Звук. Слушать, слышать, наблюдать - Мишель Шион
На концерте классической музыки мы можем мысленно подготовиться к резкой атаке, потому что предвосхищаем события, глядя на оркестр и дирижера. В то же время мы знаем, что динамические вариации вписаны в рамку, обусловленную физическими возможностями инструментов. Когда же мы находимся перед динамиком или рядом с ним, мы не знаем, что из него раздастся, и можем ожидать всего чего угодно.
Следствием базовых технических эффектов становятся другие разнообразные «неслыханные» эффекты. Неслыханные они в двух смыслах: с одной стороны, это ранее невозможные эффекты. С другой, бóльшую часть времени они оставались незамеченными и только постепенно стали нормой, а между тем они были более значимыми и инновационными, чем другие, более выделяющиеся шумовые эффекты.
3.2. Акустический изолят
Речь идет о том, что ретранслируемый звуковой феномен изолирован (путем фиксации, усиления/ослабления звука, акусматизации и т. д.) от условий и ощущений, которые часто исходно с ним связаны. Например, шум поезда, доходящий из динамика, даже если он записан и воспроизведен в режиме Hi-Fi, становится акустическим изолятом, если сравнивать его с тем, что испытывается в поезде, где он связывается не только с визуальными, но и с «форическими» ощущениями (чувством, что вас куда-то переносят, встряхивают, которое восходит к пребыванию эмбриона в утробе матери). Или еще более простой пример: распавшаяся связь между знакомым звуком и видом его причины. Этот слуховой изолят, впрочем, благодаря условному рефлексу может пробудить в теле слушателя некоторые первозданные ощущения.
Систематическая «акусматизация», создаваемая такими медиа, как радио и телефон, а также такими видами искусства, как радиопостановка или конкретная музыка, производит специфические эффекты акустического изолята, в котором звук оказывается оторван от тепловых, тактильных, визуальных ощущений, некогда тесно с ним ассоциировавшихся.
Разумеется, эта концепция направлена только на то, чтобы описывать, а не судить, еще меньше сетовать или осуждать (противопоставляя этому «естественные» установки) феномен, получивший широкое распространение благодаря технике.
3.3. Систематический разрыв акустических связей
То, что мы называем разрывом акустических связей, – еще один эффект (часто ненамеренный), который производят звуковые технологии записи, фиксации, усиления, звукогенерации, ремоделирования и т. д., поскольку они позволяют изолировать и менять независимо друг от друга звуковые характеристики, некогда обязательно коррелировавшие друг с другом. Например, можно изменить интенсивность звука, не меняя его тембра, который раньше менялся автоматически.
Другие примеры: в естественном акустическом мире у звука, который отдаляется, гармонический тембр меняется вместе с изменением интенсивности. Звук, который отражается с большой силой, получает некоторую реверберацию. Гармонический тембр затихающей фортепианной ноты становится беднее. И так далее. То есть разрыв акустических связей, который привносит техника, позволяет изолировать эти переменные, в буквальном смысле создавая звуки, «неслыханные» до технологической эпохи. Неслыханные не в том смысле, что странные, а потому что противоречат законам акустики, которые до этого времени были непреложными. Так, хороший пример неестественного разрыва акустических связей – долгое затухание аккорда, завершающего песню The Beatles «A Day in the Life» (из альбома «Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band»), в котором по мере падения интенсивности гармонический спектр не становится ничуть беднее.
Связь эволюции характеристик звука можно назвать «естественной» в том смысле, что она логична и объяснима, а не потому, что это закон, который невозможно не соблюдать. Человек не всегда воспринимает неестественность как аномалию. Ибо что такое культура, как не аномалия?
Тем не менее некоторые акустические связи отложились в нас так глубоко, что если их разорвать, это будет иметь некоторое воздействие. Это воздействие неизбежно исчезнет тогда, когда слушатель будет знать отдельные звуки только по записям, фильмам и т. д. и потеряет акустическую референцию. С этим уже сегодня столкнулись многие любители музыки, для которых такую референцию утратили традиционные оркестровые инструменты.
Конечно, инструментальная музыка еще задолго до современной техники не упускала случая разделить акустические характеристики (изменение одной высоты, интенсивности и т. д.), зная, что звуки, у которых меняется только одна характеристика, могут показаться более бедными или более тусклыми. Но она делала это с расчетом на определенные выразительные и эстетические эффекты. Чайковский, например, в своих оркестровках часто стремился к разделению привычных эффектов: переход в высокий регистр у него мог не сопровождаться crescendo108, тутти оркестра могли иметь тусклое звучание и так далее109.
Точно так же во многих случаях оперный певец, концертный исполнитель или артист варьете умеют изолировать отдельные параметры своего голоса для того, чтобы локально произвести определенный эффект. Например, в хоровом исполнении нет ничего изящнее высокой ноты, спетой piano, при том что «естественная», стихийная связь предполагает, что переход в верхний регистр сопровождается нарастанием громкости.
Отличие техники, в частности синтезаторов, состоит в том, что они могут нарушать такие связи автоматически и систематически, порождая эстетику, которую можно назвать «бедным звуком». Ее зачинателем стала прекрасная немецкая группа Kraftwerk.
3.4. Новые звуковые виды для новых функций
В том, чтобы рассматривать звуковую среду как экосистему, как это сегодня часто делают, есть своя привлекательность. В этом случае звуковые сущности будут в ней появляться и исчезать подобно биологическим видам.
Недавнее новшество – появление множества часов, кассовых аппаратов, видеоигр, пейджеров, клавиатур банкоматов, будильников, настольных часов, мобильных телефонов и других гаджетов, издающих высокие электронные сигналы, задействующие те зоны слуха, которые до этого затрагивали только крики некоторых мелких животных. С того момента, как эти новые, полностью синтезированные писки появились в городском звуковом лесу, забравшись повыше, чтобы их лучше было слышно на фоне общего шума, в нашем восприятии современного мира кое-что изменилось. Сегодня этот мир говорит с нами там, где раньше слышалась только природа, в пространстве, которое когда-то было свободно от высоких и сверхвысоких звуков, но сегодня заполнено ими почти до предела.
Другое новшество, связанное с этим явлением: техника, которая нас окружает, перестала издавать механические и пневматические звуки, вызываемые непосредственно ее работой. Она оснащается электронными звуками, чтобы мы могли следить за своими действиями или осознавать бесшумные жесты, например, когда набираем ПИН-код в банкомате и его звук подтверждает, что мы нажали на клавишу. Речь, таким образом, идет не о шумах в старом смысле слова, а о производстве шумовых эффектов или о звуковой пунктуации, эргослуховом подтверждении. Старое разделение звуков мира на интенциональные (язык, крики, музыка, код) и неинтенциональные (звуки-эпифеномены вещей и объектов) уже нельзя проводить, как раньше.
Мы, таким образом, живем в мире писка, в анархическом мире. Каждый человек с его личными гаджетами – потенциальный носитель этих писков и звуков в телефоне, одинаково озвучивающих разные функции.
Другие эффекты, ставшие доступными благодаря современным техническим средствам, изменили нашу жизнь со звуками, а также стали средствами выразительности в музыке и в звуковом кино. Например, частые и мгновенные перепады качества и интенсивности звука, которые создает
