Вы будете как боги - Эрих Зелигманн Фромм
Суббота символизирует состояние единения между человеком и природой и между людьми. Не работая, другими словами, не участвуя в процессе естественных или социальных изменений, человек освобождается от цепей времени хотя бы только один день в неделю.
Вполне значение этой идеи может быть понято только в контексте библейской философии взаимоотношений людей с природой и концепции мессианского времени. Суббота – предвкушение мессианского времени, которое иногда называют «временем постоянной субботы», однако она не является чисто символическим предвкушением мессианского времени – это его реальный предшественник. Как говорит Талмуд, «Если весь Израиль будет соблюдать две субботы [последовательно] хотя бы единожды, мессия уже будет здесь» (Шаббат 118a). Суббота есть предчувствие мессианского времени не только благодаря магическому ритуалу, но и благодаря форме практики, которая ставит человека в реальную ситуацию гармонии и мира. Жизненная практика по-разному влияет на человека. Это изменение выражено в Талмуде следующим образом: «Рабби Шимон бен Лакиш сказал: „Накануне субботы, да будет благословен Господь, Он дает человеку дополнительную душу, а по окончании субботы забирает ее у него“» (Бейтза 16).
«Отдых» в смысле традиционной концепции субботы совершенно отличается от «отдыха», определяемого как отсутствие работы или совершения усилия (так же как «мир» – шалом – в пророческой традиции больше, чем просто отсутствие войны, он выражает гармонию, целостность)[144]. В субботу человек полностью перестает быть животным, чье основное занятие – борьба за выживание и поддержание биологической жизни. В субботу человек – в полной мере человек, без других задач, кроме как быть человеком. В еврейской традиции высшей ценностью является не труд, а отдых, состояние, не преследующее иной цели, кроме принадлежности к человечеству.
Существует еще один аспект ритуала субботы, важный для его полного понимания. Суббота представляется древним вавилонским выходным днем, отмечавшимся каждый седьмой день (шапату) лунного месяца. Однако его значение очень отличалось от библейского. Вавилонский шапату был днем траура и самобичевания. Это был печальный день, посвященный планете Сатурн (английское Saturday также связывается с именем Сатурна), чье неудовольствие люди хотели сгладить самообвинениями и самонаказаниями. Однако в Библии святой день утратил свой характер самобичевания и траура, он больше не является «дурным» днем и делается хорошим, шаббат становится прямой противоположностью шапату, делается днем радости и удовольствий. Еда, питье, сексуальная любовь в дополнение к изучению Писания и религиозных текстов характеризовали празднование субботы на протяжении двух последних тысячелетий. Из дня, подверженного вредоносному влиянию Сатурна, суббота стала днем свободы и радости.
Это изменение настроения и значения может быть полностью понято, только если мы рассмотрим значение Сатурна. Сатурн в древней астрологической и метафизической традиции символизировал время. Он бог времени и тем самым бог смерти. Поскольку человек подобен Богу, наделен душой, разумом, любовью, свободой, он не подвластен времени и смерти. Однако до тех пор пока человек является животным, с телом, на которое распространяются законы природы, он остается рабом времени и смерти. Вавилоняне стремились умилостивить бога времени самобичеванием. Библия в своей концепции субботы предпринимает совершенно новую попытку решить проблему: прекращение на один день взаимодействия с природой отменяет время, где нет изменений, нет работы, нет человеческого вмешательства, там нет времени. Вместо субботы, когда человек склоняется перед богом времени, библейская суббота символизирует победу человека над временем. Время останавливается, Сатурн в его собственный день лишается трона. Смерть приостановлена, и в субботу правит жизнь[145].
VII
Псалмы
Учитывая тот факт, что все предыдущие главы этой книги касались концепций, пронизывающих весь Ветхий Завет, и развития этих концепций в позднейшей еврейской традиции, может показаться странным, что последняя глава посвящена одной-единственной книге Библии, которая начала создаваться в 400–200 гг. до н. э. С формальной точки зрения это меняет принцип организации, которого я придерживался до сих пор. Однако есть веские причины для того, чтобы обсудить Псалтирь. Первой из этих причин является особая роль, которую псалмы играли в религиозной жизни евреев, в особенности в два тысячелетия после разрушения Храма.
Псалмы (Сефер Техиллим), названные в Талмуде «Стихами восхваления», пел в Храме хор левитов под аккомпанемент струнных и духовых инструментов. Хотя не все псалмы использовались в этом качестве, книга в целом более или менее может быть описана как храмовый сборник гимнов[146].
После разрушения Храма псалмы стали наиболее популярной среди евреев книгой молитв. Они перестали быть частью храмового ритуала и приобрели новую функцию: сделались человеческим документом, выражением надежд и страхов, радостей и печалей человека. Они вышли за пределы конкретных условий места и религиозной догмы и на много поколений превратились в близких друзей и спутников иудеев и христиан.
Впрочем, причина завершения этой книги главой, посвященной псалмам, кроется не только в их описанной выше роли. Я хочу привлечь внимание к различным типам религиозного опыта, анализируя различные виды психологических установок, выраженных в Псалтири. Этот подход существенно отличается от принятого в критической литературе, посвященной псалмам. Изначально эти исследования были посвящены проблеме авторства и времени создания. Более новый критический взгляд на псалмы меньше внимания уделяет авторству и больше – особым функциям, которые они исполняли в жизни Израиля, как это выражено в их содержании[147]. Герман Гункель, один из ведущих представителей критического изучения псалмов, выделяет следующие типы, или классы:
1. Гимны, или песнопения восхваления; особый класс, сформированный «псалмами интронизации».
2. Жалобы общины.
3. Царские псалмы.
4. Жалобы отдельного человека.
5. Благодарения отдельного человека.
Остерли добавляет несколько более мелких классов:
1. Благословения и проклятия.
2. Псалмы пилигрима.
3. Благодарения израильского народа.
4. Легенды.
5. Псалмы, касающиеся закона.
6. Пророческие псалмы.
7. Псалмы мудрости[148].
Существуют другие сходные классификации содержания псалмов, совершенно очевидно, что часто спорным остается вопрос о том, к какой категории следует относить тот или иной псалом. Однако хотя я отдаю должное ценности таких чисто описательных классификаций, в данной главе я попытаюсь представить другую их
