Вы будете как боги - Эрих Зелигманн Фромм
Пророки противостояли развращенному жречеству, объединившемуся с развращенными царями и князьями, они говорили от имени Бога о справедливости и любви, они предсказывали падение государства и власти священников. Они не шли на компромиссы ради выгоды, не прятали своего нападения за вежливыми словами. Неудивительно, что в свои времена они поносились толпой, некоторые из них были изгнаны, заточены или убиты царями и священниками. Только через много поколений эти люди, осмеливавшиеся говорить, были оправданы историей – падением всех тех, кто верил в то, что меч и могущественные идолы могут гарантировать их существование.
Постбиблейское развитие концепции мессианства
В пророческой литературе мессианское видение основывается на трениях между «тем, что существовало и все еще имело место, и тем, что появлялось и должно было свершиться»[90]. В послепророческий период происходит изменение в значении мессианской идеи, впервые появляясь в Книге Даниила около 164 г. до н. э. Если у пророков цель человеческой эволюции лежит в «ямим-ха-баим» – «днях, которые придут», или в «би-ахарит ха-ямим» – «конце дней», то у Даниила и в апокалиптической литературе после него цель – «ха-олам ха-ба» – «мир, который придет». Мир, который придет, – это не мир в пределах истории, а идеальный мир наверху, мир за пределами пророческого видения, «ожидаемым, объектом желаний является отпрыск дома Давидова, который исполнит историю. Он становится сверхъестественным существом, которое снизойдет с небесных высот, чтобы окончить историю. Там, в пророческом мире, линия желаний горизонтальна, а здесь – и в этом суть апокалиптической ориентации – она вертикальна»[91]. Мы обнаруживаем здесь дифференциацию, которой в дальнейшем предстояло стать главным различием между еврейским и христианским развитием. Еврейское развитие подчеркивает горизонтальную, а христианское – вертикальную ось[92]. Книга Даниила стала образцом для нового вида литературы, которая процветала с середины II века до н. э. до середины II века н. э. Эта литература, подвергшаяся сильному влиянию александрийской эллинистической философии, видит идеальное царство, в котором есть все истинно важные вещи: Библия, Храм, народ Израиля и мессия, за пределами этого мира. Они были созданы Богом раньше действительного мира. Мессия, таким образом, становится тем, кто существовал изначально. Воскресение мертвых и последующая вечная жизнь составляют содержание апокалиптических надежд.
Как бы то ни было, эта «вертикальная» идея спасения никогда не появляется в «горизонтальных» пророческих видениях, касающихся мессианского времени. Они обе существуют параллельно, от апокалиптической литературы до раввинских ожиданий насчет мессии. Более того, несмотря на огромные различия между историческим спасением в этом мире и выходящим за пределы истории спасением в другом мире, один важный фактор является общим для обеих идей спасения: оно является не индивидуальным, а коллективным; оно представляет собой или новый исторический период или катаклизм – конец всякой истории. В обоих случаях это касается изменения в положении человечества, а не изменений в судьбе конкретного индивида.
Отдельные апокалиптические книги отличаются друг от друга, делают ли они упор на историческом или чисто духовном аспекте мессианства. Согласно более ранним частям Книги Еноха (около 110 г. до н. э.), мессианский век начинается с уничтожения нечестивых и грешников в день Страшного суда. Избранные будут жить и никогда больше не грешить и завершат свои дни в мире. Вся земля будет полна праведных, а природа станет изобильной. Сходные описания могут быть найдены также в апокалипсисе Сириака Баруха в традициях одного из древнейших Отцов Церкви Папия, упоминания о которых сохранились в трудах Иринея и в высказываниях раннего Таннаима.
В Книге Еноха, как и в других апокалиптических писаниях и в раввинских источниках, очень важную роль играет одна концепция – концепция «родовых схваток мессии». Чем бы ни были эти «родовые схватки» – разрушительной войной Гога и Магога, состоянием социальной и нравственной анархии, землетрясениями или полной безнадежностью, они всегда ведут к раскаянию, а раскаяние есть условие искупления, условие наступления мессианского времени. Эта концепция «родовых схваток мессии» как условия наступления мессианского времени также обнаруживается во многих более поздних раввинских текстах.
Согласно другим псевдографическим книгам, как, например, Четвертой Книге Эзры (около 100 г. до н. э.), появится небесный Иерусалим, и явится мессия. Мессия и праведные будут жить в радости четыре столетия, потом все умрут и мир вернется к первозданной тишине, как это было в начале. После периода тишины возникнет новый мир, «мир, который придет». Предыдущая история, согласно этой концепции, есть предшественница мессианского века, мессианский век – предшественник мира, который придет, мира, превосходящего историю. В некоторых из этих текстов особенно подчеркивается различие между мессианским веком и миром, который придет, в то время как в других имеется некоторая путаница. В целом апокрифическая литература сосредоточена на последовательности: «родовые схватки мессии» (наказание) – раскаяние – дни мессии – день суда – воскресение из мертвых – мир, который придет (ха-олам ха-ба). Таким образом, сливаются историческая и метафизическая концепции, хотя и в зависимости от меняющихся исторических обстоятельств иногда акцентируется один, иногда – другой аспект.
Апокрифическая литература представляет собой переход от библейской к раввинской фазе еврейской традиции. Первой частью этой раввинской традиции является период таннаим – время более авторитарных учителей, завершивших Мишну около 200 г. н. э. Вторая часть относится к периодам законоучителей амораим и геоним, которые жили в Палестине и Вавилонии.
Более древние мудрецы, жившие под властью хасмонейских царей, были по большей части в оппозиции к светским представителям еврейского национализма. Таким образом, идея национальной независимости не представлялась им особенно привлекательной. Они видели ее проявления при хасмонейских царях и убедились, что она не служит целям пророческой концепции мессианского времени. В этом, возможно, кроется причина того, что представители таннаим не говорили много о мессианском веке. Хотя их самые выдающиеся представители не испытывали любви к Риму, национальная независимость и Храм со всеми его обрядами уступали по важности изучению и соблюдению закона.
Как я уже отмечал выше, когда римляне разрушили Храм и уничтожили последние остатки еврейской
