Разведчицы и шпионки - 2 - Игорь Анатольевич Дамаскин
Как-то на приеме «Бир» испытала несколько неприятных минут. Рядом с ней оказался адмирал, советский военно-морской атташе, и она, коверкая русские слова, приветствовала его. Адмирал внимательно посмотрел на нее и сказал:
— Вы, чувствую, хорошо говорите по-русски. Зачем коверкать язык?
«Бир» покраснела, отошла и старалась больше не попадаться ему на глаза.
Из Центра шли задания, которые «Бир» принимала на обычный приемник, иногда они дублировались на посланиях через тайники:
«Бир. Центр крайне интересует любая информация о милитаризации страны. Георг».
«Георгу. Под видом создания новых полицейских отрядов началось интенсивное увеличение армии. Планы милитаризации держат в глубокой тайне, ибо это является серьезным нарушением взятых страной обязательств. В ближайшие годы предполагается увеличить численность армии вдвое. Заключены секретные контракты на развитие военной промышленности. Бир».
Несмотря на кажущую неконкретность, сообщение было чрезвычайно важным: в те годы мир ничего не знал о планах японских реваншистов.
От турецкого инженера, принимавшего суда, поступила весьма ценная документальная информация.
«Георгу. Стало известно, что в обстановке секретности (в Иокагаме) спущена на воду подводная лодка нового типа, оснащенная новейшим оборудованием. Прилагаются (на отдельных микроточках) чертежи главных узлов подлодки, все ее параметры. Бир».
«Бир… Просим внимательно следить за внутренними событиями в Японии. Постарайтесь определить расстановку внутриполитических сил через агента «Бо-соку»… Предметом особой заинтересованности на ближайшее время должны стать следующие вопросы: 1. Взаимоотношения Японии с США. Насколько они тесны, в каком русле будут впредь развиваться. 2. Политика Японии в отношении СССР. Насколько сильны тенденции милитаризации экономики и восстановления армии. Георг».
На этот запрос ушло несколько сообщений. А вот еще одно:
«Георгу. Хорошо информированный источник сообщает о планах создания новой замкнутой политической группировки, в которую могут войти Южная Корея, Южный Вьетнам, Филиппины, Новая Зеландия, Австралия, Малайзия. Переговоры возможно состоятся в Сеуле или Бангкоке. Это явится серьезным дестабилизирующим фактором в Юго-Восточной Азии. Бир».
Сообщение «Бир» было первым на эту тему. Последующие события подтвердили точность ее информации. В Сеуле прошла конференция министров иностранных дел стран «девятки», создан АЗПАК — Азиатско-Тихоокеанский Совет.
В 1995 году японские газеты облетела сенсация:
«Супружеская пара Хатыча и Энвер Садык успешно работали в Японии в годы «холодной войны» в течение более десятка лет. В те годы КГБ принимал меры, чтобы восстановить разведывательную сеть в Японии… КГБ обеспечил Алимову… документами, подтверждающими, что она из Уйгурского района, уйгурского происхождения. Выдавая себя за торговцев продуктами, эта пара прибыла в Кобе через Гонконг осенью 1954 года…
…Во время тринадцатилетнего пребывания в Японии семья Садык наблюдала за перевооружением страны вслед за созданием сил самообороны в 1954 году и развитием двусторонних связей с Соединенными Штатами.
…Одним из успехов деятельности шпионов Садык было приобретение сделанных с воздуха фотоснимков баз США и сил самообороны и военных аэродромов Японии. Эти данные они смогли заполучить благодаря знакомству с американским солдатом турецкого происхождения…»
Не настало еще время рассказывать о всех делах и свершениях «Бир» и Энвера. Может быть, достаточно заметить, что в архивы Внешней разведки легли двадцать две толстых папки — семь тысяч пронумерованных страниц информации.
Как и во всяком серьезном деле, не обошлось без толики комического, о чем с юмором рассказала автору сама героиня очерка:
— Как-то раз у мужа должна была состояться важная встреча. Но он заболел, и идти пришлось мне. Уже наступил вечер, до места встречи надо добираться пешком от Императорского парка. Кругом бездомные, хулиганье. Шла — дрожала. Встреча прошла нормально, обменялись материалами, хотя связник, заметив мой вид, спрашивает: «Что с вами?» Говорю: «Устала немного, да и страшновато было». Но еще хуже пришлось на обратном пути. Начал накрапывать дождь, все эти бездомные залезли в свои картонные ящики, а ноги торчат наружу. Тропинка узкая, и мне пришлось перешагивать через десятки (мне показалось, через сотни) ног. Вот теперь натерпелась страха по-настоящему: вдруг задену кого-нибудь, тут уж беды не оберешься, а у меня задание с собой. Но прошла, как балерина на пуантах, никого не задев. Ужас!
И еще один случай из области разведывательного юмора.
По просьбе моей подруги из женского клуба «Паллада» мы сдали несколько комнат второго этажа нашего дома двум недавно приехавшим американским журналистам. Очень славные ребята оказались. Но из их разговоров и поведения мы вскоре поняли, что это вовсе не журналисты, а натуральные разведчики. К тому же заметили, что за нашим домом вдруг установили слежку, чего раньше никогда не было. Мы стали бдительными вдвойне, но вскоре поняли, что следят не за нами, а за нашими постояльцами. Это же вскоре подтвердил наш агент, офицер службы безопасности. Он сказал, что «журналисты» являются установленными сотрудниками ЦРУ. Вот так и произошел уникальный случай, когда агенты ЦРУ и КГБ жили и работали в буквальном смысле слова под одной крышей.
В 1967 году командировка «Бир» и Энвера благополучно закончилась. Они покидали страну непро-валившиеся, нерасшифрованные, выполнив все свои задания.
Обратный путь на Родину был непростым, через множество стран и городов.
Для всех знакомых, оставшихся в Токио, семья отправилась в Канаду, где и затерялась, «забыв» прислать свой новый адрес.
Супруг Ирины несколько лет тому назад умер, сама он і благополучно здравствует.
Она и сейчас красива, и артистизм проглядывает в ее изящных движениях светской дамы, роль которой ей пришлось сыграть в далеком Токио.
ВОЙНА И ДЕТИ
В 1914 году на оккупированной немцами террито-риии Бельгии вблизи голландской границы жила четырнадцатилетняя девочка Мари из селения Зельтце.
Охрану бельгийско-голландской границы в основном осуществляли ландштурмисты — слишком старые для строевой службы солдаты. Они месяцами оставались на одном и том же месте, и волей-неволей у них завязывались связи с местным населением, что, конечно, не одобрялось германской тайной полицией и вызывало неприязнь между солдатами и полицейскими.
Старый Фриц, миролюбивый человек, оставивший дома жену и детей, тосковал по своей семье и любил общество детей, приходивших иногда поиграть возле провода с током высокого напряжения, натянутого вдоль границы. Особенно он полюбил Мари, напоминавшую ему маленькую дочку, которую он не видел больше года.
Английский агент, также уроженец Зельтце, бежавший в соседнюю Голландию, как-то раз привлек внимание Мари и показал знаками, что она должна попросить у солдата разрешения переговорить с земляком. И хотя это было строго запрещено, старый Фриц смилостивился. Его доброе отношение было вознаграждено приличным куском голландского свиного окорока, что для полуголодного солдата явилось немаловажным подспорьем.
Два
