Обнаженные статуи, толстые гладиаторы и боевые слоны. Необычные истории о жизни в Древней Греции и Риме - Гарретт Райан
Хотя римский праздник «козла отпущения», когда старика обряжали в шкуры животных и били прутьями, не приводил к гибели жертвы, римляне охотно участвовали в ритуальных убийствах, когда это становилось им выгодно.
Например, в день победы в сражении было принято торжественно удавить вражеского полководца или правителя[328]. Еще более драматично то, что римские генералы могли отдать свои жизни богам, чтобы выиграть решающие сражения[329]. Наконец, во время небольшого праздника кровь мужчин, погибших на арене, якобы лилась на статую Юпитера[330].
Странный случай с царем-жрецом из Неми отражает неоднозначный статус ритуального убийства в Древнем мире. Озеро Неми, расположенное примерно в 20 милях (около 32 км) от Рима, находится в глубоком вулканическом кратере, окруженном лесом. Его тенистые берега служили летним пристанищем римских императоров. Калигула построил две огромные прогулочные баржи, каждая почти 250 футов (76 м) в длину, чтобы плавать по прохладным водам с подобающим величием.
На небольшом расстоянии от этого великолепия располагалась древняя роща, священная для Дианы. Жрец, называемый Неморенским царем, всегда являлся беглым рабом. Стать им можно было, только убив предшественника в единоборстве. На протяжении веков, пока рабы сражались и умирали в тихой роще, ученые рассуждали об обычае, приписывая его влиянию варваров в далеком прошлом. Калигула, проплывая мимо на одной из огромных барж, развлекался тем, что нанимал головореза для нападения на нынешнего царя. Однако для большинства жрец был лишь неприятным напоминанием о том, что боги иногда поощряют пролитие человеческой крови[331].
21
Нравился ли Дельфийскому оракулу дым?
Предзнаменования встречались повсюду. Каждый пролет птиц или внезапный ветерок могли оказаться наполненными особым смыслом. Случайное слово или брошенный кубик – стать божественным знамением. С вдохновенных уст ежедневно слетала мудрость, откровения являлись во снах. Однако для большинства смертных смысл всех этих знаков оказывался малопонятным. Для их расшифровки можно было нанять профессионального провидца или толкователя сновидений (или, в крайнем случае, дешевого уличного фокусника). Однако лучшим способом узнать волю богов было посещение оракулов.
Люди обращались к ним, чтобы узнать о своем здоровье, перспективах брака, планах путешествия и шансах на успех в бизнесе, не говоря уже о многом другом. Делегации от городов и правителей спрашивали о действительности договоров, мудрости политических реформ, лучших способах предотвращения чумы или голода и обращались со множеством других вопросов, достаточно сложных или спорных, чтобы взывать к божественной мудрости. Независимо от темы, их, как правило, задавали по некоему шаблону, который предполагал два варианта ответов. Ответы оракулов часто были столь же прямолинейны, хотя иногда формулировались поэтически или иносказательно[332][333].
В некоторых святилищах посетители ложились на каменные скамьи в «инкубационных» камерах (в одном требовалось предварительно завернуться в окровавленную овчину) и спали там, надеясь на пророческие сны. Где-то же требовались бо́льшие усилия. Например, бесстрашный человек, решившийся обратиться к оракулу Трофония, должен был сначала на несколько дней уединиться, питаясь жертвенным мясом и купаясь в местной реке. Достигнув необходимого уровня ритуальной чистоты, он пил из двух источников – из одного, чтобы забыть прошлое, из другого, чтобы вспомнить будущее, – и спускался по шаткой лестнице на дно сухого колодца. После этого он забирался в пещеру и видел в темноте странные вещи. В конце концов, потрясенный и дезориентированный, вопрошающий выползал обратно на солнечный свет, и его приводили на кафедру памяти, где жрецы помогали истолковать видения[334].
Чтобы опыт не оказался слишком мучительным, просители могли посетить места пророчеств, где работали дети. В святилище Фортуны под Римом мальчик вынимал из маленького ящика деревянные бруски с надписями.
У оракула в Египте пророчествами считались фразы из болтовни подростков, игравших во дворе храма. Остальные прорицатели использовали животных. В одном случае с помощью флейты вызывались стаи рыб. В другом – большая змея, которая проверяла девственность молодых женщин[335]. Другая, универсальная змея с кукольной головой человека, отвечала за работу популярного оракула в Малой Азии. В иных храмах выставлялись говорящие черепа. Однако даже они меркли перед вечным огнем Аполлонии, огненным столбом, возвещавшим о воле богов, поглощая или отвергая благовония, брошенные просителями[336].
В центре величайших оракулов, пусть и лишенных блеска конкурентов, всегда стоял вдохновенный медиум, мужчина или женщина, говорившие голосом бога. Самым древним был оракул Зевса в Додоне, где жрицы, известные как «голуби», слушали шелест листьев священных дубов. Другие ведущие оракулы принадлежали Аполлону – богу, прежде всего ассоциировавшемуся с пророчеством. В Кларосе находился знаменитый оракул, где посетители приносили жертвы под огромными статуями Аполлона и его семьи, а затем совещались с пророком в подземной камере. Был еще один оракул в Дидиме, где жрица Аполлона пророчествовала из самой глубокой камеры гигантского храма, омывая ноги в водах священного источника. Однако величественнее всех выглядело святилище в Дельфах, где находился главный оракул Древнего мира.
Он стоял в центре великолепного природного амфитеатра в горах Центральной Греции. Пифия – служительница Аполлона – проводила один сеанс каждый месяц[337]. В назначенный день жрецы сначала проверяли, что бог пребывает в подходящем для прорицания настроении, для чего обрызгивали холодной водой козу. Если она вздрагивала, все было хорошо (за исключением участи животного, тут же приносимого в жертву). Желающие получить совет оракула выстраивались в очередь в порядке, определяемом дружественностью отношений между их родными городами и Дельфами.
Когда подходила очередь следующего посетителя, он вносил плату за консультацию, предлагал жертву и входил в храм Аполлона. Затем его вели в вестибюль, откуда было слышно, но не видно Пифию. Пришедший задавал вопрос. Прорицательница, восседавшая на треножнике с лавровой ветвью в руке, отвечала голосом бога. Обычно ее слова были ясными и связными, но по крайней мере однажды она вскрикнула и разбушевалась, как одержимая[338].
Некоторые древние авторы утверждали, что своей пророческой силой Пифия была обязана испарениям, просачивающимся из расщелины скалы под ее треножником[339]. Согласно одной истории, место для основания святилища было выбрано именно благодаря этому. Когда в окрестностях Дельф появились первые поселения, говорили, что в земле обнаружилась таинственная трещина. Любая коза, которая подходила к трещине, впадала в истерику; а следовавший за ней козел изрекал пророчества. По мере того как молва распространялась, вокруг разлома стали собираться люди. Некоторые, однако, настолько впадали в ясновидческий экстаз, что срывались в расщелину, и больше их никто не видел. Чтобы положить конец подобным несчастьям, было решено выбрать оракул. Географ I века описал место, где тот находился, как глубокую пещеру. Там Пифия, сидя над расщелиной, откуда струился
