Беспредельная Римская Империя. Пик расцвета и захват мира - Альберто Анджела
Всадников беспокоит такая перспектива, они начеку. Но пока в этом нет необходимости: хотя города, виллы богачей и дома бедняков встречаются все реже, контроль Рима в этой части Британии продолжает быть весьма надежным.
Климат становится все суровее, ночами холодно. В низинах лежит снег. Серые тучи толстым слоем покрывают все небо, будто зимней шубой. Каждый день дождь поливает всадников, холодный ветер превращает капли в ледяные иглы, колющие лица и руки.
Турма миновала Линдум (сегодня Линкольн), потом Эборак (современный Йорк), где располагается VI Победоносный легион (Legio VI Victrix). Везде они вручали новые сестерции, а на следующее утро вновь садились в седло и продолжали путь.
Теперь им предстоит провести последнюю ночь в населенном пункте, прежде чем достичь цели своего путешествия. Они останавливаются на ночлег в маленьком городке Катарактониум (современный Каттерик, в Северном Йоркшире), выросшем рядом с военным укреплением.
Солдаты разбрелись по переулкам, тавернам и борделям городка, а три декуриона в сопровождении коллеги направляются на праздник местных племен в честь наступающего лета. Время года — между весенним равноденствием и летним солнцестоянием, примерно 1 мая.
Солнце уже зашло. Группка солдат шагает гуськом по полю, еще покрытому снегом. На этих широтах лето явно не торопится с приходом. Деревья в лесу все еще будто охвачены зимним оцепенением.
Солдаты останавливаются на вершине холма, где собирается множество людей из соседних селений. С ними их скот. Многие с обнаженным торсом, несмотря на холод. Декурионы держатся в сторонке, но с большим любопытством наблюдают за происходящим.
В центре большая куча дров и веток, все сходятся туда, будто притянутые магнитом. Масляные лампы и факелы образуют множество маленьких огоньков, парящих в темноте, подобно светлячкам. То же самое происходит на вершинах других холмов. Зрелище необыкновенно захватывающее. В свежем, кристально чистом ночном воздухе холмы будто увенчаны огнями, соперничающими со звездным небом.
Вдруг все замолкают. Держит речь человек. Это друид. Он говорит на своем языке. В ночном сумраке все лица обращены к старику, медленно и четко произносящему слова и фразы. Римляне не понимают ни слова, но прекрасно чувствуют всю торжественность момента. Их провожатый объясняет, что речь идет о празднестве очищения перед началом теплого времени года, — друид должен разжечь большой костер и провести через него скот, чтобы «очистить» его. Затем настанет черед остальных участников обряда.
Друид вглядывается в окружающие холмы: на одном из них факел ритмично покачивается. Это сигнал. Узловатым пальцем он указывает на дрова и произносит священные слова. Полуголые юноши подносят к дровам факелы, занимается пламя. При свете факелов римляне замечают изящные татуировки, обвивающие их тела, подобно плющу.
Костер разгорается, пламя охватывает поленья, принимая форму огненного собора. Декурионы смотрят на толпу, лица людей освещены огнем, их взгляды сосредоточенны.
Подталкивая, скот заставляют проходить рядом с костром. Это нелегко, животные напуганы, их можно понять. Над их спинами машут факелами.
Старший декурион смотрит на другие холмы, они пылают подобно вулканам, на снегу пляшут блики пылающих костров, разгоняя ночь. Будто разгорелся мировой пожар. Отовсюду слышны крики и возгласы. Прорвав рамки торжественного священнодействия, праздник превращается в радостное массовое действо. Зима позади, а впереди — время сбора урожая.
«Этот обряд служит для плодородия всего живого», — размышляет один из декурионов. Но не успевает он закончить свою мысль, как у подножия холма появляется множество факелов, их держат обнаженные юноши. Мускулы будто бурлят под кожей. Они кричат. Есть и девушки, тоже без одежды, они бегут, размахивая факелами. Можно разглядеть ритуальные рисунки на теле. На них только кожаные онучи на шнурках — caligarii. Их тела при свете костров кажутся язычками пламени, пляшущими на снегу.
Добежав до вершины, они толкают людей, чтобы те перепрыгивали через горящие в снегу небольшие костерки. Таков ритуал: надо перепрыгнуть через огонь, чтобы очиститься. Стариков же и детей проводят под факелами.
Несколько молодых людей отделяются от остальных и бегут к римлянам. Во главе их — девушка с длинными волосами, рассыпавшимися по плечам… Следом за ней еще одна, широкобедрая, не так ловка в беге. Груди колышутся при каждом движении. От света факелов на их телах красноватые блики, скругляющие формы. Не добежав до римлян нескольких метров, девушка что-то кричит, широко открыв рот, будто собирается их укусить. Вглядывается в них на мгновение, на лице мелькает улыбка, факел, подобно мечу, пронзает воздух в их сторону, и вот она уже отвернулась и скрылась во тьме.
Пламя факела, словно огненный флаг, проносится перед глазами римлян. Когда глаза вновь привыкают к темноте, молодые люди уже снова среди своих, со смехом подталкивают тех, кто замешкался прыгнуть через огонь.
Старшему декуриону этот «укус» девушки видится «рыком» культуры покоренных Римом племен. Империя победила оружием, но их племенные традиции еще предстоит победить.
Каким далеким кажется Рим в этих частях империи…
Традиция разжигать костры на холмах и вершинах гор сохранилась до нашего времени во многих сельских празднествах. И у нас в некоторых приальпийских долинах Северной Италии. Трудно установить, насколько эти обряды напрямую связаны с древними очистительными ритуалами, а насколько их следует связывать с более поздними обрядами и празднествами в честь наступления тепла, во время которых «сжигается» все старое или символизирующее «плохое», холодное время года. Ведь многие из этих праздников проходят в разгар лета.
Прощание
C рассветом небо понемногу светлеет, но тяжелые серые тучи мешают рождению красок дня: все покрыто холодным металлическим налетом. И деревянная избушка с лишайником на стенах.
Неожиданно на горизонте пробиваются первые солнечные лучи. Как сквозь пробоину в стене, яркие лучи пронзают холодный воздух, рассекают ледяной ветер и опускаются на крышу избушки, словно усталые птицы. Потом потихоньку скользят по двери, лаская ее, будто хотят постучаться.
Невероятно, насколько солнечный свет изменяет цвет двери. Она будто оживает, из черной становясь все светлее и наконец обретая древесный оттенок.
Солнце превратилось в слепящий огненный шар, прилипший к горизонту. Оно вот-вот исчезнет, проглоченное густыми серыми тучами, постоянными спутниками местных небес.
В этот момент дверь распахивается. Выходит старший декурион, рука на перевязи на уровне меча, наготове. Он смотрит по сторонам, затем, успокоившись, обращает лицо к солнцу и, прикрыв глаза, наслаждается ускользающим волшебным мгновением.
Он не один. Из-за двери показывается женщина, она завернулась в теплое покрывало в крупную цветную клетку. Подходит к декуриону, видны ее белоснежные босые ноги.
Мужчина оборачивается и одной рукой нежно привлекает к себе девушку.
