Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928 - Владлен Семенович Измозик
Кроме этого на заседании Политбюро 26 мая было принято предложение Ленина поручить ГПУ вместе с Н. А. Семашко выработать план конкретных мер и представить его Политбюро. 22 июня 1922 года Политбюро продолжило обсуждение этого вопроса. От комиссии, назначенной Политбюро 8 июня, выступил заместитель председателя ВЧК И. С. Уншлихт, представивший список неблагонадежных врачей-кандидатов на высылку. После обсуждения Политбюро поручило И. С. Уншлихту в трехдневный срок разбить этот список на три группы по следующим критериям: 1) для ареста и немедленной высылки этапным порядком; 2) для ареста и ведения следствия о распространении нелегальной литературы; 3) для ареста и высылки этапным порядком с предоставлением недельного срока для ликвидации своих дел [759]. Очевидно, что в данном случае Политбюро не только поддержало общую политическую установку, но и углубилось в детали полицейской службы.
После встречи 4 сентября 1922 года с Лениным, еще не приступившим официально к работе после первого инсульта, Ф. Э. Дзержинский записал указания вождя: «Директивы В. И. 4/1Х. С. секретно. Продолжить неуклонно высылку активной антисоветской интеллигенции (меньшевиков в первую очередь) заграницу. Тщательно составлять списки, проверяя их. <…> Составлять списки враждебных нам кооператоров. Подвергнуть проверке всех участников сборн.[иков] „Мысль“ и „Задруга“». На следующий день Ф. Э. Дзержинский поручил начальнику Секретного отдела Т. Д. Дерибасу подготовить проект доклада в ЦК РКП(б) о высылке интеллигенции за границу с указанием, сколько и кто уехал и кому эта мера изменена [760].
Одновременно Политбюро направляло энергию чекистов на беспощадную борьбу с эсерами и меньшевиками. Эти партии представлялись коммунистическому руководству в условиях перехода к НЭПу главной опасностью, ибо могли увлечь за собой значительное количество рабочих и крестьян. 20 марта 1922 года на Политбюро от имени комиссии, созданной 8 декабря 1921 года, все тот же И. С. Уншлихт выступил с докладом «Об изъятии меньшевиков и эсеров из органов профсоюзов, Наркомтруда, кооперативных и хозяйственных». По результатам обсуждения было решено поручить И. С. Уншлихту уже к следующему заседанию Политбюро, через день, представить проект постановления о Бюро содействия ГПУ при кооперативных и хозяйственных организациях [761]. Поручение было выполнено, и 22 марта Политбюро постановило этот проект утвердить.
Создание Бюро содействия ГПУ на местах и ее местным органам означало развитие еще одной сферы отношений ЦК РКП(б) — ВКП(б) с тайной политической полицией — на членов партии и сочувствующих оказывалось постоянное давление с целью их содействия чекистам, в том числе в деле политического контроля и политического сыска. В положении о Бюро содействия ГПУ указывалось, что они организуются при учреждениях Наркомата труда, кооперативных и хозяйственных органов «в целях отстранения эсеров и меньшевиков». В состав таких Бюро должны были входить три коммуниста из числа руководителей учреждений и коммунистических ячеек со стажем не менее трех лет. Тут же содержалось предупреждение о том, что в Бюро нельзя включать коммунистов, состоявших после 1917 года какое-то время в партиях эсеров и меньшевиков. В задачи Бюро содействия входило:
а) изучение личного состава всех категорий работников данного учреждения в смысле политической их благонадежности и партпринадлежности и распределении их, как коммунистов, так и антисоветских элементов, по Отделам и отделениям <…> учреждения б) взятие на учет с.-р. и меньшевиков <…> по форме выработанной Секретным отделом ГПУ… г) оказание полного содействия органам ГПУ в даче им нужных справок, указаний и т. д. по всем их запросам д) содействие поступлению на службу секретных сотрудников ГПУ… е) организация по указанию и под руководством органов ГПУ наблюдения за подозрительными эсеровскими и меньшевистскими элементами… ж) предоставление в установленном Секретным отделом ГПУ порядке систематической информации органам ГПУ об эсеро-меньшевистских проявлениях в вышеуказанных учреждениях за определенный период времени.
Бюро содействия были обязаны «по указаниям органов ГПУ <…> к определенным срокам представлять по установленным формам списки на с.-р. и меньшевиков <…> с точным указанием отделов, отделений и столов, где они работают». Наркомату труда, Центросоюзу и центральным хозорганам (по списку ГПУ) поручалось в недельный срок совместно с ГПУ подготовить инструкции по проведению в жизнь этого постановления, а аппарату ЦК — направить это постановление на места в виде специального секретного циркуляра [762]. 28 сентября 1922 года Политбюро вновь обсудило вопрос Бюро содействия органам ГПУ. В 1923 году результаты его работы руководство ГПУ оценило так:
…в течение года своим существованием доказали, что ячейки ГПУ (БС) должны быть в каждом органе РСФСР… Из полученных докладов с мест видно, что Б. С. является большим подспорьем в секретной работе органов ГПУ по выявлению антисоветского элемента и прочих. Б. С. тем более необходимы в Москве хотя уже только потому: а) переброска сексотрудников-осведомителей; б) устройство на службу сексотрудников; в) предварительная вербовка осведомителей — ведомственным порядком. Это является большим плюсом для ГПУ [763].
Об участии руководителей организаций в работе Бюро содействия говорит эпизод из воспоминаний чекиста М. П. Шрейдера. По его словам, когда он, молодой человек, обслуживал «по чекистской линии ОГИЗ [Объединенное государственное издательство]», его руководитель, будущий академик О. Ю. Шмидт помогал ему «литературно и грамматически обрабатывать составленные <…> донесения» [764]. Конечно, на местах реальная ситуация с Бюро содействия выглядела несколько иначе, чем предполагали его создатели. Например, в Томской губернии, как свидетельствуют документы, эти органы в период с 1922 и по апрель 1924 года создавались не без трудностей и работали формально. Начальник губотдела ГПУ М. А. Филатов 4 июня 1923 года на пленуме губкома РКП(б) подверг резкой критике товарищей, которые уклонялись от помощи чекистам [765].
В июне 1922 года за подписью В. М. Молотова с грифом «Совершенно секретно» всем губкомам и обкомам был направлен еще один циркуляр «О мерах борьбы с меньшевизмом». В нем подчеркивалось, что одна «из самых насущных задач нашей партии… вырвать с корнем меньшевистские связи в рабочем классе, окончательно дезорганизовать и разбить партию меньшевиков, совершенно дискредитировать ее перед рабочим классом и уничтожить всякую возможность меньшевистского влияния на него в будущем». Что же рекомендовалось предпринимать местным партийным организациям для решения этой глобальной задачи?
Среди прочих мер указывалось:
Самым решительным образом подтвердить обязанность всех партийных товарищей, сталкивающихся с работой меньшевиков, в порядке партийной дисциплины немедленно давать все сведения об этой работе органам ГПУ. За всякое содействие
