Кочевники Евразии: от ариев до Золотой Орды - Сабит Садыкович Ахматнуров
Но вклад евразийских кочевников в мировую историю нельзя преувеличить или преуменьшить. Возьмем, для примера, восхищение совершенством античных скульптур Древней Греции с игнорированием ювелирного искусства скифов в классическом зверином стиле того же периода истории человечества. Разве трудно понять, что не нужны были огромные мраморные изваяния кочевникам! А потому развивалось искусство со специфическими сюжетами в компактных ювелирных изделиях из золота и серебра, которые легко перевозились с собой. Своего рода скульптура в миниатюре.
Замалчивается превосходство скифских, гуннских, тюркских ремесленников в производстве даже того, что составляло военное могущество кочевников. Созданные их мастерами сложносоставные луки на протяжении чуть не двух тысяч лет оставались непревзойденным оружием дальнего боя. А всадники Центральной Азии впервые в мировой истории закрылись железной броней и вооружились стальными мечами, когда римские легионеры воевали еще бронзовым оружием. Произошло это за тысячу лет до появления облаченных в железные доспехи средневековых рыцарей Европы.
В материковой Евразии с определенной периодичностью возникали степные государства. Скифские царства, азиатская империя Хунну, держава Гуннов («союз племен и народов»), Тюркский каганат, Монгольская империя и Золотая Орда, Московия, Российская империя, Советский Союз создавались приблизительно в одних и тех же границах. И не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы предположить существование неких историко-географических закономерностей их возникновения и распада, о которых писали Г.В. Вернадский, князь Н.С. Трубецкой и позже Л.Н. Гумилев.
Наконец, установленный факт, что гаплогруппы R1b и R1a большинства мужского населения Европы родом из центра Азии, о чем-то же свидетельствовать должен? Накопилась масса вопросов к историкам и философам с идеологами. Роль евразийских кочевников в мировой истории явно недооценена и, более того, извращена. Предлагаемая читателям книга не содержит исчерпывающих ответов на проблемы исследований кочевничества, но, в отличие от многих сложившихся представлений, позволяет иначе взглянуть на их место и роль в мировой истории.
Часть 1
Древние кочевники Евразии
Подлинная история кочевых племен Восточной Азии ведет свой отчет приблизительно с того же времени и развивается почти тем же путем, что и история северных народов Европы24.
Глава I. Кочевники
В русском языке определение «кочевник» одного корня со словом «кочевать» и не требует особых разъяснений. Происходит оно, вероятно, из тюркского qosh, qoch. Кошами называли вооружённые лагеря при ханской ставке у крымских татар, военный и административный центр Запорожского войска Низового со ставкой атамана в Сичи, временные стоянки сибирских кочевников, степные стоянки казаков25. Должность «кошевой атаман» также говорит сама за себя.
Выделяют три основные категории кочевников.
Во-первых, это охотники и собиратели (австралийские аборигены, арктические индуины, африканские кунгсаны), обитающие в естественной среде, незнакомые с сельским хозяйством или животноводством.
Во-вторых, это кочевники, занимающиеся ремеслом и торговлей, такие как цыгане или туареги, которые регулярно перемещаются ради торговли или выполнения небольших ремесленных работ. В-третьих, это кочевые скотоводческие народы от древних скифов, сарматов, гуннов до современных бедуинов или монголоязычных народов26.
По отношению к кочевникам евразийских степей используется термин «номады», тогда как кочевниками в широком смысле этого слова можно называть всех, кто часто переезжает с одного места жительства на другое. Термин «кочевник» применим и к нормандским викингам или варягам древних русских летописей. Как отмечалось, наряду со скифами, гуннами, тюрками и теми, кого называли «монголами», условно кочевниками материковой части Евразии можно назвать и древних ариев.
Кочевничество с трудом вписывается в общепринятые периодизации истории, считает известный российский исследователь кочевничества Николай Николаевич Крадин. Он отметил, что в научных кругах России и на Западе высказывались предположения о существовании у кочевников лишь предклассового общества (Марков, 1976; Konig, 1981; Семенов, 1982; Калиновская, 1989; Павленко, 1989; Шнирелъман, 1989 и др.). Другие допускали существование у них ранних государств (Хазанов, 1975; Перший, 1976; Escedy, 1981; 1989; Khazanov, 1981; 1984; Таскин, 1984; Бунятян, 1995 и др.), кочевого феодализма (Владимирцов, 1934; Козьмин, 1934; Потапов, 1954; Шахматов, 1962; Кшибеков, 1984; Маннай-Оол, 1986 и др.). Наконец, допускался особый номадный способ производства (Марков, 1967; Bonte, 1981; 1990; Дигар, 1989; Андрианов, Марков, 1990; Масанов, 1991; 1995 и др.)27. И единственным, кто пытался интерпретировать номадизм в рамках классической цивилизационной теории, по мнению Н.Н. Крадина, был Л.Н. Гумилев.
В настоящее время к цивилизационной теории интерес у исследователей снижается, тем не менее, например, А.И. Мартынов считает, что кочевники Южной Сибири еще в середине I тыс. до н. э. создали особую «степную цивилизацию», в частности Пазырыкскую археологическую культуру28.
Надо заметить, что на евразийском континенте и в первую очередь в Великой степи с древнейших времен цивилизационные процессы имели свои особенности, отличные от таковых в Европе. Под названием Евразия один из основоположников русского евразийства Георгий Вернадский обозначал не совокупность Европы и Азии, а именно Срединный материк как особый географический и исторический мир. Он считал, что первоначально скотоводческое хозяйство играло главенствующую роль в общей экономике Евразии. Именно в рамках этого мира могли образоваться такие крупные социальные единицы, как Скифская, Гуннская или Монгольская империи, а позже империя Российская. История России должна быть рассмотрена в свете истории Евразии, и только под этим углом зрения может быть должным образом понято все своеобразие русского исторического процесса29. Но советской академической наукой были отвергнуты взгляды евразийцев на российскую историю. Победили идеологические концепции евроцентристов и славянофилов.
Вопрос о месте и времени возникновения кочевничества остается предметом дискуссий ученых; считают, что истинный номадизм возник в степях Евразии на рубеже II–I тыс. до н. э. у скифов. Вот только доместикация лошадей в IV тыс. до н. э. с созданием колесниц древними ариями во второй половине III тыс. до н. э. указывают на более раннее начало кочевого образа жизни. А рубеж II–I тыс. до н. э. стал, вероятно, ростом могущества кочевников с появлением государств. Преимущества в средствах коммуникаций и ведения войны у кочевников сохранялись вплоть до эпохи Возрождения в середине II тыс. н. э., хотя и писали часто о неком их численном превосходстве, которого на самом деле никогда не было.
Историки приняли деление кочевых обществ и на «примитивные» или «менее примитивные», заметив, что на протяжении существования кочевой империи общество с легкостью могло переходить из одной стадии развития в другую и наоборот. Даже Л.Н. Гумилев не смог удержаться от соблазна счесть пришедших в Европу гуннов более примитивным в сравнении
