Джордж Крайл - Война Чарли Уилсона
Пытаясь оправдать этот любопытный обычай, Авракотос объяснил, что в Греции и странах Ближнего Востока скотоложство не считается постыдным занятием при условии, что человек принимает правильную позу во время совокупления. «Вопрос в том, трахаете ли вы или трахают вас», — сказал он. Моджахеды занимали доминирующую мужскую позицию; таким образом, согласно их кодексу чести, не было причины для стыда. Но сотрудники отдела снабжения не проявили такого же понимания, как Авракотос, Они были потрясены этими историями, особенно когда узнали, что моджахеды также съели некоторое количество их породистых теннессийских мулов.
Как только сотрудники Авракотоса разобрались с проблемой вьючных животных, он столкнулся с новым, поистине угрожающим кризисом. Белый Дом принял обвинения Гордона Хамфри о коррупции в каналах поставки ЦРУ близко к сердцу и потребовал провести большое расследование. Теперь, когда на кону стояли сотни миллионов долларов с неясным итогом на поле боя, Авракотос понимал: если выяснится, что пакистанцы обкрадывают ЦРУ, это будет иметь разрушительные последствия.
Нелегко контролировать все денежные потоки в такой крупномасштабной операции, как афганская война, и все понимали, что в сделках со странами «третьего мира» неизбежно присутствует некий уровень коррупции. Гаст считал абсолютно приемлемым заключать миллионные контракты, если благодаря этому пакистанцы становились более склонными к сотрудничеству. В то же время он понимал, что откровенная коррупция может обернуться катастрофой.
Поэтому оперативно-тактическая группа принимала чрезвычайные меры, чтобы обеспечить честность в своих союзниках. Специалисты Арта Олпера помещали крошечные сенсоры в некоторые партии оружия, которые затем отслеживались по спутнику до места назначения. Агенты вербовали осведомителей как среди моджахедов, так и в пакистанских военных кругах. И наконец, Агентство управляло сетью из пятнадцати «агентов третьих стран» — не пакистанцев и не афганцев, а европейцев, регулярно бывавших в зоне боевых действий под видом иностранных журналистов, врачей или режиссеров документальных фильмов. Они сообщали о военных успехах моджахедов, а также о прибытии денег, провианта и оружия. Кроме того, военные спутники теперь регулярно использовались для подтверждения сообщений моджахедов о сбитых самолетах и танках.
Задача общения с Белым Домом была возложена на Викерса. Вместо того чтобы рассматривать ее как защитную меру с целью помешать бюрократам закрыть операцию, он видел в своей миссии возможность заручиться их поддержкой. Он перечислил ряд мер, уже предпринятых ради того, чтобы предотвратить возможную коррупцию. Он не сомневался, что его подробный отчет решит эту проблему. Белый Дом запросил объяснения стратегической цели афганской программы; текущий объем военно-технической поддержки Пакистану теперь резко разошелся с первоначальным намерением «президентских директив» Картера. Тогда Викерс перешел в наступление.
Вместо того чтобы преподносить афганскую кампанию как «кровопускание для СССР», Викерс убедил Авракотоса и Берта Данна раскрыть карты и признать, что теперь стратегия Агентства безусловно направлена на достижение военной победы. Авракотос и Данн дали добро, и Викерс сократил свой ответ до простой, но судьбоносной строки, направленной на утверждение президенту. Документ назывался «Директива по национальной безопасности № 166». По словам Авракотоса, целью военной кампании ЦРУ было выдворение Советского Союза из Афганистана «любыми доступными средствами».
ГЛАВА 23.
«САМАЯ БОЛЬШАЯ КОНТРАБАНДНАЯ ОПЕРАЦИЯ В ИСТОРИИ»
В самом начале 1985 года Уилсон принял на работу нового административного помощника, пятидесятипятилетнего техасца по имени Чарли Шнабель. Формально Шнабель должен был коротать дни в небольшом офисе рядом с кабинетом конгрессмена, следить за работой персонала, оформлять законодательные инициативы и контролировать решение проблем избирателей. Строго говоря, Шнабель, который никогда не бывал за пределами страны, если не считать короткого визита в Мексику, и не задумывался всерьез о механизмах зарубежной политики США, не мог иметь никакого отношения к войне ЦРУ в Афганистане. Но спустя годы Чарльз Симпсон, бывший помощник Уилсона, заметил, что его уход и появление Шнабеля устранило единственное ограничивающее влияние, которое как-то удерживало Чарли в рамках дозволенного. Трудно поверить, что кто-либо мог превзойти Уилсона в искусстве нарушения правил, но Шнабель оказался во всем под стать своему боссу.
