Эрих Манштейн - Битва за Кавказ. Неизвестная война на море и на суше
По окончании боев в Крыму войска 11-й армии получили несколько недель заслуженного отдыха в чудесной местности южного Крыма. Я тоже убыл в отпуск, отдыхая с женой в Карпатах в качестве гостя маршала Антонеску. Ко мне прибыл старший сын Геро Эрих Сильвестр фон дем Манштейн, закончивший военное училище и уже в чине лейтенанта воевавший в России.
На этой фразе Эрих фон Манштейн замолчал и прикрыв глаза, надолго ушел в себя. Более в тот день я не стал тревожить пожилого человека, спокойно открывавшего мне свое видение той войны и тех давних событий, непосредственным участником которых он был. Все в ту минуту казалось мне чем угодно: вымыслом, озвученным пересказом, желанием выдать вымышленное за настоящее и даже бредовым сном, – только не реалиями. Но я сам был из той организации, где даже самые чудовищные и не воспринимаемые обычными людьми события могут быть только реальными. А потому был научен смотреть на все трезво. Даже если весь мир утверждает совершенно другое! И еще – я помнил, что Геро Эрих Сильвестр фон дем Манштейн, родившийся 31 января 1922 года прожил недолгую жизнь и погиб 29 октября 1942 года на той войне, которую многие его соотечественники считали Освободительной…
Часть четвертая
ЧФ – в будущее без оптимизма?
Глава 25
Завершая повествование по потере Севастополя и гибели объединений Красной армии в Крыму, столь подробно рассмотренных нами с разных сторон и разных точек зрения, думаю, следует обратиться к высказываниям адмирала флота Н. Г. Кузнецова, которые он дает в своей уже не раз упоминавшейся здесь книге «Курсом к победе»: «…в таком грандиозном сражении, какое происходило за Севастополь, никто не мог предусмотреть когда возникнет критическое положение. Приказ Ставки, весь ход войны, обстановка тех дней на фронтах требовали драться в Севастополе до последней возможности, а не думать об эвакуации. Иначе Севастополь не сыграл бы своей большой роли в борьбе за Кавказ и косвенно за Сталинград, армия Манштейна не понесла бы таких потерь и была бы переброшена на новое важное направление.»
Однако Николаю Герасимовичу не удалось избежать давления ЦК КПСС и партийной идеологической системы, он писал свою книгу (или это делали за него или вносили «нужные» правки, как это было в случае с книгой генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна, да и многих других авторов) в духе определенных традиций советского периода: все немцы – фашисты, все фашисты – палачи, все советские люди – патриоты, все патриоты – коммунисты, ну а коммунисты – герои и т. д. «Массовость героизма (героизм массовой сдачи в плен, что ли?! – авт.), свойственная советскому народу в дни трудных исторических испытаний, в обороне Севастополя проявилась особенно ярко. В том, что оборонявшие Севастополь проявили невиданную силу духа, большая заслуга политработников и всех коммунистов… Бывший член Военного совета Черноморского флота вице-адмирал Н. М. Кулаков рассказал о партийно-политической работе, о том, что коммунисты и комсомольцы в Севастополе везде были первыми и подавали пример верности воинскому долгу. «Ни шагу назад!», «Лучше смерть в бою, чем позорный фашистский плен!» – следуя этим призывам коммунистов, сражались и моряки, и армейцы».
Думаю, комментарии к приведенному тексту излишни…
В угоду кремлевским властителям довелось талантливому адмиралу Кузнецову соглашаться, что генерал-фельдмаршал фон Манштейн – ненавистный враг, который во имя выполнения любого приказа фюрера готов был пойти на самые страшные жестокости; что гитлеровцы старались всячески высвободить армию фон Манштейна, чтобы использовать ее на другом направлении. Он пишет: «Огромному преимуществу врага в силах и в технике, стремлению Манштейна любой ценой выполнить приказ фюрера, заранее подарившего ему бывший Воронцовский дворец в Алупке, был противопоставлен массовый героизм, беззаветная преданность Родине моряков Черноморского флота и воинов Приморской армии. Почти месяц шли непрерывные жестокие бои за город. Это оказало влияние на весь ход весенне-летнего наступления немецкой армии. Такого упорного сопротивления враг не ожидал».
