Алексей Шишов - Казачество в 1812 году
Донское казачество отметило свое участие в Отечественной войне 1812 года и Заграничных походах русской армии, закончившихся взятием Парижа, традиционно. Традиционность заключалось в том, что все ценное, добытое в войнах, в первую очередь отдавалась в храмы Русской Православной церкви. Речь идет о полулегендарном серебряном запасе наполеоновской армии из награбленных в России драгоценностей.
Например, в Казанском соборе в Санкт-Петербурге была сделана из серебра, отбитого в 1812 году у французов, тяжелая решетка вдоль главного амвона величественного православного храма. На этой решетке, весом в 40 пудов, сделана скромная надпись:
«Усердное приношение войска Донского».
Кроме того, атаман граф М. И. Платов передал отбитые у наполеоновской Великой армии 10 пудов серебра и 20 000 рублей на возобновление богослужений в ограбленных французами храмах московского Донского монастыря.
Но это были еще не все атаманские дары. Из серебра, отбитого донцами у французов в 1812 году, граф М. И. Платов три пуда восемь фунтов на дарохранительницу для Новочеркасского Вознесенского войскового собора. На устройство этого собора атаман пожертвовал всего свыше шести пудов серебра.
Во время своего пребывания в Париже Матвей Иванович «дерзнул, – как он сам писал протоиерею Долотину, – вылить там сосуд со всеми к нему принадлежностями и с надписью года и числа вступления Императора нашего с победоносными войсками в Париж (то есть 19 марта 1814 года. – А.Ш.) для соборного храма Божия, город Черкасск украшающего, в котором осенены были благодатию превыспренною юные и старцы, подвигнувшиеся за веру, царя и отечество на отомщение лютого и дерзкого врага».
23 декабря 1812 года генерал-фельдмаршал князь М. И. Голенищев-Кутузов пишет письмо Митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому Амвросию. Он сообщает ему о том, что донские казаки действующей армии жертвуют на украшение столичного Казанского собора серебро, похищенное из православных храмов России наполеоновскими мародерами.
«Благословите сей дар, приносимый воинами подателю победы!
Храбрые донские казаки возвращают Богу похищенное из храмов его сокровище. На меня возложили они обязанность доставить Вашему высокопреосвещенству сие серебро, бывшее некогда украшением святых ликов, потом доставшееся в добычу нечестивых хищников и, наконец, храбрыми донцами из когтей их исторгнутое.
Предводитель войска донских казаков граф Матвей Иванович Платов и вместе с ним все его воины и я желаем, чтобы сии слитки, составляющие весу 40 пуд серебра, были обращены в изображение четырех евангелистов и служили убранством церкви Казанской божия матери в С.-Петербурге. Все издержки, нужные на изваяние сих священных ликов, принимаем мы на свой счет.
Прошу Ваше высокопреосвященство взять на себя труд приказать найти искусных художников, которые могли бы удовлетворить нашим благочестивым победителям, изваяв из серебра, усердием их приносимого божию храму, лики святых евангелистов. Не замедлите также уведомить меня о том, что может стоить сия работа, дабы я в скорейшем времени доставил Вам всю нужную на издержки сумму.
По моему мнению, сим ликам было бы весьма прилично стоять близ царских дверей перед иконостасом. Таково было мое завещание, дабы они первые поражали взоры входящего в храм богомольца. На подножии каждого изваяния должна быть вырезана следующая надпись: «Усердное приношение Войска Донского».
Я уверен, Ваше высокопреосвященство, что сия возлагаемая на Вас забота будет приятна Вашему сердцу. Служитель и проповедник мира, спешите воздвигнуть памятник брани и мщения в божием храме, но, воздвигая его, скажите с благодарностию к промыслу: врагов России уже не стало, мщение божие постигло их на земле русской, и путь, ими пройденный, усыпан костьми их на устрашение хищного буйства и гордого властолюбия».
Схожее по содержанию письмо генерал-фельдмаршал князь М. И. Голенищев-Кутузов одновременно отправил протоиерею Казанского собора. Оно тоже было принято с большой благодарностью полководцу и донскому казачеству.
В тот же день, 23 декабря, Михаил Илларионович в письме супруге Е. И. Голенищевой-Кутузовой из Вильно сообщил о необыкновенном даре донских казаков, людей православных, и о своих «серебряных» заботах:
«…Теперь вот комиссия: донские казаки привезли из добычи своей сорок пуд серебра в слитках и просили меня сделать из его употребление, какое я рассужу. Мы придумали вот что: украсить этим церковь Казанскую. Здесь посылаю письмо к митрополиту и другое к протопопу Казанскому, и позаботьтесь, чтобы письмы были верно отданы и о том, чтобы употребить хороших художников. Мы все расходы заплатим. А серебро отправляю с донским офицером на наемных (повозках)».
