почки, бобры строили домики из водонепроницаемых стволов, в листьях гнездились тетерева, а сосуны и другие дятлы выдалбливали дупла, позже занимаемые совами и ястребами. Корни этих берез брали воду из реки, питаемой ледником, вода в которой при осеннем нересте лосося становилась красной.
Я задумалась, не питаются ли березы веществами из погибшей рыбы, когда они проникают в берега реки.
Через несколько часов мы обнаружили, что те березы, корни которых свободно разрастались и соединялись с пихтами, не болели и выросли почти вдвое выше тех, что на участке с траншеями. Эти деревья были меньше, чем березы, которые мы прореживали вдоль ближнего ручья два десятилетия назад, однако они выглядели здоровыми – толстая кора, небольшие чечевички[66] и ветки, подходящие для плетения корзин. Мэри Томас, старейшина народа шусвап, говорила, что крупные березы особенно хороши для получения коры. Бабушка Мэри Томас, Макрит, показывала ей, как снимать кору, чтобы не повредить дерево, как это делала бабушка самой Макрит, и как Мэри показывает уже своим внукам. Учит их, как оставлять камбий нетронутым, чтобы дерево зажило и дало семена для новых поколений.
Кора используется для изготовления корзин всех размеров – для малины, клюквы и клубники; водонепроницаемая кора крупных берез у реки идеальна для каноэ; густые листья – для мыла и шампуня; сок – для тонизирующих препаратов и лекарств; древесина – для мисок и бесполозных саней-тобогганов.
При грамотной заботе – богатая почва, хорошие соседи, надлежащее количество, свободный рост корней – даже эти березы в гористой местности могли бы давать очень многое.
Пихты, которые соединялись с березами, также оказались несколько крупнее, чем на участке с траншеями, и находились в отличном состоянии. Микоризные связи с березой помогли саженцам пихты подняться выше в первые годы, и это преимущество сказывалось и во взрослой жизни. Два десятилетия спустя пихты, соседствовавшие с березами, демонстрировали более высокие результаты по сравнению с теми местами, где они были отрезаны от соседей или росли только среди других пихт. Они лучше питались – листья березы обогащали почву – и меньше страдали от корневой гнили, вызванной грибом Armillaria: бактерии, живущие в корнях березы, предоставляли азот и мощную смесь антибиотиков и других блокирующих соединений, которые обеспечивали защиту. Лес, созданный в тесном соседстве, обладал практически вдвое большей продуктивностью, нежели тот, в котором мы двумя десятилетиями ранее проложили траншеи, разделяющие два вида. Это противоречило традиционным ожиданиям лесоводов. Они полагали, что корням пихты в отсутствие березы достанется больше ресурсного пирога, как будто экосистема функционирует как игра с нулевой суммой, непреклонно веря в то, что взаимодействие видов не может привести к повышению общей продуктивности.
Еще более удивительным для меня оказалось то, что береза тоже выиграла от соседства с пихтой. Березы не только росли в два раза быстрее, чем в одиночку, но и имели меньше корневых инфекций. Деревья, которые в молодости несли пищу и здоровье пихтам, теперь, став взрослыми, получали ответную помощь от перегнавших их соседей. Хотя березы сдавали позиции по мере того, как пихты стремились в небо, что естественным образом происходит при старении таких лесов, их корни все еще залегали глубоко в почве, наследие из грибов и бактерий оставалось в целости – источник жизни, вплетенный в холст. После очередного серьезного бедствия – пожара, нашествия насекомых или патогенной инфекции – корни и пни снова пускали ростки, давая новое поколение берез, составлявших такую же часть цикла, как и пихты.
Мы устроились на обед под раскидистой березой. Сэндвичи с лососем, которые мы сделали в кемпинге, ягоды, собранные по дороге, и печенье, купленное в магазине в Вавенби. Келли Роуз ела кроваво-красные ягоды малины одну за другой, словно шоколадные конфеты из коробки.
– Почему растения под березами такие сладкие, тетя Сьюзи? – спросила она.
Я объяснила, что корни и грибы берут воду из глубины почвы, а вместе с ней кальций, магний и другие вещества, которые питают листья, и те производят сахар.
Березы грибными канатами связываются с другими деревьями и растениями и через эту сеть делятся питательным супом, извлеченным из почвы, а также сахарами и белками, которые производят их листья.
– Осенью, когда листья березы опадают, они возвращают питательные вещества в почву, – добавила я.
Мать Мэри Томас и бабушка Макрит учили ее проявлять благодарность к березам, брать не больше, чем нужно, и делать подношение в знак благодарности. Мэри Томас называла березы Материнскими деревьями задолго до того, как я наткнулась на это понятие. Народ Мэри владел этими знаниями о березах тысячи лет, живя