Не в упрек вашей светлой памяти, Николай Герасимович, но в упрек тем, кто принудил вас это написать, напомню еще раз, что Севастополь держался из последних сил не благодаря патриотизму и героизму моряков (которые сражались действительно самоотверженно, – как это могли делать только обреченные!), а благодаря тому, что «тройки» особых отделов СМЕРШ ежедневно выносили десятки приговоров тысячам матросам, солдатам и офицерам, направляя их в штрафбат по одной статье: «за трусость». Из них, этих несчастных, отданных преступной коммунистической системой на заклание во имя сохранения самое себя, формировали батальоны по 1500 смертников и гнали под губительный огонь немецких пулеметов и автоматов.
Это была бесконечная мясорубка, преступное убийство простых русских людей и народов других национальностей нового, т. наз. советского государства.
А то, что Гитлер якобы пообещал фон Манштейну подарить дворец графа и князя Воронцова, то это не более чем бред большевистского режима, боящегося признать что аристократы, – будь то потомки русского или немецкого аристократических родов – в силу своей внутренней природной сущности никогда бы не пошли на подобный шаг, потому что нельзя их купить чужими дворцами! Подобное характерно только для большевиков Советского Союза. Это они заняли царские покои великой Русской Империи, когда уничтожили страну и русский народ. К примеру, в том же Крыму в изумительном солнечно-желтом Александровском (в Массандровском) дворце под Ялтой, в 20–30-е и со второй половины 40-х годов вплоть до конца существования СССР, круглый год проживали номеклатурные работники Политбюро ЦК ВКП(б) (КПСС), секретари ЦК ВКП(б) (КПСС), секретари ЦК Компартии республик. А существовавший рядом с этим дворцом вдовствующей Императрицы Марии Федоровны (принцессы Дагмар) зеленый дворец шефа личной Имперской разведки Государя генерал-адъютанта Его Императорского Величества графа Александра Георгиевича Канкрина взорвали в 1929 г., после подлого убийства его в Тунисе сотрудниками партийной разведки Сталина. До сего дня осталась только зеленая обветшалая лестница с разбитыми вазами, ведущая от Александровского дворца вниз, к широкому пространству, названному современными экскурсоводами «сенокосным лугом», где уже не видна даже кладка фундамента былого величественного строения. Любопытна история, характерная революционно-воровской похоти большевистских бандитов. Дворец графа Канкрина очень понравился Льву Мехлису; но еще ранее его присмотрел член Политбюро ЦК ВКП(б), один из руководителей Коминтерна Григорий Зиновьев (наст. Апфельбаум). В 1928 г. он послал туда своего сотрудника международного отдела Коминтерна, только недавно возвратившегося из Италии Михаила Ивановича Статива (напомню, что в 20–30-е годы работал заведующим международным отделом Евпаторийского горкома ВКП(б), инспектором международного отдела Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ); с 1939 г. по осень 1944 г. находился в ссылке… на курорте Эльтон, где лечился в местном санатории вместе со своими коллегами, возглавлявшими международные отделы в Севастополе, Ялте и Керчи. Также с 1939 г. все секретное «хозяйство» четырех международных отделов в Крыму прибрал к своим рукам Л. З. Мехлис. Впоследствии, после войны М. И. Статива проживал в Саках, затем на станции Бельбек (Верхне-Садовая), работая… машинистом водокачки). А вскоре будущий хозяин «экспроприированного» и сам приехал на обустройство дворца, представлявшего собой полукруглое здание с мраморными колоннами и портиками по центру. Решив означить свои владения, Зиновьев приказал под куполом в центре здания, сбросив портики, установить шестиугольную иудейскую звезду Давида – могендовид – своего рода монограмму большевизма. Огромная звезда была изготовлена в железнодорожных мастерских станции Симферополь. Когда же ее стали устанавливать и закреплять, разрушив портики, которые одновременно были крепежами купола, создавая целостность и жесткость конструкции, – махина оборвалась, раздавив двоих рабочих и тяжело травмировав еще нескольких. Это произошло на глазах Зиновьева; раздраженный, он, струхнув, покинул дворец и по прибытии в Москву рассказал об этом на вечеринке Льву Мехлису. Который зажегся идеей устроить в «проклятом» дворце свою ялтинскую резиденцию и стал принимать для воплощения этой идеи различные манипуляции. Но его положение в большевистском «политбомонде» того времени еще не достаточно укрепилось, он не мог действовать самостоятельно (дворцы всем подряд не раздавались, – требовались особые заслуги!), а потому о его намерениях было доложено в хозяйственное управление; вскоре узнал об этом И. В. Сталин. Он вызвал к себе Зиновьева и с сарказмом отчитал: «Вам что, в Москве не хватает где жить? Вот отправлю туда, где Макар телят не пас…»
