На «заднем дворе» США. Сталинские разведчики в Латинской Америке - Нил Никандров
Когда самолёт прибыл, наших отделили от остальных пассажиров и, не разрешив встречающим к ним приблизиться, посадили в машину и отвезли в полицейский участок. Крылов направился за ними, открыл дверь в кабинет начальника и потребовал объяснений, но тот вытолкнул его за дверь и ударил в грудь. На заявленный венесуэльцам протест они выдвинули свою версию происшедшего и объявили Крылова и Алябьева «персонами нон грата». Местная пресса с подачи властей стала тенденциозно раздувать этот инцидент. Утверждалось, что прибывший работник, которого они вернули в Мексику, является руководителем советской агентуры в Латинской Америке»[101].
Венесуэльские СМИ назвали имя советского дипломата, задержанного агентами тайной полиции: Николай Якушев, он прибыл в Венесуэлу вместе с женой. Крылова и Алябьева к ним не допустили. Не были толком объяснены причины задержания. Столь вопиющее нарушение Венской конвенции советские дипломаты восприняли однозначно – это явная, заранее подготовленная провокация!
Много лет спустя Педро Эстрада вспоминал об инциденте в аэропорту: «Как-то в воскресенье мне звонят домой из пункта контроля тайной полиции международного аэропорта Майкетия и говорят: только что прибыл самолёт из Гаваны, а в нём один русский сеньор. Его встречают русский посол и ещё один дипломат. Но дело в том, что этот сеньор не может въехать в страну, потому что включён в список лиц, которым въезд запрещён. Я ответил: если он значится в списке, то зачем звонить? Потому, мол, что посол весьма взволнован и недоволен. Ну и что, успокойте его, ведь приехавший дипломат здесь не аккредитован. Прошёл час, и мне снова звонят: посол выражает всё большее недовольство. Я им приказал отвести прибывшего сеньора в одно из помещений, оставить там под охраной до прилёта первого самолёта, чтобы на нём отправить его обратно. После этого мне снова позвонили и сообщили, что русский посол и его помощник пытаются ногами разбить дверь, за которой держат этого сеньора. И тогда я сказал, что если русский посол использует силовые методы, тогда выдворяйте посла таким же способом. Это и было сделано. Посол отправился оттуда в Международный Красный Крест, чтобы сделать заявление, что его избили, и не знаю, что там ещё. И как следствие – разрыв отношений с Россией»[102].
В официальном заявлении советского правительства от 13 июня эти живописные подробности поведения поверенного в делах Крылова и Алябьева не фигурировали. Но было сказано, что Якушев и его супруга имели въездные визы в страну, выданные посольством Венесуэлы в Мехико. Без видимых причин их арестовали 7 июня в аэропорту и на следующий день незаконно выслали. В отношении советских дипломатов полиция совершила грубые действия, нарушающие элементарные нормы международного права. В ноте было также отмечено, что Луис М. Карраскеро, поверенный в делах Венесуэлы в Москве, пытался злонамеренно исказить суть событий, обвинив во всём советских дипломатов. В заключение подчёркивалось, что венесуэльские власти, судя по всему, пошли на эту провокационную акцию «по указке американских хозяев».
По ночам в посольстве жгли документы: вначале секретные, затем копии справочных материалов и сводок для Москвы, которые могли быть использованы для фабрикации фальшивок. Вечером 13 июня посольство было окружено полицией и изолировано от внешнего мира. Через день Глотову разрешили выезды в город для завершения дел. Ещё через день в посольстве появился чехословацкий посланник Кек, который помог в поддержании связи с Москвой. Но вскоре Кек оказался в такой же ситуации: венесуэльцы прервали дипотношения и с Чехословакией.
После задержания Якушева в Майкетии его имя прогремело на всю Латинскую Америку. Буржуазная пресса назвала его главным шефом КГБ на континенте. Утверждалось, что помимо ведения разведывательной работы Якушев «координировал деятельность местных компартий». В Венесуэле «в качестве главной задачи» ему приписывалась организация диверсий и саботажа на нефтяных предприятиях. Особую заботу о венесуэльской нефти всегда проявляли американцы. Поэтому легко догадаться, откуда взялась версия о «Якушеве-саботажнике»[103]. Чуть позже она «перекочевала» в многочисленные статьи и книги о росте «советской угрозы» в Латинской Америке.
«Общество белых русских» в числе первых приветствовало свершившийся разрыв. Был подвергнут обыску и разгрому Советско-венесуэльский институт культуры: разбросаны, осквернены книги, вдребезги разбиты гипсовые бюсты русских и советских писателей. Художник Габриэль Брачо, новый президент института, и некоторые активисты были арестованы. Прежний президент Марин подал в отставку за месяц до правительственных репрессий. Его преследования не затронули.
Советские, а вместе с ними и чехословацкие дипломаты[104] покинули страну на борту французского парохода «De Grasse». Пресса уделила этому событию не меньше внимания, чем первым дням пребывания «совьетикос» в Венесуэле. В газете «Эсфера» было отмечено, что общая численность русского и чехословацкого персонала, включая членов их семей, не превышала 50 человек. Имущество двух посольств – личные вещи, дипломатический архив и прочее – уместилось на четырёх грузовиках, причём глазастые газетчики ухитрились рассмотреть в багаже изделия венесуэльских кустарей: коврики работы индейцев гуахиро и соломенные шляпы.
«De Grasse» отчалил в 17.45 25 июня 1952 года и направился к Тринидаду, чтобы затем взять курс на Европу[105]. Однако с отъездом советских дипломатов враждебная кампания не только не прекратилась, но набрала обороты. На обывателя посыпались новые «разоблачения»: мол, по официальным спискам, в посольстве СССР работали 16 человек, а на самом деле – более 100. В подвалах кинты «Элиса» обнаружены камеры пыток, шпионские радиостанции и аппаратура для подслушивания; к тому же, красные дипломаты якобы не заплатили по счетам за аренду дома, обманули столяров, которые сколотили ящики для посольского груза. «И ещё называют себя защитниками интересов трудящихся!» – с возмущением восклицала «Эсфера».
Дипломатические отношения между двумя странами были восстановлены 16 апреля 1970 года. Противостояние «Восток – Запад» определяло политическую ситуацию в мире, и воздействие его сказывалось на характере советско-венесуэльских договорённостей по возобновлению деятельности посольств. В частности, была введена так называемая «квота» на дипломатический и технический персонал представительства Советского Союза в Венесуэле – она не превышала 15 человек (без учёта членов семей). Особо оговаривалось, что дипломатическую почту будут сопровождать два курьера, а пребывание их в стране ограничивалось четырьмя сутками. Одновременное пребывание в Венесуэле двух групп дипкурьеров запрещалось.
Можно предположить, что венесуэльцы настояли на подобных ограничениях из-за зловещих легенд первых лет холодной войны. Одна из них была озвучена президентом Чили Виделой в 1947 году накануне разрыва отношений с Советским Союзом. Он утверждал, что «Советы» используют курьеров для заброски в страну шпионов, диверсантов и саботажников: «Под личиной курьеров в Чили проникло не менее трёх тысяч советских агентов».
Венесуэльский МИД вряд ли