Шнабель — мужчина с нарочито медленными движениями, который носит ковбойские сапоги, говорит с протяжным южным акцентом и выписывает журнал «Солдат удачи». Таких людей часто можно видеть на пыльных проселочных дорогах Восточного Техаса за рулем старенького пикапа, с ружьем на подставке в заднем окне и с собакой на соседнем сиденье, направляющихся в лес, чтобы поохотиться в выходные дни. Но он также напоминает хитроумных адвокатов-южан, которые часто начинают свое выступление словами «я всего лишь парень из сельской глубинки». Шнабель был кем угодно, только не простаком. В течение двадцати двух лет он возглавлял техасский сенат и управлял учреждением, которое знаменитый собутыльник Уилсона Ларри Кинг обессмертил в своем памфлете «Лучший маленький бордель в Техасе». Этот опыт научил его всему, что следует знать о тайных механизмах американской политики. За долгие годы он вел серьезные дела почти со всеми крупными политическими фигурами из стана демократов, происходившими из Техаса.
Он опекал всех новобранцев на политической арене и не раз относил пьяного Уилсона домой на руках. Однажды он вызволил Уилсона из-за решетки, а иногда ему удавалось аннулировать или изменить обвинение за вождение в нетрезвом виде. Шнабель был настолько готов к неизбежным выходкам своих многочисленных буйных подопечных из Техаса, что в те дни жена прокурора графства находилась у него на жалованье.
Все это говорит о том, что Шнабель сохранял свой пост в техасском сенате не потому, что он был робким и осторожным бюрократом. Однажды, когда посетитель столичной квартиры Шнабеля осведомился у его жены Надин, каким образом ее муж устроил на стене целую выставку из советского гранатомета, автоматов АК-47 и других видов оружия, захваченного во время афганской войны, она ответила: «Знаете, правило Чарли гласит: “не обращай внимания на правила”».
Шнабель был своеобразной техасской легендой. Несмотря на его склонность испытывать судьбу, сенаторы, давно знакомые с ним, убеждены в том, что он никогда не делал ничего дурного. Они пришли к выводу, что Шнабели этого мира — те, кто заставляет систему работать, несмотря на ее сопротивление. Был лишь один досадный инцидент, связанный с обвинением в политической услуге, которую он оказал для финансирования университетской спортивной программы. Шнабель предстал перед судом, но отделался легким приговором с формулировкой о «некорректном поведении». Старые сенатские друзья выступили в его защиту, а в своем заявлении для прессы Шнабель подчеркнул: «Я всегда делаю, что могу для американского спорта».
В конце 1984 года Уилсон позвонил Шнабелю и предложил занять пост его административного советника вместо Симпсона. Ответ был отрицательный. За годы Шнабель получил много других заманчивых предложений о работе в Вашингтоне, но ему нравилось жить в Техасе. Он любил свой стадвадцатилетний сельский дом в окрестностях Остина, любил охоту и рыбалку и казался неотъемлемой частью техасской жизни — человек с таким количеством должников мог провести остаток своей жизни, просто возвращая оказанные услуги.
«Не отказывайтесь, — умолял Уилсон по телефону, — можете не беспокоиться об охоте. Я член подкомиссии по оборонным ассигнованиям, и вы сможете летать и охотиться повсюду, где есть наши базы. Там о вас позаботятся».
Это любопытное предложение привлекло внимание Шнабеля, и когда Уилсон прислал ему билет на самолет и командировочные для визита в столицу, он принял приглашение. Сначала он был настроен решительно, но вашингтонская романтика подействовала на него, а Надин, присоединившаяся к нему в этой поездке, нашла родственников, живших поблизости. Она хотела остаться.
На следующий день Шнабель приобрел дом и умышленно скрыл этот поступок от Уилсона, когда встретился с ним для окончательного разговора. «Я напомнил ему, что по-прежнему беспокоюсь насчет охоты», — вспоминает хитроумный переговорщик. Уилсон скрепил сделку, твердо повторив свое обещание: «Можете не беспокоиться насчет охоты».
В фотоальбомах Шнабеля того времени можно найти немало кровавых подтверждений того, что Уилсон выполнил свое обещание. На фотографиях изображен конгрессмен в камуфляжной форме в окрестностях военной базы, с луком и стрелами, держащий за рога убитого Бемби с нежной мордочкой. На другой фотографии Шнабель и спикер техасского конгресса Гиб Льюис широко улыбаются в камеру. Двое старых приятелей находятся в северном Пакистане на бывшем Шелковом пути из Китая в поисках почти вымершего горного барана. Это животное внесено в главный список Красной книги, но Шнабель с гордостью объясняет, что президент Зия уль-Хак лично отменил запрет и предоставил уважаемому помощнику конгрессмена официального проводника и «мерседес» для охоты.
