Сергей Кремлев - Русские распутья, или Что быть могло, но стать не возмогло
Папы очень внимательно отслеживали ситуацию на Руси, и известный в истории Поссевино был явно не одинок в выполнении как задачи сбора информации, так и задачи насаждения агентуры и подкупа наиболее неустойчивой части русских «верхов». И очень может быть, что именно в Ватикане родилась «плодотворная дебютная» идея внедрить в общественное сознание России имя царевича Дмитрия – якобы чудесным образом спасшегося сына Ивана Грозного и Марии Нагой.
Так или иначе, в августе 1604 года первый Лжедмитрий (считается, что им был беглый монах, расстрига Гришка Отрепьев) во главе польско-литовского отряда численностью более 2000 конников выступил из Львова в поход на Москву. Были среди них и русские ренегаты.
Силы самозванца быстро увеличивались – недовольство Годуновым умело разжигалось, при этом народная масса смотрела ведь на идущего на Москву человека не как на самозванца Лжедмитрия, а как на законного наследника Грозного царевича Дмитрия Иоанновича… Новгород-Северский сдался войску «царевича» без сопротивления и народ кричал: «Да здравствует государь наш, Дмитрий!».
Между прочим, тот факт, что претендующий на русский трон якобы сын царя Ивана был признан русской народной массой как «законный» царь, косвенно свидетельствует о любви народа к Ивану Грозному, о высоком авторитете его памяти.
Ну, в самом-то деле – получил ли бы популярность сын ненавидимого всеми тирана, о котором у простого люда остались самые мрачные воспоминания?
Значит, народ помнил царя Ивана как государя грозного, но справедливого, как защитника народа перед своевольством бояр. Надо ведь понимать, что в эпоху Ивана Грозного голова опального боярина на колу смотрелась в глазах крестьянина или посадского человека иначе, чем в глазах современных российских либералов типа «академика»-«историка» Пивоварова.
Имело, конечно, своё значение и то, что немалая часть русского боярства признала, и поддержала Лжедмитрия… Но эти «признавали» «Дмитрия» в, безусловно, своекорыстных и деляческих целях. Москва и Русь волновались, но точнее будет сказать – их волновали и мутили.
Однако мутили, используя имя Ивана. Как отмечалось уже в ХХ веке в одном из «верноподданных» изданий», самозванцу «удалось приобрести себе Московский престол… только благодаря обаянию принятого на себя имени!» Но имя малолетнего царевича Дмитрия особым «обаянием» пользоваться в народе не могло. Получается, что именно имя Грозного царя обладало для тогдашней русской массы и привлекательностью, и обаянием…
Борис предпринял всё возможное – была укреплена армия, собирались крупные силы для весеннего похода против новой, почти мгновенно возникшей польско-«лжедмитриевской» угрозы.
И тут вдруг «неожиданно» – 13 (!?) апреля 1605 года, после торжественного обеда, данного иностранным послам, – царь почувствовал себя дурно и через несколько часов скончался – якобы от горлового кровотечения. Перед смертью он успел благословить на царство сына Фёдора и принять иноческий чин.
Похоронен был усопший царь в монашеской одежде как инок Благолеп, и «доброжелатели» сразу пустили слух, что царь якобы отравился, не выдержав груза «грехов».
Конечно же, это был классический случай, описываемый русской поговоркой «На воре шапка горит». С учётом ситуации можно не сомневаться, что Борис был просто отравлен. «Записные» историки пишут об этом предположительно, но гадать можно лишь о том – кто отравил царя? Его могли в преддверии кризиса устранить как чисто внутренние оппоненты, так и польские «агенты влияния» или кто-то из иностранцев.
Казалось, судьба России опять повисла на волоске. Однако в том не было вины ни народа России, ни Бориса Годунова – им обоим просто не повезло. Бориса, кроме прочего, подвело неблагоприятное стечение обстоятельств, а народ был обманут и предан собственной элитой.
Отцу должен был наследовать сын – Фёдор Борисович Годунов… И дальнейшее развитие событий приведу по «Краткому Российскому летописцу» Ломоносова:
«Фёдор Борисович Годунов по смерти отца своего наречён на царство от всех чинов московского народа, который ему и учинил присягу. Однако в войске большая часть бояр взволновались и предались Расстриге почти со всеми полками..» В качестве конкретной иллюстрации сообщу, что Басманов, поставленный юным новым царём во главе войска, двинутого навстречу «Дмитрию», взвесил все шансы, посоветовался с другим воеводой – князем Голицыным, да и перешёл на сторону «царевича».