«Серебряный дар» донского казачества на украшение величественного Казанского собора, являвшегося одним из украшений стольного града на берегах Невы, имел в России большой общественный резонанс. Причем в дар Русской православной церкви приносилось не простое сокровище в виде слитков драгоценного металла, а военные трофеи, взятые у врага на родной земле.
26 декабря полководец России, ставший ее «Спасителем» пишет атаману Войска Донского М. И. Платову из того же города Вильно теплое письмо с изъявлением искренней благодарности за присылку серебра, отбитого у неприятеля и предназначенного для украшения столичного Казанского собора. В письме говорилось:
«Милостивый государь мой граф Матвей Иванович!
Спешу объявить Вам и предводимым Вами храбрым донцам живейшую благодарность мою за драгоценный дар ваш, приобретенный мужеством и жертвуемый от непритворного благочестия.
Мне сладостно думать, что наши воины, бросаясь в опасность, не щадя жизни для исторжения сокровищ из рук похитителя, имели в виду не корысть, но бога отцов своих и мщение за оскорбленную им святыню. Принадлежащее божеству возвращаете вы к подножию божества.
Мне поручено от Вас исполнить желание столь благочестивое. С удовольствием и благодарностью принимаю на себя сию обязанность, тем более что она совершенно согласна с моими собственными намерениями, ибо в то время, когда монарх благословил меня мечом военачальника отечества, пришел я во храм Казанския божия матери, дабы молить ее о даровании мне сил для истребления иноплеменника, и обет мой пред алтарем всемогущего был тот, что первая добыча, исторгнутая мною из когтей хищника, будет украшением того храма, в котором приносил мольбы о победе, храма чудесного, зачатого благочестием Павла и ныне славно воздвигнутого его августейшим сыном на удивление современников и потомства.
Ваше мужество дает мне способ исполнить мою клятву. Пускай победа украсит святыню и святыня возвеличит победу.
Но позвольте мне сделать в расположении Вашем некоторую перемену. Вы желаете, чтоб из присланного Вами сребра вылиты были священные лики двенадцати апостолов для украшения церкви Казанския божия матери. Я полагаю, что сии двенадцать ликов в столь высоком храме будут мало заметны и что они должны исчезнуть между великолепными его украшениями. Гораздо было бы приличнее, когда бы все сребро было употреблено на изваяние только четырех евангелистов, которых величественная огромность соответствовала бы тогда огромности самого храма, а потому и производила бы большое благоговение в душе молящегося при входе его в храм. Изваяния сии первые поражали бы его взоры и вместе с благоговением пробуждалась бы в душе его мысль о делах великих.
Так говорю с сладострастным восхищением: сему памятнику, сооруженному вашими храбрыми воинами, не будет подобного в свете! В храме Бога, источника милосердия, увидим изваяния проповедников мира и братского согласия, поставленные окровавленною рукою победителей, и при взоре (на них) в нашей душе необходимо с мыслию о благости божества будет соединяться воспоминание о мужестве русских героев, о грозном их мщении и о страшной погибели иноплеменника, посягнувшего на русскую землю.
Еще раз повторяю Вам мою благодарность и с совершенным почтением честь имею пребыть, милостивый государь, Вашего сиятельства всепокорный слуга Князь Михаил К(утузов) – Смоленский».
«Серебряный дар» казачества не прошел мимо отечественных мемуаристов. Князь С. Г. Волконский, за отличия в партизанах произведенный из ротмистров в полковники, описал отношение казачьих начальников к военной добыче, взятой их казаками. В данном случае речь идет о церковном серебре:
«…Иван Дмитриевич Иловайский (4-й) с попечительным вниманием рассматривал отбиваемые обозы у французов, которые, без исключения, препровождались к нему на личный осмотр. Он тогда имел свое пребывание на Тверской (улице в Москве)…
Все вносилось на личное его обозрение, и как церковная утварь и образа в ризах были главной добычей, увозимой французами, то на них более обращал внимание Иловайский и делил все это на два отдела: что побогаче в один, что победнее в другой. Эта сортировка Бенкендорфу и мне показалась странным действием, и Александр Христофорович спросил его:
