Алексей Шишов - Казачество в 1812 году
Мгновенно река покрылась плывущими и утопающими людьми и лошадьми. Берега оной и сама она завалилась фурами, каретами и колясками. В улицах началась погоня и резня беспощадная, а с противоположного берега открылся по нас сильный ружейный огонь. Желая дать время рассыпанным по городу казакам моим окончательно очистить улицы от неприятеля, я остановился с резервом на площади у самого берега…
Пули осыпали нас…
Вскоре наездники мои очистили от неприятеля улицы. Я собрал полки и, невзирая на стрельбу, производимую с противоположного берега, пустился двумя толпами вплавь через Днепр, оплывая, так сказать, справа и слева линию стрелков, защищавших переправу. Еще мы не коснулись до берега, как большая часть сих стрелков пришла в смятение, стала бросать оружие и кричать, что они сдаются.
Мы переправились. Я отрядил сотню казаков для забрания сдавшихся в плен, скрывавшихся в Александрии (село напротив Копыса через реку) и бежавших в разброде чрез столбовую Белорусскую дорогу. Вся партия пустилась за остатками депо, направление которого показывали нам брошенные фуры, повозки, отставшие пехотинцы от главной массы, состоявшей уже не более как в двести пятьдесят рядовых и офицеров, ибо все разбрелись по лесам, погибло в реке, поколото казаками и захвачено ими в плен. Сих последних было шестьсот рядовых и, помнится, около десяти офицеров.
Окончив преследование в нескольких верстах от берега, я послал поручика Макарова со ста казаками по дороге к Толочину, а подполковника Храповицкого со ста пятьюдесятью казаками в Шклов. Сам же с остальной частью партии возвратился в Копыс…»
Вскоре местечко Копыс заняла штаб-квартира генерал-фельдмаршала М. И. Голенищева-Кутузова: разворачивались трагические для Наполеона события на реке Березине. Полковник Ахтырского гусарского полка Д. В. Давыдов доложил здесь главнокомандующему о последних боях партизанской партии.
После занятия Копыса и разгрома на днепровских берегах кавалерийского депо, летучий отряд поспешил к местечку Белыничи, через которое проходила походная колонна французов, организованная и не напоминавшая толпу беглецов. Чувствовалось, что ее офицеры не потеряли управление подчиненными. Неприятель, не задерживаясь в местечке, двигался к мосту через реку Друцу с ее болотистыми берегами. То есть в данном случае переправа казачьей конницы через нее у Белыничей виделась невозможной.
Кавалерийский отряд противника вышел навстречу преследователям, но бугские казаки и донцы встречным ударом опрокинули его, заставив укрыться в Белыничах. Когда казаки ворвались в него, то их встретила ружейная пальба пехотинцев силой до двух батальонов. Французы «защищались с честью». Узкие улочки местечка не позволяли развернуться коннице. Стрельба велась из окон и дверей, из-за домов, заборов и плетней.
Командир летучей партии, видя такое дело, понял, что ему не пробиться к мосту через местечко и не обойти его по болотистому месту. Давыдов принял решение «вломиться» в Белыничи через главную улицу, по которой отступала вражеская колонна. Однако атака здесь в ее начале успеха не имела, поскольку атакующие, теряя людей и коней, обстреливались с двух сторон.
Дело решил порыв младшего брата Дениса Давыдова – Павла Давыдова, подпоручика 26-го егерского полка. С несколькими десятками казаков он все же прорвался в центр местечка, врубился там в «центр» колонны и погнал его к мосту через Друцу. Однако вскоре ему пришлось отказаться от продолжения преследования: на окраине Белыничей расходившихся казаков вновь встретил сильный ружейный огонь из укрытий. Партизаны понесли потери, лошадь Павла Давыдова получила два пулевых ранения и истекала кровью.
Тем временем донцы подполковника Храповицкого заняли местный магазин (склады) и госпиталь, находившиеся около местечка. Начался сбор пленных. Тем временем неприятельская пехотная колонна перешла мост и стала поспешно удаляться от Белыничей. Денис Давыдов со своей партией тоже перешел реку Друцу и дал время французам выйти из леса в поле. После этого артиллеристы летучего отряда обстреляли хорошо видимого неприятеля: колонна стала «разрываться пушечными выстрелами». В ход шли и картечь, и гранаты, и ядра.
«Хвост колонны ложился по дороге», но сама она смыкалась и продолжала отступление, яростно отстреливаясь от преследовавших ее казаков. Наконец, старший в колонне офицер, приказал едва ли не половине своих людей развернуться и составить живой заслон против конников. Однако выстроиться в каре французские стрелки не успели: казаки, ведомые Павлом Давыдовым, с налету ударили из леса и пленили большую часть заслона (96 рядовых и три офицера). Остальные вражеские стрелки, спасая свои жизни, рассеялись, кто куда смог. Часть французов пала под ударами казачьих пик. В той атаке егерский подпоручик получил пулевое ранение в левую ногу и выбыл из строя.
Беда случилась на глазах старшего брата. Денис Давыдов, как ни прискорбно было ему видеть Павла жестоко раненным на поле боя, «победя чувство родства и дружбы высшим чувством», продолжил преследование неприятельской колонны. Теперь казаки и гусары стали заходить ей во фланги. Отрядный командир послал казачью сотню вперед к селу Эсмоны, чтобы та разобрала «сколько можно» мост через ближайшую по дороге речку, после чего укрылась где-то рядом в засаде.
Когда остатки французской пехотной колонны достигли селения, то они увидели мост через речку разобранным, а когда она сгрудилась на берегу, то попала под ружейный огонь из казачьей засады, устроенной вблизи моста. Первые выстрелы стали сигналом к конной атаке партизанской партии. Часть вражеских стрелков стала бросать ружья и сдаваться в плен, а другая часть, отстреливаясь из-под моста и растущих у него ив. Партизанам не удалось пленить всю колонну: несколько десятков французов, лишившись при этом оружия, переправились через реку на разбросанных казаками мостовых досках. Спасшиеся на противоположном берегу поспешили укрыться в лесу.
Денис Давыдов после боя мог доложить выше о полном разгроме вражеской пехотной колонны силой в два стрелковых батальона. Было взято более полутысячи пленных (в том числе 290 находившихся в госпитале при 15 «лекарях»), большое число ружей и немалые запасы ржи, пшеницы и гречихи, собранных французами в склады Белыничей с округи и которыми воспользоваться они не успели.
Дело у Белыничей вошло в список боев сражения на реке Березине, в котором Великая армия французов фактически прекратила свое существование как организованная сила.
В ходе преследования Великой армии крупные числом людей летучие партизанские отряды получали подкрепления казачьими сотнями, егерскими полками, эскадронами регулярной кавалерии (гусарами, уланами, драгунами), расчетами конных орудий. Создавались новые отряды, зачастую малочисленные, но зато мобильные, легкие на подъем. Был среди них и такой.
Полковник князь С. Г. Волконский в ходе контрнаступления русской армии стал командиром отдельного, пусть и сравнительно небольшого летучего отряда. Он состоял из двух сотен донских казаков и одной сотни «Камышинских казаков астраханских». Офицерами были три сотенных командира и волонтер Л. Н. Львов из ополченческого Ямского казачьего полка. Отряд получил задачу идти на Духовщину параллельно большой дороге и тревожить неприятеля «в принятом им отступательном движении».
Отряду полковника С. Г. Волконского пришлось действовать то с Иловайским 4-м, то с «казацкими полчищами» атамана Платова. Затем отряд силой в три казачьи сотни отделился и стал действовать самостоятельно близ Бабиновичей. Волконскому не повезло с попыткой захватить вражеский обоз с казной Наполеона, который заблаговременно покинул деревню Неклюдово. Пускаться в погоню было бессмысленно.
Зато повезло казачьей партии в полсотни всадников во главе с сотником Врублевским, которые пленили французского бригадного генерала Корсена с его свитой (два адъютанта и четыре конвойных), устроившихся ночевать в панском доме. Взятый в плен генерал 1-го корпуса Великой армии был вскоре отправлен в Саратов. Тот же Врублевский отличился еще раз: во время ночного налета на деревню под Бабиновичами, где на ночлег устроился немалый неприятельский отряд, его казаки без стрельбы захватили в плен несколько сот человек.
Полковник С. Г. Волконский по поводу тактики летучих отрядов в своих мемуарах высказался так: «…По добросовестности моей, в противность рассказам всех партизан того времени, я скажу во всеобщее сведение, что, большей частью, действие партизан не подвергает их опасностям, ими выводимым в их реляциях. Партизан рыщет там, где ему по силам, и всегда имеет в виду не попасть самому впросак».
…На территории Белоруссии театр войны заметно расширился и стал совсем иным, чем он смотрелся на столбовой Смоленской дороге. Оперативная обстановка менялась каждодневно. Император Наполеон, получив известие о потере Минска, писал 18 ноября из селения Дубровны своему министру иностранных дел Ю. Б. Мааре, герцогу Бассано и графу империи, находившемуся в то время в Вильно о состоянии Великой армии:
