Власть. Новый социальный анализ - Бертран Рассел
Первые шесть столетий после вторжения варваров западная церковь не могла спорить на равных с беспокойными и страстными германскими королями и баронами, которые правили в Англии и Франции, Северной Италии и христианской Испании. Причин этому было несколько. Завоевания Юстиниана в Италии на какое-то время сделали из папства византийский институт, значительно уменьшив его влияние на Западе. Высшее духовенство набиралось, за немногими исключениями, из феодальной аристократии, к которой они были гораздо более близки, чем к далекому и чуждому Риму, вмешательство которого лишь раздражало. Низшее духовенство было невежественным и в основном семейным, а потому было больше обеспокоено передачей своих владений детям, чем борьбой за дело церкви. Поездки и путешествия были столь сложны, что римская власть не могла дотянуться до далеких королевств. Первым эффективным правлением, охватившим значительную территорию, стала власть не папы, но Карла Великого, которого все его современники ставили безусловно выше папы.
После 1000 года, когда выяснилось, что ожидавшегося конца света не будет, началось быстрое развитие цивилизации. Контакты с маврами в Испании и Сицилии ускорили развитие схоластической философии. Норманны, которые столетиями оставались грозными пиратами, в Испании и Франции выучили все, чему их мог научить тогдашний мир, и стали силой порядка и религии, а не беспорядка; кроме того, они поняли, что папский авторитет полезен для легитимации их завоеваний. Благодаря им церковная Англия была впервые полностью подчинена власти Рима. В то же время и император, и король Франции сталкивались с огромными трудностями в попытках управлять своими вассалами. Именно в этих обстоятельствах государственные умения и неутомимость Григория VII (Гильдебранда) стали основанием для роста папской власти, продолжавшегося два следующих столетия. В этот период мы обнаруживаем ярчайший пример священнической власти, который я рассмотрю подробнее.
Великие дни папства, которые начинаются с вступления на престол Григория VII (1073), продлились до установления папства в Авиньоне Климентом V (1306). Победы папства в этот период были завоеваны оружием, которое можно считать «духовным», то есть суеверием, а не силой меча. Все это время папы в мирском смысле зависели от милости римской толпы, которой заправляли не слишком надежные римские аристократы, причем, что бы ни думал весь остальной христианский мир, Рим никогда не питал никакого почтения к понтифику. Великий Гильдебранд сам умер в изгнании; однако он приобрел и реформировал власть, которая могла поставить на место даже величайших из монархов. Хождение в Каноссу, хотя его непосредственные политические следствия были выгодны императору Генриху IV, стало символом последующих эпох. Бисмарк в период Kulturkampf заявил: «Мы в Каноссу не пойдем», однако он поспешил со своей похвальбой. Генрих IV, отлученный от церкви, нуждался в отпущении грехов, чтобы выполнить свои планы, и Григорий, хотя и не мог отказать в искуплении покаявшемуся, потребовал от монарха покорности в обмен на примирение с церковью. Политики могли гневаться на папу, однако только еретики ставили под вопрос власть ключей от небесного царства, и даже в разгар борьбы с папством император Фридрих II не мог одобрить ересь.
Понтификат Григория VII стал кульминацией важного периода церковной реформы. Раньше император стоял безусловно выше папы и нередко именно ему принадлежало решающее слово в выборе папы. Генрих III, отец Генриха IV, низложил Григория VI за симонию и поставил на его место германского папу Климента II. Однако Генрих II не находился в конфликте с церковью; напротив, он был человеком богобоязненным и поддерживал связи с наиболее ревностными церковниками своего времени. Реформаторское движение, которое он поддержал и которое было доведено Григорием VII до победы, было в основном направлено против заражения церкви феодализмом. Короли и дворяне назначали архиепископов и епископов, которые сами, как правило, принадлежали феодальной аристократии, а потому видели в своих постах вполне светское приобретение. В империи наиболее могущественными людьми после императора первоначально были чиновники, которые получали земли благодаря своим официальным постам; однако к концу XI века они стали наследственной знатью, владения которой передавались потомкам. Существовала опасность, что нечто подобное случится и с церковью, особенно в более низком слое приходского духовенства. Реформаторская партия в церкви громила близкие друг к другу прегрешения симонии и «конкубината» (так называли брак священников). В своей кампании ее сторонники показали немалое упорство, смелость и преданность, а также вполне мирскую мудрость, благодаря своей набожности они получили поддержку от мирян, а своим красноречием завоевали народные собрания, которые первоначально были настроены враждебно. Например, в Милане в 1068 году св. Петр Дамиани призвал духовенство подчиниться реформаторским декретам Рима; вначале его слова вызвали такой гнев, что его жизни угрожала опасность, но в конечном счете он одержал победу, и выяснилось, что все миланские священники поголовно, начиная с архиепископа, виновны в симонии. Все они сознались и пообещали в будущем подчиняться Риму; на этих условиях им сохранили сан, однако было ясно показано, что за будущие преступления их не помилуют.
Целибат духовенства был одной из главнейших забот Гильдебранда; чтобы добиться этой цели, он привлек на свою сторону мирян, которые часто были виновны в побоях священников и их жен. Однако кампания, естественно, не добилась полного успеха – в Испании целибат не введен в полной мере и в наши дни, однако одна из главных задач была решена декретом, запрещавшим рукополагать сыновей священников, что помешало местному священничеству стать наследуемым.
Одна из важнейших побед реформаторского движения заключалась в закреплении метода выбора папы постановлением 1059 года. До него у императора и римского населения были некие плохо определенные права, которые приводили к расколам и спорным выборам. Новое постановление добилось успеха – хотя не сразу и не без некоторого сопротивления – в ограничении права выбора одними лишь кардиналами.
Это реформаторское движение, занявшее вторую половину XI века, смогло, в общем и целом, отделить аббатов, епископов и архиепископов от феодальной знати и закрепить право их назначения за папой, поскольку, когда у него такого права не было, ему было легко обнаружить признаки симонии. Все это произвело впечатление на мирян и значительно укрепило почитание церкви. Когда же удалось ввести целибат, священники еще более зримо отделились от остального мира, что, несомненно, стало толчком для их стремления к власти, каковое является обычным следствием аскетизма. Реформа внушила ведущим церковникам энтузиазм, заставив их преследовать цель, в которую верили все, не считая тех, кто получал выгоду от традиционной коррупции, и главнейшим средством достижения цели реформа сделала наращивание папской власти.
Власть, зависящая от пропаганды, поначалу обычно требует, что мы и видим в этом случае, исключительного мужества и самопожертвования, но когда уважение уже завоевано всеми этими качествами, от них можно отказаться, тогда как само уважение – использовать в качестве средства мирского самоутверждения. Со временем уважение увядает, а потому утрачиваются и
