Олег Царев - КГБ в Англии
В дальнейшем в резидентуру поступали сведения, свидетельствовавшие о том, что МИ-5 продолжала раскручивать дело Фукса. В феврале 1951 года по партийной линии была получена информация о том, что контрразведка в беседе с Анджелой Такетт интересовалась, встречалась ли она с Фуксом в декабре 1946-го или январе 1947 года. Анджела ответила, что не помнит. МИ-5 в данном случае пыталась, видимо, перепроверить показания Фукса о восстановлении им связи с разведкой в 1947 году.
15 июня 1952 года «Савди тайме» опубликовала выдержки из готовившейся к печати книги Аллана Мухэда «Предатели». В публикации были точно описаны условия связи с Фуксом, в частности, назывались пабы «Spotted Horse» и «Nag’s Head»,[25] расположенные в лондонских районах Путни и Вуд-Грин. Это привело Квасникова к очевидному выводу, что Фукс рассказал все, вплоть до мельчайших деталей.
Из 14 лет, назначенных приговором, Фукс провел в тюрьме 9 и в июне 1959 года был досрочно освобожден за хорошее поведение. Вопрос о том, что Фукс будет делать после освобождения, занимал его самого, а также британские и советские спецслужбы.
В связи с муссированием этой темы в английской прессе — еще в январе 1958 года «Дейли экспресс» писала, что Служба безопасности (МИ-5) постарается не допустить, чтобы Фукс выехал из Англии в ГДР — Центр запросил берлинское представительство КГБ о сведениях, которыми располагает отец Фукса в отношении намерений сына. Берлин ответил, что отцу ничего об освобождении сына не известно, но летом 1957 года он навещал Клауса в тюрьме и неоднократно беседовал с ним. В беседах затрагивался вопрос о работе Клауса Фукса после освобождения. Сам Клаус Фукс считал, что у него перспектива в этом смысле безрадостная, поскольку в Англии он скомпрометирован и вряд ли желателен в социалистических странах. Эмиль Фукс уверял его, что в ГДР он, как видный ученый, будет принят хорошо и найдет подходящую для себя работу.
Весной 1959 года в английских газетах вновь появились сообщения о досрочном освобождении Фукса и его намерении уехать в ГДР, где он хотел бы заняться преподаванием философии на рабоче-крестьянском факультете Лейпцигского университета. Основываясь на этой информации, Центр пришел к выводу о необходимости принять все возможные меры — через его отца и через немецких друзей (МГБ ГДР), чтобы Фукс непременно перебрался в ГДР и получил работу. Основным аргументом в пользу такого решения являлось то, что Фукс был выдающимся ученым-теоретиком в области ядерной физики, был в курсе последних достижений в этой о бласти. Поэтому сам факт переезда его в ГДР и то, что его знания не будут использоваться англичанами, был чрезвычайно важен для СССР. С другой стороны, являясь человеком выдающейся эрудиции и способностей, он мог бы принести большую пользу, находясь в ГДР.
Однако вмешательства МГБ ГДР не потребовалось. Министр госбезопасности Мильке сообщил руководителю представительства КГБ в Берлине А.М. Короткову, что отец Фукса самостоятельно обратился в ЦК СЕПГ с просьбой о разрешении на въезд Клауса в Восточную Германию и о предоставлении ему гражданства ГДР. Ходатайство отца было удовлетворено, и 23 июня 1959 года Клаус Фукс прилетел из Лондона в Берлин. В сентябре того же года он женился на сотруднице ЦК СЕПГ Грете Кейльсон, с которой познакомился еще в начале 30-х годов в Париже. Вскоре он был назначен заместителем директора Института ядерных исследований ГДР. В марте 1960 года заведующий отделом науки ЦК СЕПГ Херниг в беседе с сотрудниками советского посольства в ГДР высказал мысль о приглашении Фукса в СССР для посещения центра ядерных исследований в Дубне и знакомства с советскими учеными.
Это предложение было поддержано ЦК КПСС, и вскоре Фукса пригласили в качестве члена делегации ГДР на научную сессию Объединенного института ядерных исследований в составе делегации ГДР. В знак благодарности за оказанную им СССР большую помощь в создании атомной бомбы было решено также организовать Фуксу двадцатидневную ознакомительную поездку по Советскому Союзу. Во время пребывания Фукса в СССР разведка надеялась в осторожной форме выяснить обстоятельства и причины его ареста.
Все произошло почти так, как планировалось. 24–31 мая 1960 года Фукс находился в Москве по приглашению Академии наук СССР, но совершить большую поездку он не смог из-за необходимости срочно вернуться домой для участия в важном заседании правительства ГДР. Поэтому 28 мая 1960 года Л.P. Квасников, руководивший в то время отделом научно-техничесой разведки ПГУ КГБ при СМ СССР, встретился с ним за ленчем в ресторане гостиницы «Пекин».
