Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота - Андрей Юрьевич Андреев
Можно возразить, что закон этот установлен для одного лишь Дерпта, другие же российские университеты подобного преимущества не имеют. Но разве мы виноваты в том, что никто нашему примеру не последовал? Больше того; когда присутствовал я на заседаниях Главного правления, посвященных рассмотрению Устава, и заметил собравшимся, что 6000 рублей в год, которые Правление для пенсий выделило, в некоторых случаях недостаточны окажутся, и предложил эту сумму до 10 000 увеличить, на что и получил согласие, тогда, как и теперь, возражали мне (а именно граф Завадовский и Муравьев), что русские университеты этого преимущества лишены, на что в ответ настоятельно просил я, чтобы и другим университетам его даровали. И это было бы так легко сделать, как и мы у себя сделали, не запрашивая у Вас новых сумм, но лишь мудро распределив штатную сумму, которая у нас ведь на 10 000 рублей меньше, чем у других университетов. Но там предпочли чрезвычайные преимущества даровать профессорам живым, назначив особливые жалованья тем, кто возглавляет институты химии, ботаники, физики, анатомии, клиники и проч.[584], тогда как мы эти обязанности бесплатно исполняем, чтобы не обидеть наших сирот.
Право и справедливость на нашей стороне, и политика также за нас. Что скажет Европа, когда узнает, что рассуждения софистические лишают наших сирот вспомоществования, которое им Ваши законы официально присудили? Откуда возьмем мы сотрудников, особливо в пору кризиса, когда иностранцы еще больше, чем мы, опасаются падения курса наших ассигнаций? У нас шесть кафедр вакантны; профессора умирают или бросают университет, и никто их заменить не желает.
Но осмеливаюсь я, мой Возлюбленный, у Вас большего просить. Отзовите тот рескрипт, который Вас подписать вынудили и согласно которому всякий раз, когда намеревается университет пенсию назначить, приходится ее у Вас просить как особую милость. Это Вашим собственным законам противоречит. Ни в акте постановления, ни в Уставе об этом не говорится; сказано там официально о непременной выдаче пенсий без всяких исключений; это контракт, который Вы с профессорами заключаете и о котором Вас больше просить не следует, за исключением тех случаев, когда университет имеет причины для превышения размера пенсий, определенного законом; относительно таких случаев Устав утверждает определенно, что тогда обязан Университет Вас об этой милости просить. Сами видите, что ведет это только к досадным затруднениям или по крайней мере к проволочкам, а быть может, и к обогащению секретаря, при министре состоящего. Все, что законно, не должно сомнительным быть. И разве не довольно у Вас и без того дел? Зачем же Вас еще и подобными вещами занимать? Истинное наслаждение государя в том состоит, чтобы знать, что его законы подданным счастье даруют, точно так же, как законы Провидения – всему человечеству. Но желать, чтобы государь благодеяния свои по капле отмерял, все равно что требовать от Провидения, чтобы оно для каждого человека по отдельности ежедневно тысячу чудес сотворяло. Как бы мало ни привлекала меня верховная власть, ради этого хотел бы я быть монархом – не от министров бы тогда милости исходили, а от законов.
Ничего не знаю наверное о делах государственных. Вы предателя наказали[585]. Прибавляют, что Вы с Францией ссоритесь, а французская армия из Испании уходит. Должен ли я к войне готовиться? Скажите хоть слово, подайте знак жизни – жизни для меня. Моя судьба в том, чтобы Вас любить, жить и умереть ради Вас. Ваше сердце должно Вам об этом сказать, а если оно вас не убеждает, упорство мое и докучная правдивость за него говорят. Слышно, что Вы с Турцией мир заключили или вот-вот заключите. А с Персией? Разве неправ я был, когда говорил Вам в октябре, что мир этот необходим немедленно?
163. Г. Ф. Паррот – Александру I
[Дерпт], 12 февраля 1811 г.
Сегодня напишу моему Возлюбленному всего два слова, но слова эти очень важные: благоволите в этом убедиться. Я Вам уже о сем предмете писал прежде.
Гроза приближается. Наполеон готовится Вас той же участи обречь, какая уже всех европейских королей постигла. Россия – исполин, которого надобно ему низвергнуть, чтобы затем династию свою утвердить на всех престолах, какими будет он править как своими вассалами.
Швеция, которая при Густаве Адольфе решила участь Германии, сможет на судьбу России оказать влияние немаловажное. Король Юхан колеблется, возможно не зная, чью сторону принять. Сумели бы Вы его на свою увлечь, ибо не может он за свою корону спокойным быть, пока Вы его королем не признаете. Впрочем, уверен я, что он сдержит все, что Вам пообещает. Бернадот среди французских генералов всегда выделялся честностью и прямотой; короною обязан более этим добродетелям, нежели желанию Бонапарта его удалить. В сем отношении походит он на Моро, а деловыми талантами даже его превосходит. Кажется мне решение, которое он примет, бесконечно важным, хотя у него военных сил не слишком много для кампании. Однако даже малая диверсия порой гибельной оказывается. Употребите Вашу прямоту, все Ваши личные достоинства на то, чтобы его залучить.
Прощайте, дражайший мой Александр!
Ваш Паррот
164. Г. Ф. Паррот – Александру I
[Дерпт], 20 марта 1811 г.
Шлю Вам, Возлюбленный, описание нового пушечного ядра, бесконечно более смертоносного, нежели ядро обычное. Ждал до сего дня, хотя идея эта у меня давно зародилась; боялся, как бы она всем известной не сделалась прежде начала кампании, если заговорю слишком рано. Теперь еще довольно времени остается для ее осуществления, к которому приступить надобно не раньше, чем вражеские армии в поход выступят. Однако предварительные опыты надобно заранее произвесть, и прошу я Вас на них присутствовать самолично, а устроить это все в укромном месте и втайне. В параграфе 9 описан способ эти ядра так изготовлять, чтобы получить надежные результаты. Об этой материи в теории рассуждать трудно; только общий очерк ее даю в параграфах 4, 5, 6, 7 и 8, из которых последний Вам наиболее
