Вы будете как боги - Эрих Зелигманн Фромм
Моисей поднимает здесь главный вопрос, касающийся парадокса революции. Как можно обращаться к разуму людей, когда они не готовы? Более конкретно: как можно призывать людей от имени Бога истории, т. е. собственной активности человека, когда люди привыкли поклоняться идолам – вещам, которые могут и должны иметь имя? Ответ Бога представляет собой первую из разнообразных уступок, которые он делает в силу неготовности людей. Несмотря на то что он не имеет имени, он называет Моисею свое имя – то, которое он может использовать, чтобы быть понятым евреями. Его ответ, как я уже указывал выше, в свободном переводе звучит как «Мое имя – Безымянный»[81]. Совершенно ясно, что имя «Безымянный» есть лишь имя для данного момента, что на самом деле Бог имени не имеет, будучи Богом истории, Богом действия[82].
Однако Моисей все еще не удовлетворен. Он выдвигает другое возражение, а именно, что евреи не поверят ему и скажут: «Не явился тебе Господь». Опять Бог идет на уступку ради понимания людьми. Он учит Моисея колдовству, с помощью которого тот может превратить свой посох в змея, а также поразить свою руку проказой, а потом исцелить. И если люди не поверят двум примерам колдовства Моисея, третий – превращение воды в кровь – убедит их. Моисей все еще не хочет подчиниться и говорит: «О Господи! Человек я не речистый, и таков был и вчера, и третьего дня, и когда Ты начал говорить с рабом Твоим: я тяжело говорю и косноязычен» (Исх. 4:10). Бог отвечает, что раз он создал человека, то также сможет дать Моисею способность говорить.
К этому моменту Моисей исчерпал все свои доводы и в отчаянии говорит: «Господи! Пошли другого, кого можешь послать» (Исх. 4:13). Терпение Бога, похоже, истощилось, и он гневно говорит Моисею, что Аарон, его брат, хороший оратор: «Ты будешь ему говорить и влагать слова в уста его; а Я буду при устах твоих и при устах его, и буду учить вас, что вам делать. И будет говорить он вместо тебя к народу. Итак он будет твоими устами; а ты будешь ему вместо Бога» (Исх. 4:15–16). Таким образом создается жречество. Как и имя Бога, так и функция жреца есть уступка невежеству народа. Пророку Моисею даровано прозрение и знание, жрец Аарон – тот человек, который переводит суть прозрения на язык, который люди могут понять. Здесь заложена двусмысленность положения пророка и жреца. Пророк может быть не в силах достичь понимания народа, а жрец может говорить от имени пророка, однако при этом исказить его послание.
Моисей ненадолго вернулся к жене и тестю в земле Мадиамской, а потом встретил своего брата Аарона в пустыне. Они оба вернулись в Египет, передали евреям слова, которые Бог сказал Моисею, и совершили различные чудеса для подтверждения их законности. Только тогда «поверил народ. И услышали, что Господь посетил сынов Израилевых и увидел страдание их, и преклонились они и поклонились» (Исх. 4:31). Реакция людей – это реакция идолопоклонников, как я уже отмечал, подчинение, выражающееся в том, что люди преклонились и поклонились, есть суть идолопоклонства.
После того как Моисей и Аарон убедили евреев, они отправились к фараону со своими требованиями. Они сформулировали их в терминах, понятных фараону: «Так говорит Господь, Бог Израилев: отпусти народ Мой, чтобы он совершал Мне праздник в пустыне» (Исх. 5:1). Это язык идолопоклонческой традиции. Бог представляется как национальный Бог Израиля, и целью называется проведение празднества в его честь. Фараон отвечает, что ничего не знает об этом Боге, Моисей и Аарон умоляют его исполнить их требование, «чтобы Он не поразил нас язвою или мечом» (Исх. 3:5). Возможность того, что этот Бог могуч и может причинить огромный урон, не замечается фараоном. Он приказывает увеличить тяжесть работ, добавляя: «Они праздны, потому и кричат» (Исх. 5:8). Фараон совершает то, что тысячи фараонов делали и до и после него. Он не может понять стремления к свободе и объясняет его стремлением к праздности, более того, он полагает, что, когда человек будет полностью загружен работой, он забудет свои мечты о свободе, которые для фараона – ничто, кроме лживых слов. Когда евреям не удается выполнить задание, фараон снова говорит: «Праздны вы, праздны; поэтому и говорите: „Пойдем, принесем жертву Господу“» (Исх. 5:17).
В этот момент евреи начинают бояться свободы. Они винят Моисея и Аарона в увеличении тягот, ставшем следствием их первых требований освобождения, и говорят им: «Да видит и судит вас Господь за то, что вы сделали нас ненавистными в глазах фараона и рабов его, и дали им меч в руки, чтобы убить нас» (Исх. 5:21). Реакция евреев, как это много раз случалось в истории, такая же, как реакция фараона. Они жалуются на то, что хозяева их больше не любят, они боятся не только тяжелой работы или даже смерти, но также потери милости, какой бы малой она ни была, тех, кто их эксплуатирует.
Моисей теряет мужество. Он жалуется Богу и говорит: «Господи! Для чего ты подвергнул такому бедствию народ сей, для чего послал меня? Ибо с того времени, как я пришел к фараону и стал говорить именем твоим, он начал хуже поступать с народом сим; избавить же, – Ты не избавил народа Твоего» (Исх. 5:22–23).
Этим отчаянным упреком Богу кончается первый акт драмы. Фараон не только не уступил, но даже не понял послания, не осталось у народа и стремления к свободе, как только возникли первые трудности. Моисей, предводитель, не видит надежды на успех революции. Теперь Богу кажется, что время обращений к разуму без применения силы миновало. Отныне будет применяться сила, что со временем заставит фараона сдаться и сделает возможным исход евреев из земли рабства. Однако, как мы увидим, применение силы не убедило