В качестве второй конкретной иллюстрации сообщу дополнительно, что известный нам Роман Яковлевич Бельский тоже активно поддержал Лжедмитрия I и получил от него боярский чин.
В результате боярских измен и «перелётов» войско лже-царевича в июне 1605 года триумфально вошло в русскую столицу…
«Летописец» Ломоносова сообщает: «Расстрига приказал в Москве искоренить Годуновых, и посланные царя Фёдора умертвили с матерью, а сестру отдали Расстриге, которую он, обругав, постриг, и, в Москву пришел, женился на польке…» «Полька» – это дочь магната Марина Мнишек, ставшая много позднее одним из персонажей пушкинской трагедии «Борис Годунов»…
К слову, недолгое правление Годунова пришлось на вдвойне шекспировские времена… С одной стороны, это правление отмечено страстями воистину шекспировского накала и размаха… С другой же стороны, Годунов был современником Шекспира, пережившего Бориса всего на 11 лет.
Итак, царя Бориса отравили, царя Фёдора Борисовича и его мать Марью убили, а его сестру Ксению насильно постригли в монахини. Вдову Грозного Марию Нагую вынудили признать расстригу своим сыном, и 20 июля 1605 года лже-Дмитрий торжественно венчался на царство в Успенском соборе Московского Кремля.
Всё своеобразие того исторического момента выразила одна деталь, ёмкая и сочная одновременно. В 1605 году Андрей Чохов и литейный мастер Проня Фёдоров отлили самую большую мортиру, изготовленную в России – калибром 534 миллиметра с длиной ствола 131 сантиметр и весом 1913 килограммов. По бокам мортиры вилась затейливая литая надпись: «Божиею милостью повелением государя царя великого князя Дмитрия Ивановича всея Великия России самодержца, в первое лето государства его зделана бысть сия пушка в царствующем граде Москве в лета 7114 сентября в 26 день мастер Ондрей Чохов».
Позднее эта двухтонная мортира получила у историков артиллерии название «Мортира Самозванца», но Чохов-то и Проня Фёдоров отливали её не для польского ставленника, а для – как они были уверены – законного царя-государя Дмитрия, сына Иванова…
Отрезвление народа пришло, однако, быстро, и поскольку на событиях Смутного времени я много останавливаться не намерен, ещё раз воспользуюсь телеграфным стилем ломоносовского «Летописца»:
«Расстрига… ввел с собою поляков и попов католицких, дав им великую волю. Но старанием князя Василья Ивановича Шуйского убит позорною смертию, мёртвый сожжён и пепел его развеян».
Действительно, 17 мая 1606 года в Москве вспыхнуло восстание, в ходе которого первый Лжедмитрий был растерзан, а новым царём 19 мая 1606 года был избран князь, боярин и воевода Василий Шуйский – личность мелкая, двоедушная и в русской истории абсолютно проходная…
Французы утверждают, что каждый народ достоит того правительства, которое имеет. Но это – во Франции. На Руси чаще бывало так, что правители оказывались недостойны народа, которым правили. И события с лета 1606 года по осень 1612 года лишний раз это доказали.
Выше было сказано, что народу России, как и Борису Годунову, в начале XVII века просто не повезло. Можно и уточнить – обоим не повезло не только с погодными условиями, но также с элитой.
Если бы княжеско-боярская верхушка проявила бы хотя бы десятую часть той заботы о государстве и будущем Руси, которая была свойственна Грозному и Годунову, то на царский престол был бы избран сильный царь, базой избрания которого стало бы его обещание и готовность быть продолжателем централизаторской самодержавной политики.
И если уж так желалось видеть на троне древнюю фамилию Шуйских, то имелся юный, энергичный и талантливый племянник Василия Шуйского – боярин Михаил Васильевич Скопин-Шуйский (1587–1610), о котором ещё будет сказано. Боярство же обеспечило избрание ничтожества, которое клятвенно заверило и дало «крестоцеловальную запись», что будет править, следуя воле Боярской думы.
Шуйский, провозглашённый Василием IV, потому и был избран, что являлся полной противоположностью Грозному и Годунову во всём – начиная от личных качеств и заканчивая государственной политикой, которую вернее будет назвать антигосударственной.
С воцарением Шуйского бояре как с цепи сорвались – от царя они требовали и получали щедрые денежные и земельные дарения, казна пустела, началось ужесточение положения крестьян, и уже осенью 1606 года в России вспыхнула первая в её истории Крестьянская война под руководством Ивана Болотникова.
