Мудрость леса. В поисках материнского древа и таинственной связи всего живого - Сюзанна Симард
Моя лаборатория была загружена, я гонялась за грантами и писала новые статьи, продолжала преподавать и работать над проблемой свободного роста. В 2010 году я опубликовала в журналах три статьи, показывающие, что насаждения сосны скрученной со свободным ростом находятся под угрозой в связи с потеплением климата. Джин помогла собрать данные, Дон провел анализ, и мы обнаружили, что более половины сосен в провинции погибает из-за насекомых, болезней и других причин, среди которых стресс, вызванный засухой. Cвыше четверти лесопосадок оказались низкополнотными.
Я возвращалась домой из осеннего исследовательского лагеря в конце августа 2010 года, вскоре после того, как представила это исследование на провинциальной конференции. Остановившись на заправке, проверила айфон. Пришло сообщение от специалистов, которые утверждали, что мы использовали устаревшие методы для измерения заражения сосны западной гал-лоподобной ржавчиной – одним из пятидесяти вредных агентов. Теперь инфекция ветвей считалась смертельной только в том случае, если находилась на расстоянии двух сантиметров от главного стебля, а не четырех. Странно то, как они внезапно выяснили, что заражение на расстоянии четырех сантиметров не представляет проблемы, а на расстоянии двух сантиметров представляет; их открытие было сделано в тот момент, когда мы опубликовали статьи. Однако еще одно независимое исследование подтвердило: большинство сосновых насаждений находится в плохом состоянии. Но куда сильнее меня задело электронное письмо от уважаемого государственного специалиста-статистика, которым я восхищалась, и который одобрил наш метод выборок; в письме утверждалось, что наша схема была воспроизведена недостаточное количество раз.
Пересекая горы между Ванкувером и Нельсоном и наблюдая, как уничтоженные лубоедом леса превращаются в сплошные вырубки, я все больше возмущалась методами лесного хозяйства. Вместе с доктором Кэти Льюис, коллегой из Университета Северной Британской Колумбии, мы написали для газеты «Vancouver Sun» редакционную статью под заглавием «Для спасения наших лесов необходима новая политика». Мы рассказали о море вырубок, указав, что они «снижают сложность ландшафта и влияют на широкомасштабные экологические процессы, такие как гидрология, перемещение углерода и миграция видов». Написали о молодых, упрощенных лесах, засаженных одним видом, которые приходят в упадок из-за насекомых, болезней и абиотических повреждений, и отметили, что ситуация будет ухудшаться с изменением климата.
Существенное сокращение финансирования лесоведения значительно снизило возможности Британской Колумбии по оцениванию истинного состояния наших лесов и принятию соответствующих мер.
Мы закончили статью призывом к изменениям в политике, чтобы повысить устойчивость окружающей среды и экономики Британской Колумбии. За этой статьей последовала еще одна, в которой мы предлагали варианты решения проблем.
В то утро, когда вышла первая статья, я была дома: мерила шагами гостиную, представляя ядовитую критику столицы. Я устала, но горела вдохновением. В течение дня сотня лесоводов прислала в газету одобрительные отклики; один из них гласил: «Спасибо вам, Кэти и Сюзанна, за прекрасное и точное отображение маленьких грязных секретов Британской Колумбии». Я обратилась в Министерство лесов с петицией о восстановлении финансирования исследований по всей провинции, собрав подписи десятков коллег. «Браво», – написал один почетный профессор из Университета Британской Колумбии, но мало кто из профессоров поддержал обращение.
Дома по выходным меня одолевала бессонница. Как-то ночью на перевале я сбила оленя. В другой раз генератор отказал при минус двадцати по Цельсию, и я с трудом спустилась с гор и доехала до гаража.
Как-то поздно вечером в воскресенье я возвращалась на работу и увидела в зеркале заднего вида темные круги вместо глаз. Я поняла, что больше так не могу. Дон тоже был на грани. Я тонула в стрессе из-за поездок на работу, а он еще сильнее расстраивался, что я не хочу увольняться. 20 июля 2012 года в гостиной я сказала четырнадцатилетней Ханне и двенадцатилетней Наве: «Мы любим вас всем сердцем, но мы с папой решили расстаться». Дон был бледен. Я присела, стремясь к единению, желая защитить ошеломленную Ханну и Наву, которая потерянно смотрела на сестру.
Дон выпрямился и выдал: «Это будет весело. У каждой из вас появится еще одна спальня!» Ханна оживилась и спросила можно ли ей поставить двуспальную кровать. Нава посмотрела на Ханну и пару раз подпрыгнула на диване.
С помощью мамы и доли везения – недавно на продажу выставили небольшой столетний дом неподалеку от Дона – мы с девочками вскоре смогли переехать. Комнату Навы мы покрасили в голубой, поскольку такой оттенок имеют яйца малиновки, Ханны – в кремово-желтый, а крошечный балкончик у спальни Навы наверху – в цвет лайма. Мы сидели там по вечерам и смотрели на гору за озером. Я прижимала дочек и вдыхала их детский запах, а иногда мы засыпали снаружи, где горный воздух уносил день. Мне хотелось уберечь их от разрыва, но я понимала, что в долгосрочной перспективе им лучше иметь здоровую мать и счастливого отца. К середине лета, когда температура взлетела, и засуха сделала леса уязвимыми, по всей провинции заполыхали пожары, и в долине повис дым.
Глава 13
Взятие образца
– Успеем добраться до вершины и вернуться до темноты, – сказала Мэри, поднимаясь по шлаковой тропе на утесы Там Макартур в Орегоне.
Послеполуденное солнце стояло высоко. Я все еще привыкала к «времени Мэри», что означало неторопливое начало дня после кофе со сливками и изучения карт. Я привыкла спешить: грузить в машину детей, еду и рюкзаки даже для коротких маршрутов. Но сегодня мы не торопились, собирая для ланча помидоры и огурцы с ее огорода. Она знала все повороты тропы, сколько времени нужно, чтобы добраться до ее любимой панорамы, и сколько времени мы можем потратить на ее кабачки и бобы.
– Мы – ТВ. – Мэри улыбнулась, когда мы в два часа дня добрались до начала маршрута.
ТВ означало «точно вовремя» – неотъемлемая часть наших приключений. Она шла, чувствуя себя здесь своей, уместной, как старые сосны среди пепла: потрепанные шнурки, изодранная поясная сумка, завязанная под подбородком соломенная шляпка. Ее не волновали молодые туристы, которые уже спустились и сбросили ультрасовременные рюкзаки. Край базальтового плато был в трехстах метрах над нами, над побитыми непогодой деревьями парил белоголовый орлан. Как приятно – идеально – провести вечер на этой тропе. Я легко толкнула ее в плечо и заметила:
– Мы доберемся до уступа к закату.
Мэри была нашей соседкой, когда мы с Доном писали диссертации в Корваллисе. Я останавливалась у нее на несколько дней в конце августа, перед выступлением на конференции с