Клаус Фукс рассказал Квасникову, что после возвращения в ГДР он был принят Вальтером Ульбрихтом и в личной беседе поведал ему о своем сотрудничестве с советской разведкой, об аресте, о ходе следствия и пребывании в тюрьме. Фукс сказал, что он чистосердечно признался в своих ошибках. Вскоре он был назначен заместителем директора Института ядерных исследований ГДР и принят в СЕПГ.
Касаясь причин своего провала, Фукс рассказал, что первые сигналы о его сотрудничестве с нами англичане получили из США. Такое мнение сложилось у Фукса в ходе следствия по его делу.
В 1949 году Фукс был вызван на беседу офицером МИ-5. В результате беседы ему стало ясно, что англичане подозревают его в разведывательной деятельности, однако никакими прямыми уликами против него не располагают. По мнению Фукса, дело этим разговором и ограничилось бы, если бы он добровольно не признался в сотрудничестве с советской разведкой.
Такое поведение объяснялось, по его словам, серьезными политическими колебаниями и сомнениями в правильности политики Советского Союза, которые возникли у него под влиянием воздействия буржуазной пропаганды и его оторванности от источников правдивой информации.
Конкретно эти колебания и сомнения выразились в том, что Фукс в то время пришел к выводу о нарушении в Советском Союзе принципов демократии и о неправильной Позиции Советского Союза по отношению к странам народной демократии. В конечном итоге он пришел к выводу, что его сотрудничество с советской разведкой было ошибкой.
Каких-либо физических методов воздействия англичане по отношению к Фуксу не применяли. Они воздействовали на него лишь морально, всячески подчеркивая дружелюбный прием, оказанный ему в Англии, и блестящие возможности для научной работы. Отвечая на вопрос Квасникова, на кого из связанных с нашей работой лиц он дал показания, Фукс заявил, что единственным таким человеком был Голд. По ходу следствия ему были показаны два американских фильма с участием Голда. В первом Голд был заснят на улице американского городка и произвел на Фукса впечатление человека загнанного в состоянии крайнего нервного возбуждения. Фукс после просмотра этого фильма не признался, что знает Голда. Во втором фильме Голд был показан уже в тюрьме. По словам Фукса, он производил впечатление человека, с плеч которого свалилась огромная тяжесть. После просмотра этого фильма Фукс опознал Голда и дал на него показания.
На следствии Фукс также подробно рассказал о переданных нам информационных материалах, за исключением материалов по водородной бомбе. Потом, после суда, уже в тюрьму, приезжали офицеры американской контрразведки. Они расспрашивали его, главным образом, о методах работы советской разведки, а также о научных и технических проблемах, которыми интересовались советские разведчики.
Незадолго до освобождения Фукса из тюрьмы его посетил американский адвокат, защищавший «человека, перетащенного американцами из Мексики в США» и связанного якобы с делом Розенбергов. Этот адвокат пытался убедить Фукса дать показания, способные облегчить участь этого человека. Уже после освобожения из тюрьмы и переезда в ГДР Фукс получил от этого адвоката письмо, с теми же самыми домогательствами.
Фукс рассказал, что перед выходом его из тюрьмы англичане усиленно убеждали его остаться по истечении срока заключения в Англии. В этом были заинтересованы американцы. Однако Фукс принял решение после выхода из тюрьмы переехать в ГДР. Это решение он длительное время хранил в тайне, пока один проникший в тюрьму журналист (Джон Кларенс. — О.Ц.), которого он посчитал за представителя Коммунистической партии, не вынудил Фукса рассказать о своем истинном намерении. Узнав об этом, англичане пытались переубедить Фукса, однако, поняв, что его решение бесповоротно, освободили Фукса из тюрьмы без всякой огласки…
Рассказ Фукса только подтвердил в основном то, что уже было известно советской разведке. Квасников занял тактичную полицию и не стал давить на собеседника в надежде получить более полную информацию.
Глава 15
Портлендское дело
(проникновение в секреты ВМС Англии)
В октябре 1951 года представителю МВД СССР в Польше Безбородову поступило указание Центра «тщательно изучить возможности органов безопасности для добычи американских и английских шифров». «Выясните, — говорилось в письме, подписанном Питоврановым 6 октября в Москве, — какие имеются и могут быть созданы условия для агентурной работы по…». Далее следовало перечисление категорий лиц, через которые надлежало решать поставленную задачу и которые, будучи отнесены к сфере средств и методов разведывательной работы, остаются за пределами данного повествования.
